Партия запретила. Как СССР лишили цифрового будущего (8 фото + 1 видео)

Реакционная лженаука
В середине XX века термины вроде «компьютерной науки» ещё не были в ходу — вместо них использовали более общее понятие кибернетики. В широкие массы слово вбросил Норберт Винер, издавший в 1948 году книгу Cybernetics: Or Control and Communication in the Animal and the Machine. Автор пришёл к выводу, что нет разницы между передачей информации в клетках мозга и схемах компьютера. Поэтому машину, будто подопытную крысу или птицу, можно обучить принятию простых решений. А по мере развития техники и на святое посягнуть — создать цифровой интеллект, неотличимый от человеческого.

Винер быстро стал рок-звездой науки, а его идеи наделали шуму во всём мире, кроме СССР: сравнение железок с мозгом здесь не оценили. Да и управление обществом без марксизма-ленинизма советским руководителям казалось крамолой. Вот как объяснить электронному устройству, что такое коммунизм по-советски? А с военными доктринами что прикажете делать? Автор «Кибернетики» высказывался об этом так:

Если мы программируем машину на победу в войне, то должны ясно представлять себе, как мы понимаем победу. Мы не можем рассчитывать на то, что машина будет подражать нам в тех предрассудках и эмоциональных компромиссах, благодаря которым мы позволяем себе называть разрушение победой. Если мы требуем победы и не знаем, что подразумеваем под этим, мы встретимся с призраком, стучащимся к нам в дверь.

Три года прошло после Великой Отечественной, а кто-то уже утверждает, что компьютеру виднее, чья взяла. Да что этот Винер себе позволяет? А ведь похожие мысли у него о политике, экономике и других сферах, где ЭВМ прочили большое будущее. Советским идеологам работа показалась не только обидной, но и вредной. Поэтому переводить её не торопились, отправив от греха подальше в спецхран библиотеки им. Ленина.

Доступ к книге оставили для научной и военной элиты. Марксизм марксизмом, но не помешали бы умные ракеты.

Буквально: с 1950-го секретно разрабатывали комплекс С-25 «Беркут», где применялся обсчёт данных от радиолокаторов и управление через цифровое решающее устройство. Система опережала западные аналоги на добрый десяток лет и, понятно, без кибернетики тут явно не обошлось.

Наука заинтересовала генералов из Минобороны — там понимали: без новых технологий бряцать оружием не выйдет. Но что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку. К началу 50-х сложилась двоякая ситуация. С одной стороны, доступ к кибернетике простым смертным был закрыт, а в прессе эту область знаний разносили в пух и прах. С другой — военные инженеры спокойно получали всю необходимую информацию, будь то западная литература или украденные шпионами чертежи.

«Урал-1», ЭВМ 1955 года
Долго двойные стандарты существовать не могли — в 1959 году бывший заместитель министра обороны Аксель Иванович Берг создал научный совет по кибернетике. Случай в истории уникальный: высоколобую науку выпестовали и легализовали люди в погонах. И не просто открыли для широких масс, но показали наработки, скопившиеся за годы вынужденного молчания.

Оказалось, не бомбой единой жил тогда СССР — математики страны горазды и на другие выдумки, опередившие время.

Например, Алексей Ляпунов, один из основоположников советской кибернетики, предложил операторный метод программирования, изобретённый им в 1953-м. Вместо записи программы на языке машин — логическая схема, выполняющая операцию по условным адресам. Ещё лучше — научить программы по заказу собирать свои подобия, заодно проверяя код на ошибки. Благодаря математику работать с ЭВМ стало гораздо проще, а компьютер начал решать более сложные задачи.

Наброски коллеги взял на вооружение другой светлый ум — Михаил Цетлин. Он считал, что бездушная техника способна имитировать поведение живого существа, и даже написал несколько прорывных публикаций, зародив в Союзе интерес к машинному обучению. За идеями Цетлина следят и сейчас — например, в Норвегии вышла работа, которая предрекает им большое будущее.

Ответили в СССР и на Джорджтаунский эксперимент по автоматическому переводу текста. Только если за океаном использовали компьютер производства IBM, то в Москве подключили к задаче местный БЭСМ. Всего за полтора месяца инженеры создали дедушку Google Translate — систему ФР-1, которая предназначалась для превращения французских фраз в русские и наоборот.

Примерно в то же время машину впервые заставили распознать образы. Над задачей трудился математик Юрий Журавлёв. Он выстроил весь процесс в два этапа: различение набора признаков для классификации объектов и поиск алгоритма для проведения этой классификации. Коллега учёного, Михаил Бонгард, обратил внимание на сложность первого этапа и смог упростить процедуру.

Конечно, тогда никто и не мечтал о чтении QR-кодов или автоматическом определении породы кота по его внешности.

Обогнать не догоняя
Пик развития кибернетики в СССР связан с именем инженера-полковника Анатолия Ивановича Китова. Человека, который прославился не только у нас, но и за рубежом. Вот, например, что писал о его работах профессор Карр из Мичиганского университета:

По-видимому, в настоящее время наиболее полное изложение вопросов программирования для ЭВМ, содержащее подробные примеры и анализ как ручного, так и автоматического программирования, даётся в книге Китова. Некоторые разделы этой книги переведены на английский язык и могут быть получены в Американской ассоциации вычислительных машин.
Главной идеей Китова была автоматизация управления страной. А точнее, создание ЕГСВЦ (единой государственной сети вычислительных центров). Ещё в 1959 году он совместно с Алексеем Ляпуновым выступил с докладом о применении ЭВМ в народном хозяйстве. Учёный признал, что компьютеров на Западе действительно больше и там их лучше используют. Однако Союз мог бы не только перенять опыт США, а создать первую в мире глобальную систему. Дескать, зачем разбивать фронт работ на узкие направления?

