Старый шерстяной платок

Старый шерстяной платок.

-Дорогой Фрол Апполикарпович, вы уж мне подсобите. Тяжкое дело в первый раз то. Волнение, ну вы понимаете, хочется оправдать доверие.
-Да ну, бросьте вы это Таисий! Ничего все через это проходили. Экзамен сдали, значить готовы. В конторе отбор строгий, кого попало не возьмут. Я уж, как наставник, конечно помогу. Вы пока ничего не предпринимайте без моей команды. В теории все конечно понятно и не сложно, но вот на практике!- Фрол Аполликарпович задумчиво почесал свою козлиную бородку - Я вам так скажу, что в основном клиенты наши уже души пропавшие, и в последствие попадут все же к нам. Как правило, они все неадекватно реагируют на наше появление, пугаются, хотят поймать, чем-нибудь запульнуть потяжелее, что чревато травмами. Вот тут и важно искусство перемещения!
-Пятерки! Я говорю, пятерки по перемещению получал. Вообще один из лучших в группе был! - гордо, выпучив грудь, сказал Таисий.
-Ну - ну! Я ж вам говорю, что теория - это одно, а вот на практике… Некоторые тебя увидят, не удивляются, садись, говорят - поговорим, выпьем. С такими и договориться можно по-простому, сами тебе готовы душу отдать.
А есть буйные. Страсть, иногда, что бывает! Хватают, что первое под руки попадет да в нас. Так ведь и зашибить могут.
-Так ведь не убьют же, куда уж еще больше убивать то,- усмехнулся Таисий.
-Да, не убьют, а покалечить - это запросто. Кости могут поломать, башку проломить, да мало ли. Значит так! Прибудем на место, вперед не лезь. Я, конечно, понимаю, что лучший в группе, пятерки там получал, но коль просишь подсобить, и это правильно, у нас у сторожил, поди, опыта побольше будет. Ты меня слушай и стой в сторонке, помалкивай пока!

Виктор, или как называли его кореша Витек, не просыхал уже неделю.
Запой!
Где то там в другой реальности под названием трезвость, Виктор был, как говорят: "Золотые руки". Работал механиком. Машину "чувствовал", неисправность на слух определял.
Работал и пил, пил и работал! Семья была - да и нет семьи!
Война между семейными ценностями и алкогольным угаром закончилась победой последнего. Жена забрала ребенка и уехала к теще в Пензу, а он остался у матери.
Пил!
Мать старушка столько слез пролила по нему. Он ее пытался успокаивать, иногда заменяя слова кулаками. Но как может не любить мать свое дитя. Пусть непутевый, но все-таки родной сын. Прощала его, терпела. Но старое, больное сердце не выдержало.
Пил!
Когда мать умерла, Виктор был пьян. Он замерз, потому и проснулся. Почему мать не натопила? Посмотрел, а та мертвая.
С горем пополам похоронил (спасибо соседям) и пил, пил и пил. Из запоя в запой. От одной бутылки к другой. Изредка возвращался в серую реальность из алкогольного дурмана, чтоб нахалтурить на очередную бутылку. Руки хоть и дрожали, но помнили работу. Иногда, кому да, поможет починить авто. А нет, так бутылки собирал. Так и жил.
Сколько шел этот запой он уже не помнил. Он вообще не помнил, какой сегодня день недели, какое число, какой год, нет, хотя какой год еще помнил. Ох уж эта память!
Открыв глаза, он мутным взглядом, осмотрел комнату. На столе в компании с вареной "в мундире" картошкой, соленых огурцов и откусанного плавленого сырка "Дружба", стояла наполовину выпитая бутылка водки. Другие ее собратья ненужным хламом, в компании с ножом для разделки мяса, валялись на давно немытом полу.
Толстая зеленая муха, подобно тяжелому бомбардировщику, кружила над столом, в то время как другая ее соратница тупо долбилось об стекло мутного и заляпанного окна. В комнате царил полумрак. Лампочка, укутанная импровизированным абажуром в виде газеты "Труд" слабо справлялась со своими обязанностями.
