Манерная, с плохой дикцией и абсолютно непластичная (6 фото)

Бездарная, как утверждали профессионалы.
Но у нее была цель: Слава. И два мощных козыря: необычная, какая-то библейская красота и… миллионы, доставшиеся в наследство от отца - потомственного почетного гражданина Харькова Леона Романовича Рубинштейна.

Главное, к чему стремилась Ида Рубинштейн всю жизнь, - не допустить в себя "ни микроба банальности". Она охотилась на львов в Африке и медведей в Норвегии, разъезжала по Сахаре на верблюдах, покупала яхты, а однажды приобрела и самую модную новинку – аэроплан. Ида говорила, как необходима ей постоянная смена внешних впечатлений: "иначе я чувствую себя больной".

Равель подарил Иде свое самое знаменитое произведение - "Болеро", Стравинский написал для нее "Персефону" и "Поцелуй феи", Серов создал один из самых известных ее портретов - обнаженная Ида с перстнями на пальцах ног...

Ида в роли святого Себастьяна, 1911. Рисунок Льва Бакста.

А она по-прежнему не оставляла надежду стать драматической актрисой. Ее мечтой была Саломея, по модной тогда пьесе Оскара Уайльда, которую Ида решила ставить на собственные средства. Для этого она пригласила не больше не меньше, режиссером - Мейерхольда, художником - Бакста, а хореографом самого Михаила Фокина.
Все трое сильно сомневались в успехе, но деньги были заплачены Идой огромные, и Фокин буквально с нуля начал учить ее двигаться.

Вскоре, правда, Святейший синод запретил постановку, назвав ее антицерковной. И тогда Рубинштейн с Фокиным решили показать только "Танец семи покрывал", в финале которого, Саломея, сбрасывая семь прозрачных платков, оставалась в одних бусах. Музыку к танцу Ида заказала Глазунову.

Это был триумф, зал Петербургской консерватории на премьере стонал от восторга. Ида сразу получила от Дягилева приглашение участвовать в "Русских сезонах" и в Париже неожиданно затмила саму Анну Павлову.

В 1939 году, спешно покидая Париж после оккупации немцев, Ида перебралась в Англию, где пошла работать сестрой милосердия в лондонский госпиталь.
После войны она вернулась во Францию, но не в Париж, а провинцию, приняла католичество, жила совсем одиноко.
Умерла от сердечного приступа в 1960 году, оставив четкие распоряжения о своих похоронах. Женщина, смыслом жизни которой когда-то была известность любой ценой, теперь сделала все, чтобы избавиться от помпы: запрет на извещение в газетах, тайна времени кремации и захоронения.
И никаких дат и надписей - на надгробии попросила высечь две буквы: I.R.