Честь не бывает игрушечной

– Принёс?

– Ага, во!

– А у меня во!

– Сказали, кто не принесёт, тому родителей в школу и в дневник напишут…

– Не жалко?!

– Мамка говорит, ну и правильно. А папка после вчерашнего не отошёл…

В учительской инспектриса из районного департамента образования, высокая полная женщина с решительным энергичным лицом, поднялась с дивана.

– Ну что, пора начинать. Предлагаю по плану: сначала проводим акцию в классе, затем, после уроков, переходим во двор. Каток, чтобы раздавить собранное, уже заказан.

(Асфальтовый каток, украшенный символами правящей партии и лозунгами про мир во всём мире, трудно было не заметить – он торчал у входа в школу, и рабочий в оранжевом жилете взирал на суету с дремотным азиатским терпением. За участие в акции он получил немалые премиальные.)

– А где классный руководитель шестого класса? – уточнила инспектриса.

Директор школы кашлянул.

– Кхм… видите ли… Он, как правило, редко сюда заходит, время проводит в классе… Класс вообще очень хороший, пилотный, в прошлом году они получили грамоту, и…

– Вот именно! – Инспектриса угрожающе подняла палец. – Именно поэтому! Мне кажется, их классный руководитель и на последних курсах не был?

Директор развёл руками.

– Он вообще очень своеобразный человек…

– Таких своеобразных надо держать от детей как можно дальше, – решительно заявила инспектриса. Она выдержала многозначительную паузу и мило улыбнулась: – Но этим мы ещё займёмся. У меня есть молодая кандидатура на эту должность, очень знающий маль… молодой человек. А теперь, с вашего позволения, я пройду в класс. Нет, спасибо, провожать меня не надо. Общее мероприятие позже…

В коридоре школы уже было пусто. Чётким уверенным шагом инспектриса двигалась по коридору – к своей цели, белой двери с табличкой: «6 Б». Перед дверью она на секунду остановилась и поморщилась. Потом решительно постучала:

– Разрешите? Здравствуйте, дети…

Детей в классе было около двадцати. Большинство – мальчишки. Дисциплинированно поднявшись из-за парт и постояв, они довольно тихо опустились по местам. Почти перед всеми мальчишками на партах лежало какое-то игрушечное оружие; у некоторых оно торчало из рюкзачков. Все с любопытством смотрели на вошедшую женщину.
Учитель, рослый грузный мужчина, седоватый и коротко стриженный, равнодушно заполнял журнал и на происходящее в классе не реагировал вообще.

– Дети! – воодушевлённо начала инспектриса. – Сегодня, как вы знаете, вы стали участниками акции «Нет военной игрушке!», которая проходит под девизом «Дети против террора». Вам было предложено поменять пластмассовые пистолеты, автоматы, самолёты, пушки, танки и солдатиков на мягкие игрушки, разнообразные конструкторы или машинки. Вижу, – она поощрительно улыбнулась, – что призыв нашёл у вас отклик. Это просто замечательно! Подумайте о том, как прекрасно жить без войн и сколько есть на свете других интересных игр!

Учитель отодвинул журнал и придвинул к себе газету. Яркий заголовок гласил: «Пятилетний ребёнок убил 360-килограммового аллигатора».

Мужчина расправил листы и принялся, ни на кого не глядя, читать.

Но голос инспектрисы мешал:

– Когда дети всего мира откажутся от опасных и жестоких военных игр, наступит истинно счастливое время! И вы можете гордиться, что становитесь маленькой частью большой борьбы за это – пусть игрушечное! – разоружение. Сейчас я предлагаю вам разоружиться, – она улыбнулась, – сложить принесённые вами вредные вещи вот на этот стол, – она указала на стол, выставленный у доски, – а после уроков мы торжественно уничтожим их в школьном дворе, и вы получите другие – полезные и замечательные! – игрушки, чья покупка была спонсирована крупной международной фирмой. – Она поощрительно кивнула мальчишке на первой парте: – Ну, начнём. Прошу!

…Груда оружия на парте выглядела как-то тревожно. И очень… да, очень одиноко. Что-то странное было в том, как лежали пистолеты и автоматы. Странное и неправильное. Словно бы когда-то уже виденное… испытанное… и – ужасное.

Учитель на миг поднял глаза и тут же опустил их. Дети молчали.

