Как снимали "Семнадцать мгновений весны" (24 фото)

Однако в самый разгар подготовительных работ ситуация внезапно изменилась. Дело в том, что за право поставить такой фильм стал бороться еще один режиссёр — 46-летняя Татьяна Лиознова.

Она связалась с Семёновым и заявила, что снимать фильм по его сценарию будет именно она. Но Семёнов её расстроил: «Я уже продал сценарий «Ленфильму», так что — увы!» Лиознова сдаваться не собиралась, она так упорно настаивала на своём, что в итоге Семёнов не выдержал — отозвал сценарий из «Ленфильма» и передал его Лиозновой. Её имя было уже известно массовому зрителю по картинам «Евдокия» и «Три тополя на Плющихе» и она по праву входила в число самых кассовых режиссеров советского кино. Все эти успехи играли на руку Лиозновой, однако было одно «но»: всё снятое ею имело отношение к мелодраме, а «Мгновения» относились к жанру военно-исторического кино. Поэтому у многих, кто имел отношение к созданию фильма, возникли справедливые опасения: а справится ли такой режиссёр (да ещё женщина!), с этой задачей? Но Лиознова всё-таки сумела убедить скептиков в том, что эта задача ей по плечу.
Поскольку Татьяна Лиознова всегда славилась своей дотошностью, актёров для своей картины она подбирала с невероятной точностью — образ должен был совпасть на все 100 %. Например, Юлиан Семёнов был уверен, что Штирлица может сыграть только Арчил Гомиашвили. Ассистенты режиссёра настаивали на Олеге Стриженове. Пробовался на роль и Иннокентий Смоктуновский. Однако он тогда жил в Ленинграде, а съемки должны были вестись в течение двух лет. Актера это не устроило, и его кандидатура отпала. Лиознова, не соглашаясь ни с кем, продолжала поиски. Когда на пробах появился загримированный Вячеслав Тихонов в немецком кителе, с приклеенными усами, как у Будённого, Лиознова рассердилась и потребовала исправить полковника Исаева. В следующий раз гримёры поработали на славу — и Тихонов, по мнению режиссёра, наконец-то стал вылитым Штирлицем.

Главной конкуренткой Екатерины Градовой, сыгравшей русскую радистку Кэт, была Ирина Алферова.

На роль жены Штирлица пробовались и ленинградская певица Мария Пахоменко, и Светлана Светличная, которую позже утвердили на роль Габи, влюбленной в главного героя. Ну а женой советского разведчика было суждено стать актрисе Театра Вахтангова Элеоноре Шашковой, которую привели на площадку за день до съемок.

В фильме могла появиться и великая Фаина Раневская. Чтобы как-то очеловечить образ разведчика, "утеплить", смягчить слишком уж серьезного героя, режиссер решила ввести еще одного персонажа, которого не было ни в книге, ни в сценарии, — фрау Заурих. Лиознова попросила Юлиана Семенова написать пару сцен с участием старой немки, надеясь, что ее сыграет Фаина Георгиевна. Семенов нехотя что-то сочинил — получилась жуткая ахинея. Татьяна Михайловна сразу решила, что в процессе съемок все сделает по-своему. Когда Лиознова и Семенов пришли к Раневской домой и показали ей сценарий, Фаина Георгиевна, прочтя его, ужаснулась. "Это что за идиотство? — воскликнула она. — Разве это можно сыграть?" И наотрез отказалась.
Несколько кандидатур было и на роль Гитлера, на которого пробовались два Леонида: Броневой и Куравлев. Однако их фотопробы режиссера не удовлетворили, и они были утверждены на другие роли: Броневой сыграл Мюллера (парадокс, но отец актера всю жизнь прослужил в КГБ), Куравлёв — Айсмана. А Гитлером стал немецкий актер Фриц Диц, который еще с эпопеи «Освобождение» навечно прописался в этой роли.

На роль Мюллера тоже было несколько кандидатур, к примеру, Всеволод Санаев. Но он от роли категорически отказался, заявив: «Я являюсь секретарем партийной организации «Мосфильма», поэтому фашиста играть не буду!»
Попытался отказаться от роли Бормана и Юрий Визбор, но затем передумал. Чтобы создать мрачный лик фашистского бонзы, актеру вставили тампоны в нос, а мундир прокладывали поролоном, чтобы придать внушительный объем. Так как голос у Визбора был мягким и нежным, в фильме его пришлось озвучивать другому актеру — Соловьеву из Театра киноактера.

