Юрка Соколов

В январе 1989-го года я получил предписание прибыть для прохождения дальнейшей военной службы в свое родное училище – Московское Высшее общевойсковое командное училище имени Верховного совета РСФСР. На должность командира курсантского взвода. После Афганистана служба в училище показалась мне похожей на праздник – не нужно было ходить на засады и в рейды со своим разведвзводом, вокруг не стреляли и впервые за три года у меня появились выходные. На первых же занятиях по огневой подготовке я получил благодарность от начальника училища за отличную стрельбу из БМП-2. Казалось бы, служи и радуйся. Но я почему-то не радовался. На командирской подготовке я показал худший в училище результат по кроссу на 3 километра. Для бывшего выпускника спортвзвода такой результат был настоящим позором! Любые прохождения торжественным маршем и просто передвижения в строю, давались мне с большим трудом. Даже небольшие кроссы с ротой на утренней физической зарядке казались мне настоящим наказанием. А тут еще разошлись швы на ногах. Каждый вечер мне приходилось перебинтовывать их (обращаться в медсанчасть с такими пустяками не хотелось). Снова дала знать о себе старая травма позвоночника. В общем, был я в тогда не слишком счастлив.
В один из таких дней меня и разыскал мой одноклассник Юрка Соколов. Как у него это получилось – найти меня не в Москве, а в Ногинском учебном центре, до сих пор остается для меня загадкой?! Мы учились с Юркой вместе с пятого по десятый класс в средней школе небольшого подмосковного города Клина. Юрка был круглым отличником и любимцем всей школы (а так же всех девчонок из сборной города по художественной гимнастике). В школе мы не были с Юркой близкими друзьями. Он дружил с Севой Лёхиным. Мы же были с ним просто приятелями. Хорошими приятелями. Но не более того. После окончания школы он поступил в Даугавпилсское высшее военное авиационное инженерное училище. Окончил его. И был распределен в одно из конструкторских бюро.

Я не знаю точно, как и что у него там случилось. Но при испытаниях новой системы катапультирования, Юрка вдребезги разбил свой позвоночник. И выжил только чудом. Около года он провалялся в госпитале в Вышнем Волочке, прикованный к больничной кровати. Это были последние новости, которые я о нём знал.
И вот Юрка стоял передо мною собственной персоной.
- Привет, старина!
- Привет, Юр!
Худющий, прозрачный. Кожа да кости (примерно так же выглядел и я сам, после тифа, когда двумя годами ранее сбежал из баграмского инфекционного госпиталя к себе на Тотахан). Но это действительно был он! Мы обнялись.
- Я к тебе по делу. Хочу пригласить тебя свидетелем на мою свадьбу. Ты согласен?
Вот так всегда! Сразу к делу. Но дело, кажется, было довольно приятным? На выпускном курсе училища однокурсники частенько приглашали меня свидетелем на свои свадьбы. Хотя это и было хлопотным занятием, я обычно соглашался. Должность бывшего комсорга спортвзвода обязывала. Правда, это было так давно. Еще в прошлой жизни. Когда я был модным поэтом, душой компании. Сейчас же я был старым, больным человеком. И я не согласился бы ни за какие коврижки, если бы меня попросил об этом любой другой. Но Юрка не был любым! Юрке отказать я не мог. Вот только один вопрос занозой засел в голове.
- Подожди, Юр. Так ты же, кажется, женат?
- Был женат. Разошлись. - Юрка не стал вдаваться в подробности. Но, из рассказанного им, я понял, что пока Юрка валялся в госпитале с очень смутными перспективами когда-нибудь встать на ноги, жена забрала дочку и подала документы на развод. Он не винил её. Жизнь есть жизнь. И у человека всегда должен быть выбор: уйти или остаться. Она свой выбор сделала. Юрка тоже.
Чтобы совсем не пропасть от безнадёги, он еще в госпитале подал документы в юридический институт. На заочное отделение. А ещё в госпитале он встретил свою Олю...
Всё было понятно. В следующую пятницу я отпросился у ротного и поехал в Вышний Волочок. Да, я впервые оказался в этом городе. Но он понравился мне сразу и навсегда. Небольшой, ухоженный. Окруженный озёрами с гранитными набережными. В этом городке был удивительно чистый воздух. И какое-то необыкновенное переплетение древности и дня сегодняшнего.
Юрка познакомил меня со своей невестой Олей. И с её маленькой дочкой. Я давно уже не видел таких счастливых глаз, как у них. Мы сидели в их небольшой квартирке и обсуждали тонкости завтрашней свадьбы. Какие-то свадебные ритуалы и организационные вопросы. Какие же они были молодцы! Я смотрел на них и радовался.