– Я заметила, что вот ты, мальчик, – инспектриса, пройдясь между рядами, кивнула одному из учеников,

– вот ты… как тебя зовут?

– Кол… Николай, – сипловато сказал тот, поднимая глаза.

– Да, спасибо… Вот ты, Коля, – ты ведь ничего не сдал. Что случилось, почему отстаёшь от своих товарищей?

Чуть курносый, коренастый, с короткими светлыми волосам ёжиком Коля ответил, глядя в парту:

– Я ничего не принёс.

Класс загудел удивлённо. Кто-то крикнул:

– Кольк, ты чё?! У тебя ж есть!

– Ничего я не принёс, – угрюмо ответил Колька, вставая.

– Очень жаль, – сухо сказала инспектриса. – Это крайне важное мероприятие. Ведь о нём было записано в дневники, не так ли?

Она смерила взглядом равнодушно сидящего за столом учителя.

Тот спокойно ответил:

– Я не счёл нужным сделать это, так как мероприятие не относится к числу включённых в учебный план. Но детей оповестили и без меня, причём несколько раз.

Инспектриса смерила учителя внимательным запоминающим взглядом. Обычно это действовало безотказно, но на этот раз она отвела глаза – в ответном взгляде немолодого мужчины были ирония, какой-то брезгливый интерес и немного сожаления. Женщина поспешила обратиться к мальчику вновь:

– Так всё-таки: в чём же дело? Почему ты ничего не принёс?

– Мой папа – офицер. – Стоящий за партой мальчик даже побледнел от волнения. – И он мне сказал, что своё оружие сдают только трусы. Я ничего не принёс и ничего не отдам.

– То есть твой отец оказывал на тебя давление? – жадно спросила инспектриса.

Учитель снова поднял глаза от газеты.

Мальчик моргнул:

– Нет… Как это – давление?

– Он угрожал тебе, если ты примешь участие в этом мероприятии? Угрожал, да?

– Нет, зачем… я сам не хотел нести… потому что разве солдаты отдают оружие? Или меняют на конструкторы? – Голос мальчишки был искренне удивлённым.

– Ты же не солдат, – слегка потерялась и даже сбавила тон инспектриса.

Класс тихо и непонимающе следил на происходящим.

– Я не солдат, конечно, – ответил мальчик. – Но я мужчина. Это пока у меня игрушечное. А когда вырасту и стану офицером, будет настоящее. Всё же с чего-то начинается, – рассудительно добавил он. – Если начнёшь отдавать игрушечное, чтобы не ругали, то отдашь и настоящее, чтобы не убили. А как тогда воевать?

По классу пронёсся шепоток. Инспектриса покровительственно улыбнулась:

– Но Коля… зачем вообще воевать? Подумай.

– Как зачем? – удивился мальчишка и переступил с ноги на ногу, недоверчиво глядя на взрослую тётю, которой приходится объяснять такие простые вещи. – А как же слабых защищать? А свою родину? Вы разве не читали, сколько на нас нападали?

– Но сейчас…

– И сейчас тоже, – мотнул головой мальчик. – Отец только три недели назад вернулся… из командировки. Сейчас тоже война. А если не готовиться защищаться, то как раз и нападут по-настоящему.

– А, так значит, у твоего отца постбоевой синдром! – кивнула женщина. – Наверное, ему мерещатся враги…

— Ему ничего не мерещится, – насупился мальчик. – Он отдыхает и книжки читает. Ну, и со мной возится, и со Славиком, – мальчик вдруг улыбнулся очень светло, то ли при воспоминании об отце, то ли о младшем брате. И добавил: – А вы, пожалуйста, так не говорите про отца. У него три медали и орден. Он всех нас защищал от террористов. А не вы.

Глаза инспектрисы расширились. Это перестало быть игрой и игрушечным спором. Кажется, это понимали даже самые хулиганистые мальчишки и самые увлечённые собой девчонки. Все смотрели на одноклассника почти испуганно.

– Ты сейчас же пойдёшь домой и принесёшь оружие, – жёстко сказала женщина.

Коля пожал плечами:

– Нам сказали, что это добровольно, кто захочет. Я – не хочу.

– Это не важно! – отрезала инспектриса. – Или ты боишься отца?

– А что его бояться? – спросил мальчишка. – Он что – террорист? Он же мой отец. Он самый лучший на свете.

