Как родился и умер vhs (7 фото + 1 видео)

Чтобы ответить на вопрос, отправимся в 1956 год, когда русский эмигрант и изобретатель Александр Понятов представил в США первый коммерческий видеомагнитофон VR-1000. Как можно догадаться по дате, штуковина была размером со шкаф и стоила аж 50 000 долларов. Купить её могли только крупные телеканалы и богатые пижоны. Чтобы видео превратилось в доступную всем технологию, потребовался вклад японцев с их тягой к простоте и экономии. Они и придумали те самые кассеты, завоевавшие мир.
В 74-м министр торговли и промышленности Японии заявил, что страна хочет единый стандарт видео — надо дёшево, сердито и надолго. Sony тут же предложила Betamax, который взяли за основу. В Европе он конкурировал с домашними системами VCR, но азиатские технари, недовольные форматом-гегемоном, не могли вот так запросто бросить вызов лидеру рынка и собственным властям. Поэтому кучка сотрудников фирмы JVC вступила в борьбу без ведома начальства. Инженер Сидзуо Такано взял под крыло тройку одарённых коллег, договорившись с бухгалтером Осаме Оосонэ о подделке отчётов.

Хотя это была чистой воды авантюра, она изменила историю.

Разработчики увеличили хронометраж кассет, преодолев соневский лимит в 63 минуты, а также заменили тип заправки ленты, благодаря чему конструкция стала надёжнее, дешевле и проще. Носители прибавили в размерах, но что такое три сантиметра на фоне экономии и технических преимуществ? Разницу качества в 10 горизонтальных линий тоже вынесли за скобки — заметить её могли только профи.

JVC HR-3300, первый VHS-плеер для домашнего пользования

Когда прототип был готов, Такано по секрету показал его владельцу Panasonic Коносукэ Мацусите, которому принадлежала и часть JVC. Тот пришёл в такой восторг, что поделился впечатлениями с руководством Hitachi, затем на огонёк подтянулись представители Akai и Sharp. Возник клуб защитников инновационного формата: 9 сентября 1976 года они представили миру VHS-плеер (от слов Video Home System) и вынудили правительство Японии отменить единый стандарт. Уже через пять лет новинка задвинула Betamax на второй, сугубо профессиональный план.

Видик взрывает Советский Союз

В советском правительстве о победном шествии VHS, конечно, знали. И догадывались, что это запросто пробьёт брешь в культурном железном занавесе. Ведь длина плёнок идеально подходила для записи фильмов, а всеядность лицензий грозила самым широким репертуаром. Поэтому власти сразу взяли дело под контроль. Чтобы не изобретать велосипед, копировали плеер Panasonic NV-2000 образца 1981-го, создав на его базе «Электронику ВМ-12». Наладили выпуск кассет и открыли объединение «Видеофильм», где выдавали прокатные удостоверения.
Картина маслом: вроде всё налажено, но ничего не работает.

Купить отечественный видик могли лишь обладатели ангельского терпения, обширных связей и лишних 1200 рублей. А об иностранном и вовсе оставалось мечтать — такие аппараты водились разве что в семьях партийной номенклатуры. Даже с кассетами были проблемы. Предназначенная для плееров VHS чистая ВК-120 стоила аж 42 рубля (при средней зарплате 120), а ведь на неё надо было ещё и что-то записать — это отдельная морока.

Когда кино перебралось из залов в гостиные, воспрянули духом пираты — распространители нелицензионного видео, которых прозвали «писателями». В чём заключалась их деятельность? Сперва они доставали оригинальные западные фильмы у «выездных граждан», то есть тех, кто по работе бывал за границей и мог вернуться оттуда с покупками. Затем к делу подключали переводчика: используя катушечный магнитофон с микрофоном, тот начитывал текст на отдельную плёнку. Заказчику оставалось свести картинку со звуком, чтобы пустить полученную копию в тираж.
Но красота требовала жертв: не каждый мог отдать 200 рублей за свежий фильм, а именно столько стоило это удовольствие. Хотя качество плавало — запись с VHS-кассеты, в отличие от Betamax, ощутимо влияла на изображение. «Мастер», то есть оригинал, ценился на вес золота и доили его до полного износа.

Рассказывает Леонид Володарский, знаменитый переводчик:
Первую копию можно было смотреть с удовольствием. Но человек, который покупал первую копию, иногда хотел компенсировать свои затраты, а может, и заработать ещё. Он начинал писать с первой копии — и тогда уже получалась вторая. Писали и со второй, и с третьей — до тех пор, пока на экране не появлялись зелёные лошади и полосатые человечки. Но владельцев видеомагнитофонов это совершенно не смущало.

Из-за дороговизны и лотереи с качеством обрели популярность альтернативные способы приобщения к прекрасному. Открылись видеосалоны разной степени законности, владельцы фильмотек практиковали обмен и копирование на брудершафт, возникла мода на «званые вечера» с посиделками под Брюса Ли. К моменту развала СССР теневой оборот кассет окончательно победил. Так что попытку строительства советской видеоиндустрии впору вносить в учебники в качестве примера, как не надо делать. И единственный луч света в этом тёмном царстве — авторские переводы.

