Южно-Сахалинск (Тоёхара). Часть 2: Коммунистический проспект и Дзиндзя-дори (78 фото)

При японцах он назывался Дзиндзя-дори, то есть Храмовый проспект, и соединял вокзал с главным на Сахалине синтоистским святилищем.

В комментариях к прошлой части народ почему-то сильнее всего удивила фраза о том, что губернскую Тоёхару японцы строили по образцу Чикаго. И придумавший прямоугольную сетку улиц Гипподам ещё в Древней Греции жил, и в Древней Японии так строить тоже умели, и в Российской империи большая часть губернских городов спланированы теми же прямыми улицами и прямоугольными кварталами... Так-то оно так, но видимо, из Чикаго проектировщики Тоёхары почерпнули что-то большее, чем стандартную сетку, или же это был просто пиар-ход для привлечения инвесторов: не древний Киото мы кладём в основу столицы северного губернаторства, а американский город будущего! В общем, "планировка по образцу Чикаго" в описании Южно-Сахалинска - общее место, а "гипподамовой сетке" остались верны и советские районы. Сориентирован Южный не по извилистым рекам, а по прямой Сусунайской долине - улицы либо параллельны нависающим над городом хребтам, либо упираются в зелёные сопки. Коммунистический проспект - из вторых: ведь храм стоял на горе, а железная дорога в 1908 году пришла сюда от Анивского залива по низине. Вместе с поездом в Тоёхару пришёл и губернский статус, так что отправной точкой города во всех её смыслах можно считать вокзал:

На кадре выше - его первое деревянное здание, построенное в 1908 году. Тоёхара была невелика (28 тыс. жителей к 1940 году), но губернскому городу всё же требовалось нечто посолиднее. Более известный по дореволюционным фотографиям вокзал построили в 1925 году, к визиту принца Хирохито - того самого, которому 20 лет спустя предстояло подписать первую в японской истории капитуляцию.

Японский вокзал, скажем прямо, не был шедевром. Но построенный ему на замену в 1977 году советский вокзал - откровенно уныл, и даже недавняя реконструкция не слишком его оживила. Вокзал в Южном существует как бы отдельно от города - досматривают на входе здесь более рьяно, чем в аэропорту, а на первый путь, к поездам дальнего следования в Ноглики, пассажиров выпускают лишь за час до посадки. На привокзальной площади - автовокзал, занимающий крошечную комнатку на первом этаже здания. С парковки перед ним, служащей фактически перроном, бегают пригородные маршрутки с оплатой водителю и чуть более дальние бусики по билетам, варьирующиеся по размеру от "газели" до ПАЗика. 9/10 трафика дают пригородные Корсаков, Анива, Долинск и условно-дальний Холмск, а в Поронайск или Томари в день от силы пара рейсов, билеты на которые лучше брать хотя бы за сутки.

Но привокзальное непотребство очень быстро переходит в уютнейший сквер с фонтанами и парой памятников. Ближе к вокзалу - мрачный мемориал Нефтегорску, 28 мая 1995 года полностью разрушенному землетрясением. В этом посёлке на Северном Сахалине тогда погибло 2040 человек - 2/3 жителей, в том числе почти вся молодёжь, задавленная рухнувшим ДК во время выпускного. Посёлок даже не стали восстанавливать, расселив жителей из его руин кого куда. Нефтегорская трагедия стала самой кровавой, помимо войн, во всей постсоветской истории. Бетон нефтегорских руин, говорят, можно крошить пальцами, а качество строительства шокировало даже тех, кто побывал в Спитаке. Тревожит то, что Южно-Сахалинск построен примерно так же...
На другой стороне сквера - Ильич, а за ним виднеется городская администрация. Иными словами, вокзал в Южно-Сахалинске стоит прямо на центральной площади!