На следующее утро мы поехали в ЗАГС. Юрка, сидя на заднем сиденье машины, неожиданно произнес.
- А спорим, что роспись займет минут сорок. Не меньше!
До этого я почему-то не думал о том, что выстоять сорок минут в ЗАГСе нам будет не по силам - ни мне, ни Юрке. Мне кажется, я вообще тогда ни о чём не думал. Хотя и догадался, что фраза эта прозвучала неспроста. Продолжительность росписи Юрку явно беспокоила! Но я не подал вида, что о чем-то догадался, и вальяжно подал голос в ответ.
- Двадцать минут. Спорим?
Мы разбили наше шуточное пари. И каждый отвернулся в свою сторону. Говорить больше было не о чем. Я посмотрел направо. Жених, разумеется, налево. Мы проезжали по центральной улице города. Было заметно, что Юрке нравится этот город. Мне тоже.
ЗАГС оказался небольшим, но довольно симпатичным зданием. А заведующая - очень симпатичной женщиной. Короткая беседа, несколько комплиментов и ослепительная улыбка позволили мне заранее выиграть наше пари. Вы скажете, что это жульничество? Конечно, жульничество. А кто вам сказал, что я никогда не жульничаю?! К тому же, как известно, хороший экспромт – это заранее подготовленный экспромт. Человек, который не учитывает этого - всегда проигрывает.
Как бы то ни было, но вся церемония в ЗАГСе затянулась ровно на восемнадцать минут (как мы и договаривались с заведующей). Не думаю, что это было рекордом данного учреждения. Тем не менее, я удовлетворённо потирал руки, выходя из ЗАГСа. И чувствовал себя победителем. Это чувство омрачала только одна мысль - мы забыли договориться о призе победителю. Что там обычно достаётся победителю? Пол царства (стены и крыша всегда достаются кому-то другому), половина коня и принцесса в нагрузку, если не ошибаюсь? Хотя это было не важно. Чувство победы - уже награда!
Тем более что впереди нас ждал накрытый стол. А это было лучшей в мире наградой. Любой солдат подтвердит вам это! Я уже начинал мечтать на кулинарные темы, когда ко мне подошла Оля.
- Мы с Юрой забыли тебе сказать – мы хотим обвенчаться.
Я не сразу понял, о чём это она? Мысли мои уже витали вокруг гастрономических блюд и никак не хотели возвращаться на грешную землю. Я, непонимающе, посмотрел вокруг. Какое такое венчание?! Раньше мне об этом они ничего не говорили.
Да, я был свидетелем на многих свадьбах. Но на венчании не был ни разу. И у меня было предчувствие, что ничего хорошего меня там не ждёт. Очень устойчивое предчувствие. Потому-то новость эта меня явно не обрадовала.
Но к нам подошел Юрка. По моим растерянным глазам он догадался, что я уже в курсе маленьких изменений в организации банкета. И в тот же миг меня посетила мысль, что это было его инициативой - подослать ко мне Ольгу. Он-то знал меня насквозь. И знал, куда я мог бы его послать? Но еще лучше он знал, что отказывать девушкам я просто не умею. Мой отец научил меня этому. Он всегда говорил: «Никогда не отказывай красивым девушкам». А потом добавлял: «Срулишь позднее».
Да, это было жульничеством! Жульничеством чистой воды. Я понимаю, когда сам жульничаю, но когда жульничают другие – это не честно! Похоже, Юрка решил отыграться за свой проигрыш в ЗАГСе? И воспользовался запрещённым приёмом.
- Едем? - Спросил он с улыбкой. Надо было видеть, как он улыбался! Юрка был счастлив. В отличие от меня.
Я обречённо кивнул ему в ответ.
- Едем. - И побрёл в сторону машины. Давая себе зарок: никогда больше не спорить с Юркой. Победы над ним доставались мне слишком большой ценой. И больше смахивали на поражения.
Правда, уже через минуту мои грустные мысли растаяли, как прошлогодний снег. Я смеялся, как все. И, как все, радовался прекрасному субботнему дню. И хорошей погоде.
Мы подъехали к небольшой церкви. Вспомнив о том, что сегодня я работаю свидетелем, я начал суетиться и изображать кипучую деятельность. И первым делом, выйдя из машины, я направился в церковь. Узнать, готовы ли там к нашему приезду?
