Как крестили Литву: «Игра престолов» воплощенная в жизнь

История Великого княжества Литовского неотделима от языческой культуры. Дикое, своеобычное, неповторимое это государство засело в центре Европы, отхватывая все больше земель как на западе, так и на востоке, умудряясь не вливаться в европейскую большую политику.

Европа жгла еретиков, отправляла на восток крестовые походы — один за другим.

На Литву крестовые походы, впрочем, тоже ходили. Безрезультатно.
Принудить Великое княжество Литовское креститься силой не удалось бы. В конце XIV века оно было единственным языческим государством Европы, и таким бы и оставалось, если бы не драматические, в духе популярного сериала «Игра престолов», интриги в семействе великих князей Гедиминовичей.

Попытки крестить Литву предпринимались и раньше. В середине тринадцатого века великий князь Миндаугас (Миндовг в русской традиции) крестился сам и формально провозгласил крещение Литвы. Это его решение было обусловлено сложной политической ситуацией: на Литву нападали одновременно с юга и запада, решение же о крещении принесло Миндовгу корону и желанный мир. В статусе христианской державы, правда, Литва продержалась девять лет, потом Миндовг отрекся сам и изгнал христиан. Литовцы категорически стояли за веру предков.

Великие князья проявляли подлинный демократизм, отказываясь о европейской интеграции ради означенной веры. Ливонский, а затем и Тевтонский орден изумлялся стойкости литовцев и раз за разом ходил на них крестовыми походами. Литовцы огрызались и попутно отхватывали все новые и новые земли у западных соседей и Руси.

Языческим традициям был верен и великий князь Гедимин, второй легендарный правитель Литвы. После его смерти произошла краткая и непродолжительная политическая дискуссия между его наследниками, в результате которой престол занял его сын Альгирдас (Ольгерд) вместе с братом Кейстутом.

Да, эти ребята правили совместно: немецкие историки позднее назвали их идеальной парой братьев. В истории нет другого примера совместного управления государством двумя братьями без каких-либо конфликтов и в полном согласии. Литва отличилась и здесь.

Ольгерд и Кейстут продолжали политику лавирования между Европой и Русью, раздавая оплеухи то на запад, то на восток. Кейстут, правда, предпринимал попытки принять католичество и вел переговоры с римским папой, но польский король как раз в процессе их диалога напал на Литву и охладил порывы Кейстута. Братья остались язычниками.

Любопытно, что литовские князья, которые воцарялись на захваченных русских землях, как правило, принимали православие и русское имя. Если бы экспансия Литвы на Русь продолжилась, то Литва нешуточно рисковала раствориться в русской культуре, проглотив слишком большую ее дозу. Но история сложилась иначе.

Ольгерд умер. Престол занял его сын Ягайло. Он видел дальнейшую судьбу Литвы в том, чтобы мириться с Западом и продолжать атаки на Русь. Но оставался Кейстут, который был не готов отказываться от правления, а дальнейшую политическую линию видел прямо противоположной. Впрочем, по благородству души ли, не желая ли раскола или в память о брате, он поддержал Ягайло. Тот воцарился в Вильнюсе, а Кейстуту досталось Тракайское княжество.

Впрочем, влиятельный дядя продолжал нервировать Ягайло. Он догадывался: если замириться с крестоносцами и крестить Литву, то сама собой зародится мощная оппозиция, и в целом ясно, кто ее возглавит.

В 1380 году Кейстуту было 83 года. Однако литовские князья славились удивительным, феноменальным долголетием. На открытую дискуссию с Кейстутом Ягайло не решался, и попытался заключить сепаратный мир с крестоносцами. Примечательно, что в переговорах Ягайло с Тевтонским орденом участвовал и его друг детства, Витовт, сын Кейстута. Вряд ли он не понимал, что его двоюродный брат сговаривается с исконным врагом против отца, но по какой-то причине принял этот факт.