Причём на месте японского вокзала - скорее, высотка почтамта, а сам вокзал примерно там, где у японцев стояло правление железных дорог Карафуто (1921):

Вдоль высотки почтамта уходит неуютная, но весьма оживлённая Вокзальная улица - на том конце её Центральный рынок и торговые центры "Успех" и "Калинка", где продают красную рыбу и морских гадов. Между улицей и путями же тянется целый ряд японских пакгаузов с бетонными наличниками и весьма самобытный музей железнодорожной техники. Его экспозицию я уже показывал в посте о железных дорогах Сахалина.

Во дворе напротив - ещё одно здание японистого вида, но на самом деле это ДК Железнодорожников 1950-х годов:

На лужайке перед которым, в углу площади Ленина - паровоз. D51 - "рабочая лошадка" железных дорог, вот только не наших, а японских, этакая "лебедянка" Страны Восходящего Солнца. Строились такие в 1936-51 годах, в том числе по заказу СССР для Сахалина - ведь здесь осталась стандартная для Японии "капская колея" (1067мм), за перешивку которой на общероссийские стандарты взялись только сейчас. Этот паровоз - из послевоенной партии:

Рядом с ним - гостиница "Монерон", хоть и упрятанная в сайдинг, а всё же сталинка 1950-х годов. На Сахалине таких, на самом деле, немного. Настоящий Монерон - это маленький остров в Татарском проливе, в середине ХХ века и для японцев, и для нас бывший важнейшей базой ловли иваси - тихоокеанской селёдки (на самом деле сардины). Но иваси склонны периодически исчезать из наших морей лет на 20, а потом как ни в чём ни бывало снова валить валом. Остров Монерон опустел во время одного из таких провалов и, с появлением современных судов, уже не заселялся. В гостинице, одной кстати из самых адекватных в городе по ценам, людей сейчас живёт определённо больше, чем на настоящем Монероне. А если есть деньги, но нет времени на посещение Курил - этот островок вполне доступен.

Вдоль "Монерона" уходит собственно Коммунистический проспект. Вот такой с вокзальной крыши открывался вид, когда он назывался Дзиндзя-дори:

Там, где сейчас Ильич, она пересекалась с Оо-дори - нынешней улицей Ленина. Перекрёсток отмечал почтамт, история которого весьма наглядно объясняет, куда делась большая часть архитектуры Карафуто. Дело в том, что большинство японских зданий тех времён представляли собой фактически что-то наподобие театральных декораций: каркас, обшивка из тонких досок, а то и картона, и поверх неё - штукатурка под камень. Подстраиваться под местный климат японцы не стали: видимо, дело в том, что они слишком хорошо знали, что такое землетрясение, а под обломками таких бутофорских домов выжить было куда больше шансов, чем под брёвнами или камнями. Другая проблема - пожары, и подозреваю, хвалёную японскую аккуратность сформировали именно такие дома: все раздолбаи давно погорели.... Даже мелкий пожар в "бумажном доме" остановить было почти невозможно. Первый почтамт (1915) сгорел в 1921 году:

Второй, тот час выстроенный на его месте - в 1925-м:

Третьему повезло простоять 30 лет, но хотя снаружи он был похож на монументальную сталинку, внутри это была та же декорация. И думаю, в 1955 году он сгорел с невероятной для советских пожарных скоростью:

Та же участь в 1960 году постигла и соседний горисполком, бывшую торгово-промышленную палату Карафуто (1935):

Так что теперь противоположная вокзалу сторона площади вдоль улицы Ленина выглядит так. На углу - сталинский фасад гостиницы "Дальневосточник" рубежа 1940-50-х годов. Ещё в ближайших окрестностях есть гостиницы "Рыбак" и "Сахалин-Саппоро", но в целом с размещением в Южном плохо - гостиницы либо дорогие (как обе названные), либо плохие (как наш хостел "Острова" ближе к окраине), либо и вовсе заперты на ремонт (как "Дальневосточник").

В мозаиках на площади - трудовая романтика Справедливого Советского Дальнего Востока, куда народ отчаянно валил из Москвы:

По улице Ленина на север сходим в следующей части, а пока чуть пройдёмся на юг - там примечательны здание Городской думы Южно-Сахалинска и, через двор от него, ещё один рыбный рынок за магазином "Техник":

Вернёмся на площадь и пойдём дальше по Коммпроспекту. Напротив горадминистрации - одна из самых монументальных в Южном сталинка бывшей "Сахрыбы". При Советах она значила здесь примерно то же, что сейчас - высотка "Роснефти".