И тут он заметил, что кто-то стоял в углу. Мутным ото сна и водки взглядом Витек не мог определить кто.
«Мать что ли? Нет, померла ведь она. Тогда ж кто?»,- подумал Витек.
-Какого? Кто тут?
-Ну, вообще друг,- ответил гость - Мы пришли к тебе с предложением.
-Кто это мы? Ты выйди на свет то, не видно тебя совсем, темно мля. Коль с предложением, так скажи с каким, выпьем, обсудим. Машину что ль чинить? - догадался Витек. Эх, помнят еще мастера. Опять, наверное, дверь забыл закрыть, вот и зашли.
-Не побоишься меня увидеть то?
-А ты, что мент чтобы тебя бояться? Ты давай дело говори, а нет, так и пошел отсюда. Видишь, душа горит, выпить хочется.
-О да, я это вижу, вижу, что горит, - сказал незнакомец, нервно переступая с ноги на ногу, при этом раздался стук каблуков - О деле, так о деле! Видишь ли, о ней я и хотел с тобой поговорить.
-О ком это, о ней, - не понял Витек.
-О душе!
«Ну, вот проповедники что ль пришли, как их там Свидетели чего - то там. Мол, грешен, спасай душу свою. Приходи к нам, песни попоем, помолимся. Потом денег принеси, пить перестань, дом продай. Будешь братом нашим и бла, бла, бла... Видел про таких по телеку. Секанты что ль или сектанты. Кто их тут разберет», - подумал Витек.
-Тааак, - сказал он, пытаясь встать с дивана - Вы мне тут голову не морочьте. Мне проповедники не нужны. И в секту я к вам вступать не буду! Поэтому пошли отсюда на…Дорогу показать? Вообще, милицию вызову щас. Если дверь открыта, че заходить можно что ли?
-Мы не проповедники, - сказал незнакомец, шагнув из тени - Разве похож я на проповедника?
И вот тут Витек испугался! Сердце замерло, а затем, словно удивившись своей задержке, начала бешено стучать, усиленно отрабатывая время за простой.
Нет, не каблуками стучал по полу пришелец, тот вообще без обуви был, на копыта обувь разве наденешь? Небольшого роста, покрытый шерстью. Из-под торчащих дыбом волос, пробивались рожки. Лицо похожее на свинячье рыло довершал свиной пятачок, а красные маленькие глазки в упор смотрели на обомлевшего Витька.
Черт!
«Допился до чертей», - проскользнуло в голове!
-Мама! - только и мог сказать Витек - мамочка моя!
-Так она померла. Чего зовешь то? А говорил, не испугаешься,- усмехнулся черт - Слабые вы люди.
Черт подошел к столу и, откупорив бутылку, плеснул в стакан водки.
-На, выпей.
Витек хотел перекреститься, но плохо помнил, как это делается. Толи правой толи левой рукой. Сложив пальцы перстом начал неумело креститься левой, все приговаривая: «Мамочка», спиной пятясь по дивану к стене.
- Выпей, выпей легче станет.
Не хочешь? Ну, как хочешь!
-Чччерт! Ты чччерт?
-Ну, черт! Что ж с того?
-Настоящий черт. Бррр! - Витек затряс головой, пытаясь прогнать наваждение, но наваждение не проходило - Ой я пьянь, пьянь, пьянь! Вот она белочка то!
-Брось ты это Виктор. Чего причитать. Не наваждение мы, а самое что ни есть реальное.
Черт подвинул стул к дивану и сел.
-Истерик здесь не надобно. Вот ты думаешь, что я галлюцинация?
-Чего,- не понял Витек.
-В смысле видение, ну проще говоря, глюк я твой вызванный белой горячкой.
-Угу.
-Нет, я настоящий! Видишь, стул двигаю, с тобой разговариваю, еще и выпить предлагаю. Кстати на все-таки выпей.
-Я с чертями не пью!
-А вот это правильно,- заухмылялся черт - А если так.