Тем временем Кейстут молча страдал, отражая атаки крестоносцев. Те вторгались все глубже и глубже в его владения, грабя и разрушая, но не в силах занять сколько-нибудь значимые позиции. И тут к нему явился один из рыцарей. Звали его Гюнтер Гоенштейн, и был он Кейстуту не чужой человек — крестный отец его дочери Дануты. Гюнтер поклонился Кейстуту и сообщил, что тяжко ему глядеть на то, как племянник почтенного дядю обманывает за спиной, сговариваясь с Тевтонским орденом.

Возможно, это действительно была личная инициатива не в меру честного рыцаря Гюнтера. Вероятнее же, однако, версия, что его руками Тевтонский орден решил посеять смуту в Литовском княжестве, чтобы окончательно разрушить его изнутри.

Одним внезапным ударом 84-летний Кейстут взял Вильнюс, где сидел его непутевый племянник, продемонстрировав, что с возрастом его умения блестящего тактика нисколько не растратились. В Вильнюсе он обнаружил тайные архивы предателя и поставил вопрос ребром, в том числе и перед собственным сыном. Витовт во всем сознался.

Впрочем, Кейстут в очередной раз продемонстрировал свое самоотречение и удивительное благородство. Ягайло не был казнен — он должен был всего лишь письменно признать Кейстута великим князем, после чего отправиться княжить в Витебск. Кейстут полагал, что этого хватит.

Наконец-то ставший великим князем Кейстут быстро нашел компромисс с Москвой и обезопасил позиции Литвы на восточном направлении. После этого он отправился разносить крестоносцев — и, надо сказать, немало продвинулся на этом направлении. Рыцари фактически ничего не могли противопоставить Литве под руководством этого великолепного полководца. Но Литва была слишком большой, в ней было слишком много княжеств, в которых правило слишком много князей…

Произошел очередной локальный мятеж. Выступил против него Корибут, князь Новгород-Северский, принявший православие и крещенный как Дмитрий. Кейстут с небольшим отрядом, полагая, что этого хватит, бросился на мятежника. Витовт же продолжал наступление на запад. Это было роковой ошибкой. Войско Кейстута было разбито, а в оставленном и отцом, и сыном Вильнюсе подняло голову подполье Ягайло. Ягайло поставил на немецкую общину и не прогадал. Его люди в отсутствие Кейстута и Витовта уничтожили верный им гарнизон. В столицу Литвы вошел Ягайло.

Однако это был еще не конец литовского язычества. Витовт попытался отбить Вильнюс, но было поздно: Ягайло стянул туда достаточно сил. Витовт отступил в Гродно, а затем и в замок Тракай, где до раскола сидел его отец.

Тевтонские рыцари оправились от поражений, которые им нанес Кейстут, и перешли в наступление. Впрочем, вскоре они заключили перемирие с Ягайло против Кейстута.

Витовта осадили в Тракайском замке. С ним был самый цвет литовского рыцарства, но противников было слишком много. Витовту удалось выторговать право свободного выхода. Он покинул Тракайский замок и соединился с отцом. Положение Кейстута и его сына становилось все более отчаянным. Однако в этот момент к ним пришла неожиданная помощь — жемайты.

Этот народ, населяющий литовскую провинцию Жемайтию, отличался особым упорством в своей языческой вере. Особых претензий у них не было: лишь бы великий князь не мешал им молиться своим богам. Когда Кейстут оказался в беде, жемайты уже догадались, что Литву раздирают противоречия, и отослали гонцов к Кейстуту и Ягайло с одним и тем же вопросом: обещает ли князь не крестить Литву? Ягайло не дал такого обещания. Кейстут же пообещал. Войско жемайтов перешло под начало Кейстута. Старый князь, казалось, получил шанс вернуться в Вильнюс.

Однако он совершил фатальную ошибку: вступил в переговоры с Ягайло.