За Амурской улицей - Октябрь. Так называется упакованный в сайдинг кинотеатр, ну и остановка рядом с ним, едва ли не самая оживлённая в городе. По крайней мере наше пребывание в центре обычно начиналось здесь, напротив этой площади с модным дизайном:

Длинное здание с кадра выше - "Сахалинэнерго". На нём хороши мозаики:

Особенно трогателен спутник в руке:

Следующей перекрёсток с улицей Чехова открывает правительственный квартал... нет, даже не Сахалинской области, а японского губернаторства Карафуто. От него осталась мэрия, якобы построенная в 1925 году к визиту Хирохито:

На самом деле уцелевшее здание появилось в 1928-м, а то, которое видел принц, сгорело на третий год после постройки. Но всё же согласитесь - есть у японской архитектуры тех лет какое-то особое обаяние минимализма.

Напротив располагалась администрация префектуры Тоёхары - то есть, не города уже, а района:

Ну а чуть дальше - и губернская администрация Карафуто, гораздо более капитальное двухэтажное здание:

При Советах его место занял штаб 68-го Армейского корпуса, объединяющего воинские части Сахалина и Курил. Военных в Южном очень много, так что многие примечательная здания реально заснять лишь украдкой и с не лучшего ракурса. Тут обратите внимание на виднеющуюся за деревьями аллею военной техники:

Здание губернаторства было построено в 1908 году, а в 1930-х его дополнили бетонные флигеля и пристройки. Они сохранились и, будучи у самого края штабного сквера, гораздо лучше видны:

В особенности - губернаторский Зал Приёмов (1934), о "японскости" которого я бы и не догадался на глаз:

Напротив губернаторства через Дзиндзя-дори стоял Берёзовый дворец (1908) - особняк губернатора, название своё получивший от берёзовая аллеи, на этой фотографии ещё не успевшей вырасти.

Напротив штаба через Коммунистическую - Старый дом правительства 1960-х годов. Он более всего интересен Сквером Памяти с левой стороны, в который мы так и не сподобились наведаться. Этот сквер - ни что иное, как региональный пантеон, где ставят бюсты покойных губернаторов. Губернаторы же на Сахалине, живые или умершие - всё личности яркие и в жизни острова чем-то, плохим или хорошим, отметившиеся. Военный связист Александр Цапко здесь ещё за советскую власть боролся в Гражданскую войну, но был расстрелян на японском корабле, когда интервенты на 5 лет заняли Сахалинский Север. Павел Леонов возглавлял остров в 1960-78 годах, и его правление было на Сахалине "золотым веком", когда на смену бумажным фанзам пришли хрущовки, из Ванино в Холмск наладилась полноценная переправа, и даже значительной частью сельхозпродуктов остров стал обеспечивать не только себя, но и соседние регионы. Про Игоря Фархутдинова я расскажу позже, у его настоящей могилы, а здесь стоит упомянуть и ныне живых отставных губернаторов. Иван Малахов, например, погорел на Невельском землетрясении 2007 года: последствия катастрофы разгребались из рук вон плохо, и губернатор было посетовал "так ведь Москва же всё забирает". Следователи, однако, выяснили, что ещё больше забирают назначенные Малаховым чиновники. В Москву забрали самого губернатора, а вскоре та же история с ним повторилась на реконструкции ВДНХ, которую ему доверили в столице. Александр Хорошавин в 2015 году тоже погорел на коррупции и сейчас мотает срок, однако воровал он, видать, с прибыли - так, это к концу его правления похорошел Южно-Сахалинск, да и районные городки привели в порядок. Затем островом успел порулить Олег Кожемяко, самый ненавидимый человек на всём Дальнем Востоке, но теперь он вернулся в Приморье. Как бы то ни было, Сахалинская область - из тех регионов, где губернатор совсем не условная должность:

Торцом к военному штабу через улицу Дзержинского - огромный Новый дом правительства, построенный в 1990 году как "Сахинцент". Позже тут был бизнес-центр, а администрация въехала сюда лишь в 2010-м году:

Площадь перед ним безымянна, но вполне могла бы называться площадью Чехова. На другой её стороне - драмтеатр с модным названием "Чехов-центр". Он был основан в 1930 году ещё в Александровске-Сахалинском, в 1947-м переехал сюда, а в 1960-х годах обрёл нынешнее здание. Первоначально это был сарай сараем, но в 1970-х его дополнили симпатичными мозаиками, из которых после недавней реконструкции сохранился лишь портрет Антона Павловича наверху. На самом деле "Чехов-центр" и драмтеатр - не одно и то же, просто в 1992 году все небольшие театры Южного свели в одну организацию.

Вокруг театра - уютный сквер с памятниками чеховским героям:

На дальней стороне которого - музей книги "Остров Сахалин" и небольшой памятник оной. На развороте цитата: "Край ещё молодой... Труда и подвижничества в прошлом было много, но это ещё только начало, и в будущем предстоит немало хорошей и интересной работы". Музей отличный, но я покажу его подробнее в постах про Александровск-Сахалинский, откуда, как я понимаю, и переехала сюда большая часть экспозиции.

Дальше по Коммунистическому, за проспектом Мира (главная "ось" сквозь город) - одно из отделений "Чехов-центра" - Сахалинский театр кукол:

Напротив - памятник адмиралу Невельскому (2013). Антон Павлович и Геннадий Иванович - самые популярные в монументах и топонимах исторические персонажи Сахалина:

А школа за спиной у адмирала - преемница японской женской гимназии (1920):

Ещё одна крепкая сталинка - бывший обком КПСС:

С очень красиво проработанным гербом на фасаде:

Ещё пол-квартала, взгляд вправо сквозь ветки - и перед нами, пожалуй, главная городская достопримечательность Сахалина (более интересного, конечно же, природой) - Сахалинский областной краеведческий музей:

Его здание построено в 1937 году в специфически японском стиле "тэйкан", что в переводе значит "императорская корона": японский имперский историзм, официозная архитектора милитаристической мононациональной страны. Однако в отличие от многих других, здание музея было вполне капитальным, в идеологические тонкости чужой архитектуры Советы не очень-то вникали, а необычность облика впечатлила, наверное, даже самого отъявленного политрука. В общем, это ярчайший японский памятник в России (да и в самой Японии смотревшийся бы достойно), символом Южно-Сахалинска ставший очень давно.

У нынешнего музея, как нетрудно догадаться, было как минимум два предка. Первый - музей в Александровске-Сахалинском, открытый в 1896 году. У истоков его экспозиций стояли Лев Штернберг и Бронислав Пилсудский, поляк и еврей, попавшие на Сахалин не по своей воле и, подобно декабристам, взявшиеся изучать чужой край. В первую очередь его коренных жителей - айнов и нивхов. Бронислав, между прочим родной брат Юзефа Пилсудского, даже женился на айнке, и их потомки, по документами айны, живущие ныне в Японии - единственные потомки рода Пилсудских по мужской линии. Созданный ссыльными музей был одним из лучших на Дальнем Востоке, но пропал в Гражданскую войну, и лишь в 1932 году был организован в областном Александровске повторно.

Однако с 1908 года свой музей действовал в японском губернаторстве Карафуто, и для коллекции его японцы не жалели лучших зданий Тоёхары. Более того, самое монументальное здание города изначально именно для музея и строилось! Экспозиция в этих стенах пережила войну и изгнание японцев, а в 1953 году в неё влился музей из Александровска-Сахалинского.

У входа - пара кома-ину, псов-стражей из синтоитского храма Тоёхара-дзиндзя:

Основанный на заре Тоёхары до всех её генпланов, городской храм располагался у северной окраины, где позже выросла промзона, и теперь кроме этих двух псов у музейных ворот от него не осталось следа.

