Артур Конан Дойл и спорт (20 фото)
Мы привыкли представлять сэра Конан Дойля почтенным джентльменом с седыми усами. Но так было не всегда. На фотографии - молодой врач Артур Конан Дойл. Здесь ему чуть больше 20 лет.
Артур Конан Дойл в детстве разбивает лица и сам много «получает»
В 1868-м огород за одной из вилл Эдинбурга стал местом серьёзной встречи шотландских пацанов. Малолетние бедняки из трущоб Сайеннес -Хилл приготовились навалять мажорам из благополучного Сайеннес-Гарденс. После переговоров решили ограничиться малой кровью: главный из бедного квартала проведёт кулачный бой против главного из богатого квартала. Честь района «нищих» защищал Артур Дойл, так как он был лидер и самый здоровый. Противника звали Эдди Таллок. Дойлу потасовка запомнилась:
------------------------
«Это был поединок во много раундов. Нас растащили, обошлось без нокаута. Кто победил по очкам, не берусь сказать. Но мы оба были в крови и получили немалое удовольствие. Я вернулся домой к Мэри Бартон (друг семьи, у которой довелось жить четыре года). Вид у меня был потрёпанный, одежда рваная и грязная, на лице - увечья. На замечание Мэри — «опять с синяком, сколько можно?» я заметил: «Да вы сходите поглядеть, какой фингал у Эдди Таллока!»».
----------------------------
Переезд четырёхлетнего Артура от родителей к знакомой их семьи — инициатива мамы будущего писателя. Причина вынужденной меры — пьяные дебоши бати. Зверские даже по меркам Британии XIX века, где высечь молодого человека в школе или дома считалось обычным делом. Особенно Чарльз Дойл лютовал в отношении сына — Артура. Сказать, что жизнь папы-алкоголика не сложилась, значит не сказать ничего. Начиналось сносно: Чарльз проучился в архитектурном, устроился по специальности в призрачном Эдинбурге.
В работе клерка в Госпалате по промышленности интересного и творческого маловато. Чарльз мечтал о славе в живописи. Но его иллюстрации для книг и рисунки в журналы раскупались вяло. А при подработке художником по уголовным делам в полиции выражать тонкие порывы души от него не требовали. Его отец и братья — успешные и влиятельные деятели искусства. Сначала Чарльз писал им в Лондон о своём окружении: «Шотландцы грубоваты, много пьют, но добры», а потом сам запил. Сравнивая себя с богемной, прославленной роднёй, он испытывал зависть и унижение.
Артур в 6 лет с отцом
Пока соседи глушили виски, он до белой горячки хлестал дешёвое бургундское или жидкость для полировки мебели. Часто передвигался на четвереньках и забывал своё имя. Пропивал имущество и колотил семью. В итоге загремел в сумасшедший дом. По признанию Артура: «Жизнь этого талантливого, остроумного человека была трагедией нереализованных сил и неразвившихся дарований. Непонятая и недооценённая фигура».
Автопортрет Чарльза Дойла
Создатель образа Шерлока с детства знал грубости отца, уличные драки в хмурых кварталах Эдинбурга и телесные наказания от учителей в школе Ньюингтон. Чтобы выжить и получать удовольствие от творящегося ада, пришлось искать способы развить бойцовские качества. А внутреннюю агрессию и горячие свойства ирландских кровей возникало желание направить в бокс. Особенно Артур это понял, когда, рассвирепев на ровном месте, хотел вломить помощнику сапожника, на что работяга огрел школьника по голове тяжеленным мешком с обувью и вырубил.
В иезуитском колледже — драки, розги, разбавленное пиво
Массовыми потасовками обычно заканчивались футбольные матчи учеников намоленного римско-католического колледжа Стоунихерст в графстве Ланкашир. Артур, обучаясь в этом «закрытом» заведении, ощущал дежавю — будто опять очутился в Эдинбурге и дерётся. Тактические схемы в матчах — как пойдёт, главное — уцелеть. Расстояние между штангами — два метра. Жёсткость подкатов и толчков не ограничивалась. Число игроков на поле — как карта ляжет. Хотя руководство Стоунихерста регламентировало ряд нюансов в правилах. Основной принцип — чтобы не как в школах протестантов.
[Необходимое примечание]
В то время ещё регби и футбол ещё не полностью разошлись на две разных игры, первые правила регби вышли только в 1845 году. Поэтому в футбол играли по средневековым правилам. Было только два новшества: кожаный мяч заменил отрубленную голову врага и не поощрялись убийства. На рисунке, как раз, поединок двух школ - детская игра. Посредине судьи-учителя, пытаются разнять слишком горячих игроков.