Перед самым входом в церковь какой-то паренёк, как заправский косарь, обкашивал траву и лопухи. Что я о нём тогда подумал, просто не помню. Помню лишь, как спросил его, не знает ли он, где находится местный священник? Фраза моя прозвучала немного снисходительно и чуточку запанибратски. Что подумал о моей снисходительности и обо мне самом тогда этот паренёк, я так и не узнал. Но он поставил косу сбоку от входа, внимательно посмотрел мне в глаза. И лишь после этого ответил:
- Я - священник. А вы что-то рано?! Подождите немного. Я переоденусь.
И скрылся за дверью. Сзади подошли Юрка, Оля, их родственники и гости. Все они весело подшучивали над моей оплошностью. Намекая, что со святыми отцами лучше дружить. А дерзить им не стоит.
Так я и не дерзил вовсе. К тому же, в отцы этот паренёк мне, ну никак, не годился! Разве что в младшие братья. Пока мы стояли у входа, Олин папа рассказал нам о том, что в последнее время в области начался настоящий бум на восстановление и открытие новых церквей. Священников не хватает. И то ли в виде практики, или стажировки, но в их церковь из Загорска был направлен семинарист старшего курса, а не её выпускник. Мне это было не совсем понятно. И как-то не очень интересно. К счастью, очень скоро нас пригласили в церковь.
Я не знаю, как по одному взгляду можно определить всю сущность человека? Но священник, лишь мельком взглянув на меня, сразу же догадался, что перед ним стоит самый настоящий пират, еретик и грешник. Что для него из вышеперечисленного было самым тяжким грехом, я не знаю. Но мне было достаточно и одного взгляда на священника, чтобы понять, что карать за грехи он готов здесь и сейчас!
Священник передал мне какой-то венок и объяснил в двух словах, что я должен держать его над молодожёнами. И начал читать какие-то молитвы... Для себя я решил, что вникать в происходящее мне совсем не обязательно. Что скажут, то и буду делать! Прошло не так уж много времени, и уже через пару минут я понял, что венчание - это не просто торжественный ритуал для молодожёнов. Ко всему прочему, это ещё и кара небесная для свидетелей.
Потому что уже через пару минут у меня стала отваливаться правая рука. Я переложил венок в левую руку. Но это помогло ненадолго. Я снова поменял руки. Но каждый из нас прекрасно знает, что от перемены мест слагаемых новые руки всё равно не вырастают. Неожиданно прихватило спину. И, разумеется, для полного счастья вскоре стали отваливаться хвост, крылья. И ноги.
А ещё через пару минут на меня вдруг снизошло озарение. Я понял, что, как и все грешники, просто попал на раскалённую сковородку. Всё встало на свои места. И жить стало сразу веселее. Человек привыкает ко многому. Даже к раскалённой сковороде. Это к хорошему он привыкает быстро. Чтобы привыкнуть к сковороде, ему требуется некоторое время. Времени у меня было предостаточно. Чтобы как-то скоротать его, я осмотрелся по сторонам.
Священник всё так же читал какие-то молитвы из старенькой книжки. Страницы из неё постоянно падали на пол. Он поднимал их, вкладывал в книжку и продолжал читать дальше. Почему-то я был уверен, что он их путает и некоторые молитвы читает снова и снова. Но проверить свои подозрения я не мог. Да, и не хотел.
Священник изредка отрывал глаза от своей книги и внимательно посматривал в нашу сторону. Мне казалось, что он смотрит именно на меня. И при этом таинственно улыбается. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что он просто прикалывается – изгоняет демонов или мстит за свою бесцельно потраченную юность любимцам женщин – поэтам и гусарам, которым втайне завидует.
Юрка стоял бледнее смерти. Я не представляю, каких усилий ему это стоило?! Но мы достояли службу до конца. Думаю, что и службу можно было как-то подсократить, если договориться со священником заранее. Но у нас тогда даже не возникло такой мысли. Разве можно договариваться со священниками о каких-то послаблениях?
Похоже, для ребят это было не просто венчание, а нечто большее. Может быть, искупление своих прошлых и будущих грехов? Включая грехи наших потомков до третьего колена? Или же просто - обычный показательный день в аду?