За воротами - музей как музей, впечатляющий не столько размером и современностью экспозиции, сколько нетривиальностью региона: кое-что я показывал в постах про общий колорит Сахалина, про наследие Карафуто и про айнов.
Зато тут можно полюбоваться на японские интерьеры:

Однако не менее интересен музейный двор, представляющий собой разом ботанический сад сахалинской флоры, технический музей и скансен.

Справа от входа встречаются трофейные пушки. Слёва - лёгкая японская гаубица "типа 91" (разработана в 1929-31 годах Осакским арсеналом по образцу гаубицы Шнейдера 1913 года), захваченная в 1945 году. Справа - два русских орудия, захваченных в 1905-м японцами в Порт-Артуре:

Мы видим их не в последний раз в этом посте, и откуда на меньшем стволе иероглифы - поймёте позже:

Советский герб с одного из правительственных зданий:

Нефтекачка с месторождения Эхаби под Охой, работавшая с 1940-х до начала 1990-х годов. В музее она появилась буквально за 4 дня до моего приезда:

За музеем - сельхозинвентарь первых сахалинских крестьян, в основном отбывших срок каторжников, и деревянная тюрьма уровня деревни, станка или копи:

За пыльными оконцами - кабинет чиновника, камера и инструментарий палача - кандалы двух видов, розги и лавка-"кобыла", к которой провинившегося привязывали лицом вниз для порки. Самых опасных каторжан и вовсе приковывали цепями к тачкам. Таблички, помимо описаний, снабжены цитатами из Чехова. Например: "Как позорящее наказание, цепи во многом случае достигают цели, но то чувство унижения, которое они вызывают в преступнике, едва ли имеет что-то общее со стыдом". Или: "Отдалённость места служения, ничтожное жалование, постоянная близость бритых голов, кандалов, палачей, а главное сознание своего полного бессилия в борьбе с окружающим злом - всё это, всегда делало службу по управлению каторгой и ссылкой исключительно тяжёлой и непривлекательной".

Рядом - маленький "скансен", посвященный не айнам, а нивхам. У тех - такой же изолированный язык, более обычная внешность (сибирские монголоиды), однако корни так же неимоверно глубоки: нивхи - оставшиеся в Азии потомки того народа, большая часть которого 15 тысяч лет назад подалась за пересохший Берингов пролив в индейцы. Откуда же пришёл этот народ на охотские берега - учёные спорят давно, и хотя недавние генетические экспертизы установили, что первопредки индейцев происходят с Алтая, от нивхских домов, слов и обычаев веет тропическим югом. Вот например ке-раф, летнее жилище на сваях, куда нивхи перебирались во время нереста - согласитесь, такое легко представить где-нибудь в краю охотников за головами? Рядом - сушила для юколы и сруб для медвежьего праздника: нивхи, как и айны, приручали медвежонка, растили его как собственное дитя, а когда он подрастал - приносили в жертву, отправляя к богам посланником.

То-раф - зимний дом, землянка на 3-4 близкородственных семьи, в период своей обитаемости густо занесённая снегом и потому становящаяся больше похожей на иглу.

Дальше начинается Япония. Сад камней и чайный домик:

Ребро гренландского кита (который водится и в Охотском море):

Слева памятник знак Накагаве Кодзюро (1932) - замгубернатору Карафуто, который привёл сюда корпорацию "Одзи" и тем самым внедрил основную промышленную специализацию губернаторства - лесопереработку. Справа - хоандэн, школьный павильон с государственными реликвиями (1925), своеобразная кумирня императора. В самой Японии хоандэны были разрушены после войны, а для сахалинцев - ну будки и будки, пусть себе стоят. Поэтому здесь "павильоны священных сокровищ" стали своеобразной изюминкой японской старины. Конкретно этот хоандэнчик стоял в селе Мерей (Пригородное), где теперь терминал по сжижению газа:

Напоследок - японский лёгкий танк "Ха-Го" (1936-43), трофей Красной Армии с курильского острова Шумшу. Это, к слову, Северные Курилы, куда я не попал просто потому, что попадают туда с Камчатки.