[ещё примечание]
А это чуть более позднее время, так выглядел универститетский футбол. Одним из игроков на рисунке вполне мог быть Артур Дойл.
[Народный футбол выглядел примерно так.]
Холмс VS Мориарти
В Стоунихерсте действовали аскетичные нравы. Как-то Дойл и соученики соблюдали трёхдневный обет молчания, читали жития святых, молились. Все школьные годы — лютый режим. В пять утра — подъём по сигналу дудки. Отопление в спальнях считалось излишеством. Один год по стране бушевала эпидемия дифтерита, несколько учеников колледжа умерли, а крепкий здоровьем Артур не заразился. Ему не нравились ещё два фактора: математика и задиристые сокурсники — братья Мориарти. Не удивительно, что в произведениях о Шерлоке свирепствует криминальный авторитет — профессор математики Мориарти. [Так, это не я придумал. Все вопросы - к автору текста]
Методы иезуитов прививать нежелание грешить казались Артуру сомнительными. За провинности преподы лупили розгами. Иногда прописывали нарушителю хлыстом девять (бывало, восемнадцать) ударов по каждой руке. После экзекуции (особенно на холоде) было тяжело повернуть дверную ручку, чтобы покинуть кабинет. Будущий писатель был язвительным, остроумным и не сдерживал желание навалять обидчикам. Поэтому часто отхватывал наказания от наставников. Жаль, не занимался тогда боксом — выплёскивал бы агрессию, и шрамов от розог было бы меньше.
Надзиратели обходили спальни ночами и проверяли, чтобы руки у всех лежали поверх одеяла. Прогулки и общение студентов проводились под бдением надсмотрщиков. Попытки неформальных диалогов пресекались. В мрачном колледже единственное, что радовало и помогало не сломаться — спорт. Но самое страшное, судя по письмам Конан-Дойла к матери, это разбавленное пиво на обед (в викторианской Англии ежедневно угощать детей пинтой светлого — нормальное явление, но разводить — это негуманно).
Университетские годы
В 1876-м Артур поступил в Эдинбургский университет на медицинский. Хорошо, что он родился в 1859-м, а не в начале XIX века. А то пришлось бы Конан-Дойлю, как и любому нормальному доктору, выкапывать из могил покойников для занятий по анатомии. Или поить пациентов спиртом, чтобы проводить ампутацию пилой. К счастью, в середине столетия медицина развилась и стала человечнее. А хирурги даже начали мыть руки перед операциями.
Главные правила университета были свободными — хотя бы ходи сдавать экзамены, плати за обучение и если уж пьёшь, то лучше не на парах. Но Артур дисциплинированно избегал непотребств. Не был выдающимся учеником, но много трудился. Увлёкся химией — любимой наукой Шерлока.
Артур был рослый, подкаченный, здоровый, весил под сотку. Стал лидером студенческой регбийной сборной, не бросал крикет. Любил футбол, предпочитал играть в защите — в сравнении с форвардами, колотящими голы, на поле мало светился, но пахал на пользу команде. В свободное от медфака время наловчился нехило боксировать на любительском уровне.
Многим бокс XIX века представляется хаотичной мясорубкой. Он действительно таким был в начале столетия. Публичные поединки проводились на голых кулаках и часто прерывались копами. Пойманных секундантов и спортсменов арестовывали. Рваные раны лица, выбитые зубы, подкожные кровоизлияния, сотрясения мозга — обычные итоги тогдашних соревнований. Иногда врачи проводили пострадавшим от нокаутёров молодчикам процедуру вскрытия гематомы глаза, когда набухшее веко надрезали, чтобы дать стечь крови. В 1855-м товарищи Келли и Смит боксировали шесть часов пятнадцать минут. Но обычно схватки длились всего часа по два.
Во времена, когда студент Дойл начал практиковать бокс, в большинстве соревнований уже придерживались «Правил маркиза Куинсберри», которые утихомирили зверства и упорядочили уйму нюансов. Среди запретов — нельзя вешаться на противника и применять борцовские приёмы. В своде подчёркивалось, что выступать придётся в перчатках (непременно новых), хотя правило приживалось постепенно — до конца XIX века месива голыми кулаками оставались частыми. Совсем уж революционный пункт по части экипировки «Правил маркиза Куинсберри»: «Боксёрам башмаки с острыми каблуками запрещаются». Или вариант перевода этого постулата: «Ботинки с гвоздями без головок запрещены».
По своду Куинсберри: «Во всех случаях, не предусмотренных этими правилами, надлежит пользоваться правилами Лондонского призового ринга». Последние были приняты в 1838-м и среди прочего запрещали пробивать головой, мочить лежачего с ноги, ударять в пах, царапаться и кусаться. Махать кулаками с предметами, зажатыми в ладонях, тоже больше не разрешалось.