Витек и глазом моргнуть не успел, как на стуле вместо черта появился седой старичок, в потертом замшевом пиджаке.
-Вот так лучше, наверное!
-Ты это как? Млин, точно глюки.
-Опять тридцать пять! Положим мне с тобой, так проще разговаривать будет.
-А кто сказал, что я с тобой разговаривать буду?
-Да ты и не говори. Я тебе сначала расскажу кой - чего, а ты можешь и помолчать. Ну а после там уж сам решай, поговорим или нет!
-А если нет?
-Ну, на нет и суда нет. Больше тебя тревожить не будем.
"Старичок" откинулся на стуле, положив ногу на ногу.
-Вот ты, наверное, думаешь, зачем мы сюда пришли? Черти, значить злодеи! Придумали про нас чушь всякую! А мы ведь не губить тебя пришли, а наоборот помочь. Так сказать сделать предложение, приняв которое облегчишь жизнь свою тяжкую, превратив в вечную и сладкую. Что-что, а жизнь твоя дерьмо полное, Виктор. Да, да! Именно так. Кому ты нужен стал? Да никому. Помрешь никто, и слезы не проронит.
-Да пошел ты!
-Обиделся? А ты не обижайся. Слаб человек, подвержен порокам. Вот ты совсем пропал. Один, совсем один ведь, как перст.
-Да кто ты каков! Учишь тут меня! Какое тебе дело?
-А дело у меня одно - помочь тебе. Тут ты ведь пропащий, опустившийся человечишка. Пропойца. Мать умучил, семью бросил, Бога не почитаешь. Да что я тебе рассказываю - сам все знаешь. Нужны нам такие Виктор, ох как нужны.
-Кому это нам? Чертям что ли!
-И нам тоже. Я буду с тобой открыто говорить. После смерти дорога тебе одна - в ад! Но идти туда можно разными дорогами. Можно быть ведущим, а можно ведомым. Улавливаешь разницу.
-Чего тебе надо? - опустив голову, устало спросил Витек.
-Только одно. Последнее что у тебя осталось. Душа твоя.
-Душа?- повторил Витек, словно пробую слово на вкус - А что в замен?
-О! Поверь, не прогадаешь. Взамен жизнь вечная, там за гранью этого мира. Служба у господина нашего. И невероятные возможности. Я ведь тоже не всегда чертом был. Спасибо помогли в свое время, теперь вот служу и не жалею.
-Что чертом сделаете?
-А что плохого?
-Страшный ты, уродище полное!
-А это ты про копыта, да про шерсть что ли? Так это можно сказать униформа, - отмахнулся "старичок"- спецодежда как бы. Вот смотри.
Старик щелкнул пальцами и на стуле вмиг замес-то старичка появился черный кот, после молодой парень с немолодыми черными усищами в гусарской одежде, после старуха, а затем вновь предстал пред взором уже знакомый старичок.
-Внешность обманчива. Одна душа едина.
-Точно белка! - вновь замотал головой Витек.
-Охо-хо-хо-хо-хо,- закряхтел старичок - Я тебе дело предлагаю. Оставь ты жизнь свою никчемную, а взамен получи другое.
-Смерть?
-Ммммм, смерть - это обширное понятие. Пойми, умрет тело, но вот душа, душа то бессмертна. И решить надо как лучше провести свое бессмертие. Пойми друг я тебе.
-Да какое тебе дело до меня?
-Душа! Честный обмен. Ты нам душу, а взамен не муки адские, а службу честную, хозяину нашему. Решай Виктор, решай!
-Ну не знаю! Я ведь еще помирать не собирался.
-А чего тебе тянуть? На кой тебе жизнь такая? Что так ли она хороша? Бесчисленные морды дружков алкоголиков видеть. Шабашить, что бы рубль зашибить, а потом его же и пропить? Вот она жизнь твоя!
-И что мне делать?
-А вот тут все просто. Подписываем бумаги, скрепляем наш договор кровью.
Лицо Витька стало таким, будто тот съел целый килограмм лимонов.
-Че, резать меня будете?