Ягайло обещал ему вернуть статус кво. Тем временем подступали все ближе крестоносцы, жемайты не демонстрировали особой мотивации, решать надо было быстро. И Кейстут решился встретиться с племянником лично — в его лагере, как тот настаивал. Вместе с Витовтом он приехал к Ягайло, но никаких переговоров не состоялось: их просто схватили. Жемайтам же объявили, что князья направляются в Вильнюс для дальнейших переговоров. Те поверили или сделали вид, что поверили, и вернулись домой.

Кейстута отвезли в Кревский замок, где слуги Ягайло его задушили. Так погиб этот выдающийся полководец, который, казалось, игнорировал старость, Эддард Старк средневековой Литвы. Вместе с ним умерла эпоха побед Великого княжества Литовского. Его похоронили по языческому обычаю, и существует много свидетельств тому, что земля под его погребальным костром расступилась, чтобы принять прах последнего князя языческой Литвы.

Слуги Ягайло утопили и жену Кейстута, Бируту, бывшую языческой жрицей до брака с князем. Легенды гласили, что в юности Кейстут полюбил ее с первого взгляда и похитил, несмотря на обет безбрачия. Бирута в литовском фольклоре с тех пор почитается, как богиня; по некоторым рассказам, она вовсе не погибла вместе с мужем, а вернулась к своему святилищу, где продолжила служить древним литовским богам.

С Витовтом было сложнее.

То ли сентиментальность — все-таки, друг юности — то ли расчет останавливали Ягайло. Витовт содержался в заключении в том же Кревском замке, где погиб его отец. Ягайло делал вид, что ведет с ним переговоры и даже освободил его жену Анну, полагая, что женщины ему не стоит опасаться. Он ошибся: Анна узнала о планах Ягайло убить ее супруга, и организовала для него побег.

Служанка Анны пришла к Витовту — якобы помочь ему в каких-то хозяйственных делах. В конце концов, Ягайло изо всех сил делал вид, что Витовт находится в гостях, а не под стражей. В покоях Витовта князь и женщина поменялись одеждой, и Витовт бежал, одетый в женское платье. Судьба же служанки, по всей видимости, была незавидной: обнаружив подмену, ее казнили.

Витовт бежал. Его принял Тевтонский орден, и здесь сын Кейстута продемонстрировал незаурядные дипломатические таланты: он сумел договориться и с крестоносцами, и с жемайтами. Случилось небывалое: рыцари-тевтонцы и закоренелые язычники вместе пошли штурмовать Вильнюс. Однако Ягайло выстоял.

В следующие два года Витовт действовал якобы в интересах Ордена, передав крестоносцам подконтрольные ему литовские земли и неустанно их расширяя. Тевтонцы были уверены: князь-предатель служит в их интересах. Однако Ягайло внимательно наблюдал за действиями двоюродного брата и быстро понял, что крестоносцы ошибаются. Витовт играл не за них. Витовт играл за себя и за Литву, которую, казалось, предал.

В это трудно поверить, но после всего, что произошло между ними, после убийства Кейстута и едва не состоявшегося убийства Витовта, Ягайло и Витовт примирились. Как бы ни был коварен Ягайло, как бы ни был самолюбив Витовт, но для обоих интересы государства стояли на первом месте. И вскоре они вдвоем отбросили крестоносцев на позиции восьмилетней давности — до начала литовского политического кризиса.

Здесь Ягайло выдохнул и решил, что пора подумать и о большой политике.

Мать Ягайло предлагала ему креститься в православие, жениться на дочери Дмитрия Донского княжне Софье и перейти под протекторат Москвы. Загвоздка была в том, что это никак не решало проблему крестовых походов на Литву. Решал их брак с другой дамой — польской королевой Ядвигой.

Так крестился в католичество Ягайло, приняв в крещении имя Владислав, и было подписано соглашение о Польско-Литовской унии. Был крещен сначала Вильнюс, потом и другие области Литвы — последней Жемайтия.

А Литва утратила свой статус независимого государства — более развитая Польша доминировала, на главные должности унии назначались преимущественно поляки, и постепенно Великое княжество утрачивало свою самобытность, попадая под польское влияние.

Впрочем, история Литвы в составе унии — это отдельное повествование.