На носу прищепка, на ушах лапша
Это сегодня мы перебираем жанры, выбрасываем в мусор одни новинки, а другие загодя проверяем при помощи рейтингов IMDB. Но на заре видеомании каждая лента была откровением свыше. Это был ритуал, а его жрецами, связывающими небеса и простых смертных, стали переводчики.
Традиция озвучивать картины вживую и с первого раза возникла в Союзе не случайно. Искусство капиталистических стран в «закрытую страну» всё-таки проникало — заграничные хиты привозили на фестивали, показывали режиссёрам и операторам на обучающих курсах. И даже крутили кое-что в широком прокате, пускай и в порезанном из-за цензуры виде. Да и партийное руководство не отказывало себе в удовольствии оценить новинку-другую. Рассказывает Василий Горчаков, знаменитый переводчик-синхронист: До наступления эпохи видео иностранный фильм можно было достать только в том случае, если его копия каким-то образом осела в Госфильмофонде. Например, после участия в крупном кинофестивале. Тогда он мог со временем всплыть то здесь, то там — в рамках показа в каком-нибудь Доме культуры. Впрочем, некоторые фильмы нельзя было достать вовсе. Так, «Эммануэль» или «Греческая смоковница» не вылезали с юга, с дач первых лиц.Василий Горчаков, переводчик фильмов

Однако достать кассету — лишь полдела. Нужно ещё и перевести английский, который большинству советских зрителей казался тарабарщиной. Требовался человек, способный на лету понять диалоги и донести их смысл до аудитории. А уж метко передать интонацию, адаптировать фразеологизм или шутку — так это был высший пилотаж.
Поэтому место за пультом чаще доверяли специалистам с солидной подготовкой. Например, Алексей Михалёв, голосом которого разговаривал практически весь «Дисней», успел поработать в Министерстве иностранных дел и личным переводчиком Леонида Брежнева. А историк и искусствовед Григорий Либергал начинал карьеру не просто с закадрового чтения, но ещё и с тематических лекций. Хотя труд таких профи был тяжёлым (иногда заказывали по 3-4 сеанса за день), платили за него тоже не копейки.

Зарабатывали мы, конечно, много. Тогда была уравниловка, средняя хорошая зарплата была 120 рублей в месяц, а за фильм в кинотеатрах платили 7,50. Если он идёт дольше двух часов, а таких было много (мы переводили и индийские, и пакистанские фильмы, которые меньше трёх часов не шли), то за день можно было заработать 60 рублей, — а это уже ползарплаты. Когда появилось видео, за перевод фильма платили 25 рублей (по старым деньгам). Расценки у переводчиков были примерно одинаковыми. За ночь я мог перевести 5 фильмов, — вот вам, пожалуйста, месячная зарплата.Василий Горчаков, переводчик фильмов

Леонид Володарский, знаменитый переводчик-синхронист

Вопреки расхожему мнению, власти СССР не пытались сжить переводчиков со свету — хотя бы потому, что в правительстве тоже хотели смотреть западные шедевры. Мифом оказалась и прищепка, которую, по слухам, для конспирации цеплял на нос Леонид Володарский. Но обыватель видел в «фильмах на вэхаэсках» жутко ценную, а потому антисоветскую штуку. Кассеты берегли, хвастливо выставляли напоказ, а запрещённые — наоборот, надёжно прятали. Чтобы не поцарапать и не «засветить», их передавали из рук в руки в пакетах из-под молока — так возник термин «молочная почта». Это был настоящий капитал. Правда, недолго.

От обмена к прокату
С развалом СССР разрешили всё. Исчезла цензура — смотри себе «Красный рассвет» и «Эммануэль» сколько душе угодно. А то и чего пожёстче. Хотя, с другой стороны, деньги у граждан тоже пропали. Поэтому обладатели крупных VHS-коллекций принялись строить новый бизнес по старым правилам.

И преуспели в этом настолько, что в 90-х видео стало беспрецедентно массовым развлечением, ввергнувшим в кризис кинотеатры.

Одни предприниматели учредили кабельные телеканалы с копеечной подпиской, другие открыли пункты проката. Действительно, зачем покупать «Конана-варвара», если можно за гораздо меньшую сумму взять его на сутки-двое? Всё, что нужно, — паспорт и мизерный даже по меркам 90-х бюджет. А поскольку такие точки работали чуть ли не в каждом доме, набиралась постоянная клиентура, знакомым вэхаэски выдавались пачками. Подростки доставали кино, которое им не предназначались. Например, автор материала в школьные годы с арендованный кассеты первый раз в жизни посмотрел фильм «для взрослых». Спасибо девушке-сотруднице, посоветовавшей «реальный жесткач». У кого-то из читателей, возможно, имеется другая история, где фигурирует «батина заначка» — не стесняйтесь делиться в комментариях.
Когда режиссёр Кевин Смит снял «Клерков» и выставил американский видеопрокат затхлым болотом, у нас этот бизнес, напротив, вошёл в эпоху расцвета. И оставался актуальным вплоть до конца 90-х: «Матрицу» смотрели ещё на кассетах. Правда, тогда их чаще покупали, чем брали в аренду, — настолько они подешевели. А личными коллекциями, в отличие от советских времён, обзавелись все владельцы видеомагнитофонов. Лотки с VHS на толкучках стали приметой эпохи. В книге «Она развалилась» описан характерный случай:

В 1994 году, когда я заканчивала школу, видеосалоны уже почти ушли, у всех появились видики. Стали плодиться прокаты, где можно было найти любое кино. У отчима был подобный прокат, где я подрабатывала. Главной обязанностью стала запись фильмов — ставишь одну мастер-кассету с хорошим качеством картинки и одновременно через десять видеомагнитофонов копируешь. Так я впервые стала участвовать в создании кино. Затем у отчима появилась точка на «Горбушке» … Основная продукция — мастер-кассеты, за ними каждую неделю приезжали из регионов. У меня появились деньги и здесь же, на «Горбушке», я закупала кучу арт-хауса.Марина Потапова, сценарист