А этот Су-15 (таким в 1983 году сбили корейский "Боинг") стоит в соседнем сквере у бывшего Дома офицеров, который в дни моего визита как раз заканчивали сносить. С момента написания поста самолёт перевезли на аэродром Пушистый (да, это название!), где создаётся местный филиал парка "Патриот". Аллея военной техники у Штаба - тоже отсюда.

Прежде на его месте стояла мужская гимназия:

Чуть дальше, за Комсомольской улицей (ещё одна важная ось "север - юг") белеет Воскресенский собор (1996-2002):

Дополненный армянским хачкаром. Армян, равно как и выходцев из Средней Азии, и чеченцев, на Сахалине даже поболее среднего по России.

А за апсидой - целый некрополь. Здесь покоится Игорь Фархутдинов и ещё 16 человек, погибших вместе с ним 20 августа 2003 года в крушении рабочего вертолёта, летевшего на Парамушир с Камчатки. Сибирский татарин Игорь Павлович руководил Сахалинской областью в 1996-2003 годах, и при нём сюда пришла Большая Нефть, или, как тут говорят - Проекты. Ведь основные запасы нефти Сахалина не под Охой лежат, а на охотском шельфе, опыта разработки которого у России в те времена не было. Поэтому нефтянку Сахалина в нынешнем виде создавали американцы, ну а Фархутдинов как губернатор курировал эти проекты. Деньги с них, впрочем, реально стали оседать на острове лишь десятилетие спустя после его гибели. Но Фархутдинов на Сахалине любят, а для увековечения его имени лучше всего подошёл теплоход, курсирующий на Южные Курилы. Касса "Фарха", кстати, буквально напротив, но занимает коморку на втором этаже большого здания, так что искали мы её битых полчаса.

Чёрное здание за оградой собора - культурно-деловой "Хоккайдо-Центр", а рядом с ним - японский садик:

В последнем квартале Коммунистический проспект краешком касается Парка Гагарина, но его я оставлю на следующую часть. В конце проспекта - площадь Славы, а от неё вдоль улицы Горького, обозначающей подножья зелёной сопки Большевик (см. прошлую часть) тянутся воинские мемориалы. Главный монумент (1980) посвящён красноармейцам, павшим не в далёкой Европе, а в боях за эти острова:

Вот только композиция странная - будто бы солдат пустил в матроса молнию из пальцев. Наверняка у памятника есть какое-то народное прозвище... Рядом - Аллея Героев:

И Скорбящая Мать в память "афганцев":

Выше - несколько орудий:

Экспозиция которых имеет куда более давнюю преемственность, чем кажется. Только мы выставляем оружие Победы, а японцы предпочитали демонстрировать трофеи. Вы узнали эти два ствола?!

Южнее стоял военно-мемориальный Гококу-дзиндзя, на его месте теперь больница, а рядом - показанный в прошлой части Рождественский собор с парой патриотических музеев. Дзиндзя-дори же вела к Карафуто-дзиндзя - главному храму губернаторства:

Теперь эта дорога к храму выглядит так, и на пол-пути памятник маршалу Александру Василевскому (Главнокомандующий войсками на Дальнем Востоке) и сталинский фасад правительственной гостиницы, местным известной как "дача Леонова":

К ней мы и поднялись:

И обошли по едва заметным тропками через заросший склон:

Карафуто-дзиндзя был основан в 1911 году, но не знаю, тех лет это деревянное здание или более позднее:

Был он, как и большинство японских храмов, деревянным. Но среди сосен в конце тропы вдруг появляется натуральная избушка на курьих ножках. Подойдя ближе - видишь, что это не сруб: азекура - особое направление японской архитектуры, каменное подражание деревянному зодчеству (кстати, ещё один такой образец я видел в Николаеве!). Ведь при храме скопилось немало реликвий, и это - несгораемая сокровищница, где они хранились большую часть времени.

Под старым славным шлемом
Теперь звенит сверчок...

И надпись у самого пола о бессмертии самого известного российского корейца...