Добрый Петров

Трогательная старушка в беретике набекрень покупала молоко «36 копеек». Отсчитывала кассиру шестьдесят рублей – жалкое перо на шапчонке, негодующе подрагивало от ужасающей инфляции.
Стоявший следом Петров подумал с нахлынувшей жалостью: «А дома поди плачет, поминает молочко по тридцать шесть коп…» – и, в каком-то порыве подался от кассы назад – в торговый зал.

– Постойте. – нагнал он петлявшую по торговому центру, от витрины к витрине старушку. – Это вам.
Вручил пакет, и, стушевавшись, с подступившим комом, быстро пошел прочь.
«Сделав добро, забудь. – билось в благородном мозгу. – Как это верно! Как правиль…»
– Бонба! – раздалось истошное, словно кого резали по живому, и народ организованно кинулся эвакуироваться: визжа, сталкиваясь и набивая шишки…

– Это не бомба. – разочаровали бдительную старуху в службе безопасности. – Это ананас. А вы, гражданин Петров, предупредили бы старого человека, что ей суете на ровном месте.
– Ахти! – всплеснула шкрабками бабка. – Это я сослепу на ананас согрешила!…
«Ты, кажись, и под себя согрешила…» – беззлобно подумал добряк Петров, едва улавливая характерный запашок испуга.
Покидая службу безопасности, идейный распространитель даровых ананасов поводил ноющими плечами, – охрана изрядно его помяла, когда вязала. Печалиться некогда – предстояло еще сделать покупки.

Он выбирал добрый табачок в лавке, когда за спиной раздалось: – Сынок, ты почто мне ананас всучил, ась?
Старуха.
– Подарок, бабушка. – милостиво пояснил Петров. – Кушайте ананас с молоком, и понизьте бдительность, не то отстегнете подковы при виде какой-нибудь маракуйи. Прощайте.

– Стой! – потребовала та и что булавки, воткнула подозрительные глазенки. – Нас снимала скрытая камера? Плюс сто пятьсот? Сам себе режиссер?
– Нет. – от души рассмеялся Петров. – Думаю, пенсия у вас маленькая, вот я вам и… От сердца одним словом.
Положительно, на забавную старушку нельзя сердиться. Насвистывая, Петров в отличном настроении отправился в обувные ряды.
Он так и сяк примерял глянувшиеся кеды, как вдруг…
– Я тебя узнала.

– О, господи! – схватился за сердце Петров. Увлеченный, он не знал, что старуха наблюдает за ним с соседней кушетки, осуждающе болтая калошами.
– Ты кандидат в депутаты от района. Голос мой покупаешь, ага! – ущучила бабка пройдошливого политика.
– Вы обознались. – рассердился Петров. – Хавайте ананас смело, – ваш решающий пришепетывающий дискант остается вам. Отдадите кому хотите, дай бог несчастному терпения…
И чертыхаясь, отправился за брюками.

Покидая примерочную, Петров уперся в старуху.
– Не ты позапрошлым годом дизельным Крузаком меня сбил? – погрозила крючковатым пальцем. – Совесть заела, давитель старух и морали? Харю наел, что запаску!
– Об тебя Камаз расколется, бабка! – замахнулся штанами Петров и убежал в кинотеатр – пересидеть этот внезапный, как любовь геморрой.

– Ты черный риэлтор. – безапелляционно заявили ему на выходе из зала.
Три часа эпопеи «Аватар» не сломили генератор инсинуаций и гипотез! – по старухе несомненно плакал шлако-клоако-канал РЕН ТВ…
– К квартире подбираешься?! – воскликнула она.
– Свою тебе завещаю, только отстань… – задушевно попросил Петров и скрылся в отдел женского белья и затаился у вешалок с волнующими предметами дамского гардероба.

«Сюда не сунется. – решил он, нежно беря в руки хитросплетение веревочек с биркой «трусы». – Отгремели её любовные баталии, остались воспоминания с начесом, ха-ха!…».
– Да ты извращенец!... – ахнула бабка, жадно разглядывая бок о бок с Петровым исподний срам. – Глаз на старуху положил?!
Взбешенный, Петров кинулся прочь, позабыв про трусики в руке. Сработала сигнализация.

– Подписка о невыезде. – равнодушно констатировал полицейский в отделении, куда доставили невольного трусокрада. Веревочное белье оказалось эксклюзивным и очень дорогим.
Уважающий даже сигналы светофора, не то что уголовный кодекс, Петров покидал отделение совершенно оглушенный и раздавленный: «Савва блядь Ананасов. Меценат хуев!...» – корил он себя.
Старуха ждала на улице… Ананас не давал ей дышать.

– Три года общего режима. – равнодушно констатировал судья. Перебинтованная, подгипсованная усилиями Петрова до средней степени тяжести, старушка благосклонно выслушала приговор…
Когда Петров покидал узилище по УДО, на улице его ждали…

А. Болдырев.