– Ты понимаешь, что оружие убивает?! – снова возвысила голос инспектриса.

Коля покачал головой:

– Убивают люди. Если бы у папы не было бы оружия или он не умел стрелять, он бы никого не спас. А ему дали одну медаль за то, что он спас женщину и детей. Был бой. Он застрелил двоих. Разве он смог бы спасти людей без оружия?

– И отец тебе рассказывает об этих убийствах?! – не выдержала и взвилась инспектриса.

– Убийство – это когда бандиты, – поправил напряжённым голосом Коля.

– Ты говоришь ерунду, – отчеканила инспектриса. – И срываешь важное мероприятие.

– Никакое оно не важное, – упрямо сказал Коля. – Оно… глупое. Вот.

– У твоего отца будут неприятности! – завизжала инспектриса, превращаясь из женщины в тётку. Её лицо покраснело. – А тебя мы прямо сейчас отправим в кабинет психолога, и он может дать заключение, чтобы тебя определили в дурдом! Как пациента с маниакальными наклонностями к насилию!

– Пусть, – сказал мальчик, чуть пошатнувшись за партой. – Вы взрослые, вы можете. Но я всё равно ничего не принесу и ничего не буду делать. Папа сказал, что оружие – это честь воина.

– Какая честь?! – гаркнула инспектриса так, что класс пригнулся. – Это игрушки!

– Честь не бывает игрушечной, – вдруг сказал учитель и встал, захлопнув журнал с отрывистым звуком выстрела. – Жалко, что вы этого не понимаете. Я вас очень прошу: пожалуйста, покиньте класс. Если вы не сделаете этого, я буду вынужден вывести вас силой. Я не привык так поступать с женщинами, но я себя пересилю.

– Вы… – Инспектриса задохнулась… – Вам это даром не пройдёт, – процедила она и, смерив плачущего мальчика злобным взглядом, бомбой вылетела из класса.

– Не сомневаюсь, – хмыкнул учитель.

В классе зашевелились, кто-то перевёл дух, кто-то хихикнул. И вообще, как будто стало легче дышать.

Поднявшись из-за стола, учитель подошёл к Коле и, мягким нажатием на плечи посадив мальчика на место, спросил тихо:

– Ну что же ты плачешь, солдат? Ты выиграл этот бой.

– Она нажалуется на отца… – Мальчишка судорожно глотнул. – Мама вчера говорила, чтобы он мне так не говорил, а то будут неприятности…

Учитель усмехнулся:

– Никуда она не нажалуется.

Он выпрямился и обвёл весь класс взглядом.

– Ну что, герои? – В его голосе прорезались хорошо знакомые ученикам нотки опасного ехидства. – Молодцы, нечего сказать. Будущие воины и защитники… Всем «крест за предательство» первой степени! А вы, девочки, им Барби принесите, побольше – менять на стволы будут. – По классу искрой пролетел девчоночий смех, из мальчишек же никто уже не глядел на учителя, все уставились в парты. – Чем своих-то защищать будете – самосвальчиками, кубиками от «Лего»? – продолжал тихо издеваться учитель. – Супермены! – Его голос лязгнул. – Люди оружие целовали, когда в руки брали. Люди на оружии клялись. А если в следующий раз от вас потребуют юбки надеть?!

Он оглядывал класс, и ряды голов склонялись ещё ниже, показывая русые макушки. Только Коля сидел прямо, глядя мокрыми, но непокорными глазами. И коротко вздрагивал от пережитого напряжения.

– Разберите всё это по домам, – после долгого молчания сказал мужчина усталым голосом, кивая на груду пластмассы. – И запомните, что оружие перед лицом врага складывают предатели. На всю жизнь запомните… Коля, спасибо тебе.

– За что? – удивился мальчик, моргнув. Его глаза от удивления высохли, он даже приоткрыл рот.

А одноклассники, пряча взгляды, тихо разбирали кучку игрушечных «стволов» и бесшумно рассаживались по местам.

– За то… И передай привет отцу, – ответил преподаватель. Потом, как ни в чём не бывало, продолжал: – А теперь мы с вами начинаем урок. Его тема: «Куликовская битва в истории становления русского государства». Откройте тетради… Может быть, я ещё успею вам что-то объяснить.

Все, доброго дня!