Дойлу нравился старый добрый вариант бокса. Кулачные зарубы он поддерживал: «Уж лучше пусть наш спорт будет груб, чем мы станем женоподобны».
Да, это бокс.
Старый добрый "бокс", любимый Дойлем - это "catch as can catch", созданный ирландскими матросами и испоганенный в Америке до пятничного шоу, в духе первого Шрека.
Третьекурсник ВУЗа Дойл семь месяцев служил врачом на китобойном судне «Надежда» в районе Северного Полярного Круга (в Эдинбургском университете свалить на полгода без объяснения причин не считалось прогулом). В первый же вечер на борту корабельный стюард Джек Лэм, заметив, что в багаже Артура имеются боксёрские перчатки, предложил выяснить отношения. Переговоры получились лаконичными.
- Где и когда?
- Здесь и сейчас
Артур не дал заднюю и согласился, чтобы заработать авторитет в суровой бригаде. Лэм был жилистым костоломом, предпочитал «технику», поставленную в уличных разборках, и не имел представления о джентльменском, тактически умном боксе, к которому Дойл привык в институте. Джек резко принялся атаковать. Старался наносить серии ударов по корпусу. По голове попал только раз. Артуру пригодилось развитое чувство дистанции. Он внимательно оборонялся — нокаутом в печень явно бы не проиграл. Держал противника на расстоянии, выматывал, пару раз попадал в челюсть. Лэм удивлял выносливостью, но пропустил такой хук, что поплыл, его оглушило, он зашатался, посмотрел пустым взглядом и отключился. Моряки зауважали Артура. А стюард с громадным фонарём под глазом на перекуре утверждал: «Это — лучший хирург из всех, что у нас были. Нет, вы видели, как он меня вырубил!»
[Стюард был мудр. Наркоза ещё не знали, и единственный способ обездвижить буйного пациента был - как следует вломить ему по тыкве.]
Говорят, что Дойл - посередине. Но это не точно.
По крайней мере так выглядели корабельные старшИны в середине 19 века.
После университета
В 1881-м Дойл получил диплом университета и степень бакалавра медицины. Через год принялся за частную врачебную практику в Портсмуте, где высадился с десятью фунтами в кармане, сундуком пожитков и надеждами на вал клиентов. В пригороде Портсмута вступился за державшую младенца девушку, атакуемую пьянчугой, в ответ алкоголик вцепился Артуру в горло. В потасовку вмешался матрос, протиснувшись сквозь толпу зрителей. Дойл в цилиндре, интеллигентном сюртуке и лайковых перчатках подобрал трость, отряхнулся, зашагал прочь, пока не приехали полицейские, и мысленно заметил: «Здравствуй, Портсмут».
Постепенно молодой специалист обосновался. Снял жилплощадь. Пригвоздил к двери медную табличку: «Доктор Конан Дойл, терапевт и хирург». Временами приходилось сидеть на хлебе с водой и принимать задаром пациентов-нищебродов. Видеть ужасы их жизней, болезни и глаза, полные страдания и ненависти. Редкие гонорары за рассказы скрашивали жизнь. Автор книг о Холмсе раскручивался как врач, и медицинская практика, требовавшая умения вертеться, осталась в его памяти навсегда:
«Некоторые торговцы предоставили мне свои услуги в обмен на мои. Был там бакалейщик, страдавший эпилептическими припадками, что обеспечивало нас маслом и чаем. Бедняга никогда не узнал, с какими смешанными чувствами я встречал известие о каждом его новом припадке».
Платежеспособная клиентура появилась, когда док начал вращаться в обществе и заводить связи. Ходил по концертам и балам. Вписывался в литературные, политические, спортивные объединения, стараясь стать лидером или хотя бы уважаемой фигурой. Состоял в боулинговом и крикетном клубах (в последнем стал капитаном).
Был среди основателей любительской футбольной команды «Портсмут», в которой отжигали матёрые докеры (профессиональный ФК с этим названием образуется через 14 лет, в чём Дойл поучаствует как спонсор и организатор). «Терапевт и хирург» выступал под псевдонимом Смит, так как футбол считался занятием подпольным и хулиганским. Сначала стоял на воротах, но пару раз ломал пальцы. Потом сделался защитником и сразу получил аналогичную травму. «Плюсы» товарища Смита — старательность, самоотверженная жёсткость в отборе и опасные дальние передачи нападению. «Минусы» — медлительность: в оборону ставили сравнительно мало выносливых или травмированных, но державшихся на ногах. Артур числился бронебойным защитником и знатным распасовщиком в актуальной схеме 2-1-7.