-Нет зачем, тут и из пальца немного хватит. После веревочка, мыло и стульчик. Шаг и ты снами.
-А если обманешь?
-Так для того и договор подписываем. Что бы никакая из сторон обман не учинила! Таисий подай бумагу.
Только тут Витек и заметил второго черта с такой же свинячьей мордой, но явно помоложе первого. Он вручил «старичку» свиток.
-Вот он договор то наш. Все честь по чести. Ну, что? По рукам?
Витек сидел в задумчивости, затем, махнув рукой, проговорил:
-А ну это все! Надоело так жить! Давай сюда свою «писюлку».
Он подсел к столу.
«Старичок» в нетерпении облизнул пересохшие губы.
-Вот это дело, вот это правильно. Поверь, не прогадаешь. А вот у меня и иголочка специально приготовлена. Палец проколоть, и всего дело то!
Витек почти уже протянул руку, но что-то ему мешало. Неудобно сиделось как-то. Ощущение будто на ежа голым задом сел. Пошарив рукой, он обнаружил, что сидит на старом шерстяном платке. Том самом старом сером шерстяном платке, которым покрывала голову та единственная, которая любила. Которая прощала ему его пьянки, терпела побои. Мама! И тут ну совершенно не к месту, он вспомнил, как возле его дома в детстве на него накинулась свора бродячих собак, и как она, прижав его к себе, пробивалась сквозь клацанье челюстей и бешеный лай к спасительной калитке. Как он плакал у ней на руках, зарывшись носом вот в этот самый платок, а та, терпя многочисленные укусы, гладила его по голове и приговаривала: "Не бойся сынок, мама с тобой".
Как она терпела, все его пьяные дебоши. Он, никому не нужный пьяница, порой приползавший домой весь в грязи, и иногда в своей моче, всегда был обстиран, накормлен. Глядя на этот платок, он начал вспоминать, что такое мать! Осознал, что ее уже нет. Он вдруг понял, что делает, что-то не то. И этот платок оказался здесь совершенно не случайно. Мать, его покойная мать, будучи уже далеко там, на небесах, все равно помогает ему. Все равно рядом. И вот эти «псы», пытаются укусить его, отнять у него душу. И сейчас он должен терпеть их укусы. Теперь он должен сам, без нее, найти тот правильный путь к спасительной калитке.
Решение пришло молниеносно! Хватив со всего маху, Витек резко опустил стул на морду сидящего напротив "старичка"- черта. Тот опрокинулся и затих под столом.
-Врешь, сила нечистая! Десантуру так просто не возьмешь, - вскакивая с дивана проревел Витек, хватая со стола приличного вида нож – ну, что жаба, теперь твой черед.
Второй рогатый явно растерялся и тупо, Витек готов был поклясться, со страхом таращился на побоище. Витек же, с ножом наперевес рванулся к нему, тот в свою очередь произвел тоже действо, но только в сторону двери.

Был обычный зимний вечер. На редкость безоблачном небе светил месяц, окруженный огнями бесчисленных звезд. Проказник мороз "пощипывал" щеки и нос Марьи Андреевны. Одинокой, но еще живой, по ее словам, старушке. Деда своего она похоронила в прошлую весну и вот уже почти год как жила одна. Скотину уже не держала, сил не хватало. Только курочек, да еще и огород, за которым ухаживать помогала дочь, периодически навещавшая ее. Дом ее стоял на окраине села, дальше было только колхозное поле, иногда делившееся с Марьей Андреевной частичкой своего урожая. Вообще жила, «крутилась» помаленечку. Одна беда сосед непутевый. Пил собака сильно. Ее он не особо беспокоил, только после смерти матери, совсем запустил он дом свой. Зарос в грязи, огород весь сорняками порос. Пропащий совсем, а ведь молодой. Вот, что водка делает!
С матерью его, они почти одногодки были. Не сказать, что дружили, но по-соседски товариществовали. И хорошо, что померла она, отмучалась! С таким жить - только мучаться.