К счастью, все в жизни заканчивается. И уже вскоре мы оказались за праздничным столом. Свадьбу отмечали в Олиной квартире, а не в ресторане. Это было легче. И не так официально. Дальше все шло по обычному плану – крики «Горько», тосты, поздравления, шум тарелок, звон рюмок и бокалов. И в это мгновение я перехватил Юркин взгляд. Мне хорошо знакомы такие взгляды – в никуда, в пустоту – кричащие от боли и безысходности. Те, у кого в жизни были серьезные травмы позвоночника, знают, о чем я говорю. Они и сами часто видят такие взгляды. Особенно, когда смотрятся в зеркало. По крайней мере, я вижу их часто – после того, как сам перенес компрессионный перелом позвоночника в двух отделах. Я понял, что силы у Юрки на исходе - сидеть на стуле он больше не может. И ему срочно нужно лечь, полежать. Но сказать об этом он никому не мог – стеснялся, наверное? Или боялся испортить свадьбу?
И тогда, в шутку, я предложил ему и Оле спуститься под стол, чтобы продолжить застолье там. Я нес какую-то ахинею, о том, что на Востоке так принято, что столов там нет, а празднование проходит на шикарных восточных коврах. Юрка меня не слушал, но последовал за мной незамедлительно. И в глазах его я увидел искреннюю благодарность.
Вместо шикарного ковра под столом оказался старенький советский палас. Но Юрка быстро нашел на нем удобное положение. Боль немного отпустила. Рядом с Юркой расположилась Оля. Я, как заправский султан, прислонился спиной к дивану. Свидетельница осталась где-то наверху, за столом.
- Забавно. Как в Афгане. Снова работаем в боевых тройках, – пошутил я по поводу нашей троицы.
Юрка не понял.
- Что за боевые тройки?
Пришлось рассказывать Юрке о том, что в Афганистане на время боевых действий я разбивал свой разведвзвод на боевые тройки (по периодам службы, психологической совместимости и т.д.). Я рассказал о Чань-шаньской змее, как главном принципе работы боевых троек – «Когда её ударяют по голове, она бьет хвостом. Когда ударяют по хвосту, она бьет головой. Когда бьют по середине, она ударяет головой и хвостом одновременно». О том, как учил своих разведчиков, что в бою один из тройки (самый опытный) ведет прицельный огонь, второй – создает плотность огня, третий – снаряжает магазины. И о том, как однажды, когда мы попали в серьезную переделку, все это спасло нам жизни.
Я снова пошутил о том, как уютно под столом. И если бы те, кто остались наверху, знали об этом, то поспешили бы к нам – под стол. Напрасно я это сказал! Прошло буквально несколько минут и с шутками-прибаутками все гости стали плавно перемещаться из-за стола под стол. Под столом оказалось на удивление свободно и уютно. Мы комфортно расположились на паласе и дорожках. С бокалами, рюмками, бутылками и закуской. И потом все долго удивлялись, как здорово может быть под столом!
Для нас с Юркой это не было новостью. Люди, пережившие серьезные травмы позвоночника, очень часто видят окружающий мир с гораздо более низкой точки зрения, чем остальные... Мы, словно старые заговорщики, понимающе посмотрели друг на друга. Прекрасно понимая, что с каждой минутой становимся всё ближе и ближе друг другу. Не просто одноклассниками, а братьями. Это совсем не трудно. И это может сделать каждый из нас. Если только посмотрит внимательно вокруг. И спустится со своих высот к тем, кто находится под столом. Или к тем, кто находится рядом.
Что рассказать вам ещё? После окончания юрфака Юрку взяли на работу в Прокуратуру Вышнего Волочка. Через несколько лет он попал в командировку в Чечню (А ведь когда-то Юрка так завидовал тому, что я был в Афгане. И жалел о том, что его туда не взяли). Когда боевики пытались захватить райцентр, в котором располагалась их прокуратура, он организовал оборону здания прокуратуры. Разбил сотрудников на боевые тройки и руководил боем до подхода наших войск. Был дважды ранен: вечером – легко, под утро получил тяжелое ранение. Но поля боя не покинул. Несколько его сотрудников тоже были ранены в том бою, но погибших среди них не было. За этот ночной бой Юрку наградили орденом Мужества. И он до сих пор убежден, что именно мой «подстольный» рассказ о боевых тройках позволил им всем выжить в том бою.
По состоянию здоровья Юрке вскоре пришлось оставить работу в Прокуратуре. Из Вышнего Волочка он переехал в Тверь. У него замечательная семья. А совсем недавно Юрка гулял на свадьбе у своей красавицы-дочери.
Да, он изменился, мой одноклассник и друг Юрка Соколов. Стал строже и взрослее. Но одно навсегда останется неизменным. Он всегда будет лучшим из нас.

Александр Карцев, член Союза писателей России http://kartsev.eu
P.S. На фото - мой одноклассник и друг Юрка Соколов.