Зарубежный опыт показывает, что использование вычислительных машин приводит к нахождению наиболее выгодных режимов работы, что даёт значительный экономический эффект. Одновременно с этим происходит резкое сокращение управленческого аппарата (в некоторых случаях на 80-90%). Учитывая, что в условиях социализма вполне возможно создание комплексной автоматизированной системы управления экономикой страны, можно предвидеть, что эффект от этого будет гораздо выше, чем от автоматизации отдельных участков экономики, применяемой в капиталистических странах.

А. И. Берг, А. И. Китов, А. А. Ляпунов
Доклад о возможностях автоматизации управления народным хозяйством, 1959
Не ограничиваясь публичными выступлениями, Китов напрямую обратился в Кремль. Он отправил Хрущёву письмо, где описал подземные бункеры с серверами, поддерживающими работу общесоюзной компьютерной сети. В теории та должна управлять не только народным хозяйством, но и обороной — представьте автомат, запускающий ракеты. Ничего не напоминает?

Правильно. Тут вам и Скайнет из фильмов про Джона Коннора, и отчасти американская ARPANET, которая породила наш любимый интернет.

Причём Китов предложил эту концепцию на 10 лет раньше. Лишь таким образом, по его словам, можно было «обогнать США в области разработки и использования ЭВМ, не догоняя их». Однако на дерзкую затею никак не отреагировали. Тогда учёный разразился вторым посланием, прикрепив к нему 200-страничный буклет. Проект назвал «Красной книгой» и пометил грифом «совершенно секретно». Хрущёв воодушевления инженера-полковника не разделил и попросту отправил папку в Министерство обороны
Там создали комиссию во главе с героем войны маршалом Рокоссовским. Коллеги устроили автору проекта взбучку. Генералам не понравилось всё: критика СССР за отставание в выпуске компьютеров, идея о передаче советского Скайнета военным спецам, да и в принципе изменение методов управления страной. В результате Китова не только сняли со всех должностей, но и турнули из партии. Считайте, убили карьеру.

Хоть власть имущим претила даже мысль, что компьютер сможет принимать за них решения, автоматизация всё же добралась до экономики. Достаточно вспомнить технологичный склад на заводе ЗИЛ. Были роботы и на АвтоВАЗе — мы недавно писали о первом случае «хакинга» этих систем, пошутив про киберпанк в заголовке. Но если бы кибернетики Союза добились своего, об этом можно было говорить на полном серьёзе.

Что же стряслось с полётом учёной мысли?

Я тебя породил, я тебя и убью
Позже специалисты, включая академика Виктора Глушкова, сочли проект Китова без малого гениальным и сожалели о его печальной судьбе. Ведь за счёт такой сети и впрямь был шанс справиться с пресловутым отставанием от США в выпуске и использовании ЭВМ. Но ирония в другом: военные создали советскую кибернетику, и они же поставили крест на самой амбициозной затее в её истории. Дальше эволюция этой отрасли только замедлялась, а к концу 60-х Запад бесповоротно обогнал СССР на ниве цифровых технологий.

Причина — в самой советской системе, обтекаемой, двуличной и бюрократизированной. В воспоминаниях профессор Музычкин приводит такой диалог между Анатолием Китовым и тогда ещё не генеральным, а просто секретарём ЦК КПСС Леонидом Брежневым:

Брежнев: Вот вы предлагаете то-то и то-то. Но у нас несколько другой подход. Если возникают проблемы, мы собираем передовых рабочих, колхозников. Обсуждаем с ними всё, советуемся и принимаем решения.

Китов: Леонид Ильич, а если вы заболеете, вы тоже позовёте рабочих и колхозников советоваться? Или всё же обратитесь к специалистам, которые знают, как лечить?

Павел Музычкин
профессор РЭУ им. Плеханова
Партийные чиновники просто не могли позволить кому-либо, кроме себя, контролировать жизнь страны. Вот почему автоматизированное управление практиковали локально — например, на тех же заводах-гигантах. Но единого бюро, ставящего задачи всем программистам, так и не создали, да и общего технического стандарта не возникло. Хотя в США 60-х появились IBM System/360, положившие начало аппаратной и программной совместимости.

Естественно, вслед за организационным отставанием подоспело и техническое. Если машины вроде БЭСМ-6 или МИР-2 в чём-то даже превосходили зарубежные образцы, то их элементная база была для американцев вчерашним днём. Транзисторы сперва заменялись интегральными схемами, а потом и сверхбольшими интегральными. К концу шестидесятых технологический разрыв в области вычислительных машин достигал уже 6-7 лет. Ни догнать, ни обогнать Штаты в области кибернетики СССР уже не сумел. Эпоха побед советских компьютерщиков оказалась яркой, но краткой.

А какие были планы! Какой энтузиазм! Мечтали об искусственном интеллекте, о коммунизме с машинами, работающими вместо людей. Лишь одного не поняло советское командование: нельзя в светлое будущее попасть по приказу.