Набрав у колонки ведро воды, Марья Андреевна неспешна, с удовольствием вдыхая чистый морозный воздух, ковыляла в сторону своего дома. Все-таки далековато колонка от дома была, а ведро с каждым разом нести все тяжелее и тяжелее. Годы берут свое.
Одинокий фонарь слабо справлялся со своими обязанностями. Дороги почти не видно, того гляди подскользнешся. Расшибиться в миг можно!
Эта неприятность случилась с ней тогда, когда она уже преодолела эту нелегкую дистанцию, и до конечной цели оставалось пройти лишь соседский дом. В тот самый миг перед самым ее носом резко распахнулась калитка забора соседского дома, откуда выскочила темная фигура, чуть не сбив с ног Марью Александровну, и устремилась в сторону поля. За ней с воплями: "Зарежу, сука!" - показался и сосед. Ошарашенная и испуганная она так и села в сугроб, расплескав содержимое ведра.
-Ой, батюшки, - увидев нож в руках, запричитала та.
-Куда он, бабка? - рявкнул Витек.
Надо сказать, что вид он имел весьма страшный. Старые трико с отвисшими коленками, заправленная в них серая, грязная тельняшка была порвана на груди. В носках без ботинок. От непокрытой головы с растрепанными волосами, валил пар. Все это было не так страшно, если бы не торчащий в руках нож! "Сейчас зарежет", - мелькнуло в мозгу Марьи Андреевны. Страх ледяными пальцами сжал горло. Сил хватило лишь на то, что бы махнуть рукой в сторону поля, указывая направление.
-Убью, - вновь проорал Витек. Бабка в страхе закрыла глаза: "Все, вот сейчас и убьет!". Но, судя по удаляющимся шагам, опасность миновала. Медленно, открыв сначала один глаз, затем другой Марья Александровна оценила обстановку. А обстановка была удивительная. Да такая удивительная, что захотелось опять глаза закрыть, или в обморок. Но обморок не наступал, а глаза, как назло, не хотели закрываться. Было и страшно, и страшно интересно!
Вслед за соседом из проклятого дома выскочил необычайно огромный черный кот. И что совсем удивительно начал орать в сторону бегущих: "Перемещение, Таисий! Ты, что засранец делаешь то".
Марья Андреевна, раскрыв рот, хлопала глазами по пятаку каждый. А, увидев кого, преследуют, глаза еще больше округлились, пальцы сами начали класть крест. Черт! Самый настоящий черт, как подобается с копытами в шерсти и хвостом, бежал в тусклом свете фонаря.
-Перемещение, сукин ты сын! Перемещение!- не унимался кот. Черт резко остановился. Витек, неумолимо, приближался. Он уже замахивался ножом, когда хвостатый стукнув копытом о снег, исчез. От неожиданности, сосед по инерции пролетел вперед, и видать, поскользнувшись, рухнул в снег.
-Фуууу! - выдохнул кот и развернувшись к изумленной бабке сказал - Вот достался мне стажер. А ты Марья забудь лучше, что видела. Ничему тебе это... Договорить тот не успел. Марья Андреевна лишилась чувств.
-Тьфу ты,- в сердцах сплюнул кот и сгинул.

Виктор лежал на спине, сжимая в руке старый шерстяной платок, и смотрел в небо. Боль уже почти прошла. Боль вытекала из него, растапливая под ним снег, разбавляя его белизну красным. Какая нелепая жизнь, и какая нелепая смерть. Кому скажи, не поверять, а только посмеются. Так неудачно упасть! Хотел черта зарезать, а получилось себя. Умирать было совсем не страшно, а скорее стыдно. Стыдно за то, как он прожил свою пустую жизнь.
«Как же холодно мама»,- прошептал он и… улыбнулся. Улыбнулся той самой улыбкой, когда встречают родного и любимого человека. Егор даже попытался поднять руку, словно пытаясь до кого - то дотронуться, но не смог. Сил хватило лишь на последний вздох.
Так и нашли его, со счастливой улыбкой на лице. Тело его было заботливо укрыто старым шерстяным платком.