[Крикет - британская национальная игра, смесь лапты с городками]
Не забрасывал бокс. Когда приехал на вызов к пациенту-фермеру, застал на месте толпу гостей, среди которых — много бойцов-любителей. Артуру после быстрых переговоров мигом выдали перчатки, и дело закончилось десятком мозгодробительных раундов. А один коллега увлёк Дойла фехтованием. Они взяли шпаги и решили провести поединок. Писатель произнёс, что думает об экипировке: «К чёрту нагрудник», и в тот день его едва не заколол насмерть спарринг-партнёр.
Взрослые годы
В 1894-м писатель, уже решивший, что литература — его основная деятельность, сопровождал жену Луизу, болевшую туберкулёзом, на лечении в курорте Швейцарских Альп. В Давосе заколебала смертная скука, развлечений — ноль. Артур думал, что делать: ни футбола, ни крикета, ни бокса. Он надыбал лыжи и уговаривал соседей в отеле погонять по заснеженным склонам. Трусливые постояльцы отмазывались, мол, приличные люди таким не занимаются. Нашлись двое, которых Дойл уболтал устроить экстрим. Туристы совершали двадцатикилометровый лыжный переход по горам из Давоса в Арос. Трое райдеров чуть не померли, отделались рваной одеждой и ссадинами. Потом восторженные очерки Артура в СМИ так пропиарят горнолыжный курорт, что гостей там сильно вырастет.
Семья Дойлов много путешествовала. Когда отдыхали в Египте, заселились в отеле, где Артур уделывал английских туристов по теннису и бильярду. К тому моменту уже звёздный писатель каждое утро писал рассказы о кавалерийском офицере Жераре, а после обеда расслаблялся. Увлёкся гольфом. Поле для этой игры расстилалось прямо перед пирамидой (лазание по ней прозаика вообще не впечатлило). У Артура не получались удары — клюшка зарывалась в рыхлую почву. Турист из соседнего отеля подколол: «Вообще-то при раскопках здесь требуют специальный налог». Днём позже Дойл попытался освоить верховую езду. Конкур закончился быстро: лошадь, сбросив всадника, лягнула его копытом в лицо. Он, чудом выжив, еле добрёл до отеля и удивил всех окровавленным видом.
В 1899-м Артур заявил, что хочет в Южную Африку участвовать в англо-бурской войне, вскоре он исполнит намеченное и станет хирургом военно-полевого госпиталя. В аду, где число жертв бойни и эпидемии брюшного тифа немыслимо, он ухитрялся поднимать дух солдат и медперсонала организацией футбольных матчей между санчастями.
К концу войны Артуру — не до спорта. Его мысли заняты спиритуализмом. Автор пишет трактаты и выступает с проповедями о существовании духа вне материи, о сеансах общения с сущностями умерших, о жизни после смерти. А в работе «Явление фей» старается доказать, что нашумевшие фото, где девушки изображены рядом с крохотными крылатыми существами, являются доказательством реальности мистических существ.
[В декабре 1920 года лондонский журнал «Стренд мэгэзин» опубликовал странные фотоснимки, на которых с достаточной ясностью можно было разглядеть группу маленьких человечков — фей и гномов. Фотографии были сделаны двумя девушками в публичном парке Коттингли, близ Бредфорда, графство Йоркшир.
Посмотреть полностью: http://www.spletnik.ru/blogs/vokrug_sveta/134403_fei-iz-kottingli
Если лень читать по ссылке - девушки вырезали фигурки из детской книги и подвесили их на тонких ниточках]
Артур дружил с иллюзионистом Гарри Гудини, и писатель пообещал скептику-фокуснику вызвать на спиритическом сеансе дух его матери, но потерпел крах.
(Гудини готовится к исполнению очередного фокуса "Таинственное освобождение".
Редактор журнала «Нью-Йорк морнинг телеграф» Ирвинг Льюис направил письмо Дойлу с просьбой стать судьёй боксёрского боя за титул чемпиона мира среди тяжей. Быть рефери писатель отказался. И пропустил, как Джек Джонсон стал первым в истории чернокожим международным чемпионом.
Шестьсот фунтов в неделю обходилась писателю аренда лондонского театра «Адельфи». Дойл затеял постановку по мотивам своего романа о боксёрском мире «Родни Стоун». От действа режиссёр требовал максимального реализма. На сцене актёры разыгрывали, в том числе натуралистичные поединки, описанные в каноничном тексте мастером. Публике спектакль не понравился, а артисты мучились вопросами: когда сойдут синяки, и что делать с выбитыми при постановке зубами?