Лиознова вспоминает: «Актеры не удивлялись моему выбору, потому что очень долго перед этим репетировали. С разными партнерами... Весь выбор — это тайна моей внутренней жизни. И бесконечного погружения в сцены будущего фильма. Проигрывание в уме всей картины с разным сочетанием актеров». Первоначально в фильме предполагалась роль и для актера БДТ Ефима Копеляна. Однако так получилось, что места в актерском коллективе ему не нашлось и Лиознова предложила ему стать «голосом за кадром». Режиссер вспоминает: «Я позвонила ему в Ленинград и просила передать, что коленопреклоненно прошу его согласиться. Работать с ним было сплошным наслаждением. Он приезжал и, хотя был только что с поезда, всегда успевал побриться и переодеться в белоснежную рубашку, ни разу не изменил себе. Мы стали соратниками. Его голос звучит так, будто он знает больше, чем говорит».

Музыку к фильму, как известно, написал Микаэл Таривердиев. Однако мало кто знает, что первоначально он отказался работать над фильмом. До этого он уже писал музыку к шпионскому фильму Вениамина Дормана «Ошибка резидента», и эта работа его не удовлетворила. Поэтому в 1967 году он отказался от еще одного предложения поработать в кино про разведчиков — написать музыку к картине Саввы Кулиша «Мертвый сезон» (о чем он позднее сильно сожалел). Та же участь могла постигнуть и «Семнадцать мгновений весны». Когда Таривердиев узнал, что фильм из той же серии, что и два предыдущих, он высказал режиссеру свое твердое «нет». Но сценарий все-таки взял, прочитал его и тут же изменил свое мнение. Он вдруг понял, что фильм хотя и будет рассказывать про разведчиков, но совсем иначе, чем это было ранее в других картинах.

В процессе работы над музыкой Таривердиев написал десять песен, однако в фильм вошли только две из них: «Где-то далеко...» и «Мгновения». Восемь других пришлось выкинуть, поскольку их некуда было вставить. И, думается, правильно: за счет этого в картину удалось вставить очень много прекрасной инструментальной музыки.
Певцы под песни пробовались разные. Сначала пригласили Вадима Мулермана. Однако его кандидатуру зарубило высокое телевизионное начальство. Тогда Лиознова пригласила не менее популярного певца Муслима Магомаева, который записал все песни к фильму. Лиознова их послушала... и забраковала. Она попросила Магомаева перепеть песни в другом ключе, но певец отказался. Сказал, что никогда не под кого не подстраивается. Тогда для записи песен был приглашен Иосиф Кобзон, чье исполнение всех удовлетворило.

Когда Лиознова прочитала сценарий, который Юлиан Семенович вернул из Ленинграда, она была в шоке. В книге было много того, что ей импонировало, а в сценарии все совсем не то – на каждой странице по пять трупов. В общем, Семенов отписался и спокойно уехал в Болгарию охотиться на кабанов, поэтому Лиозновой ничего не оставалось, как засесть за работу – писать одновременно литературный и режиссерский сценарии. "Катастрофа! – вспоминает Татьяна Михайловна. – Я работала по 12 часов в сутки, не помню, спала ли. Но не скажу, что не получала удовольствия, ведь у меня были развязаны руки, к тому же, я не шла против книжного материала, а, наоборот, отстаивала его".

Правда, сцены празднования Штирлицем 23 февраля в книге Юлиана Семенова не было. Впрочем, как и встречи разведчика с женой в кабачке "Элефант". Автором идеи был Тихонов и Лиознова вставила это в сценарий. Кстати, сперва режиссер собиралась показать не только жену Штирлица, приехавшую на встречу, но и маленького сына, которого разведчик еще якобы не видел. Но после кинопроб Лиознова поняла, что ребенок будет отвлекать внимание, и отказалась от этой идеи. Эта сцена была подсказана одним из консультантов, которыми были как военные историки, так и люди с Лубянки, причем довольно высокопоставленные. С их помощью воссоздавались детали военного быта фашистской Германии, работа разведчиков.
Съемки фильма начались в марте 1971 года с экспедиции в ГДР. Там предстояло отснять все натурные эпизоды Штирлица в Берлине, а также убийство им гестаповского провокатора Клауса. Однако последний эпизод снять на немецкой земле не удастся, поскольку наши власти категорически отказались отпускать даже в дружественную для СССР державу актера Льва Дурова. Причина: плохое поведение актера на выездной комиссии. Что это такое? В соответствии с положением, которое существовало тогда, каждый гражданин СССР, выезжающий за границу, должен был сначала пройти через фильтр выездной комиссии. В нее обычно входили наиболее рьяные слуги партии, которые в каждом отъезжайте видели в худшем случае потенциального изменника родины, в лучшем — болвана. Вот и Дурова они встретили соответствующим образом. Например, с ходу спросили: «Опишите нам, как выглядит флаг Советского Союза». Услышав такой вопрос, актер ответил на него сообразно обстановке: «Он выглядит очень просто: черный фон, на нем белый череп и две перекрещенные берцовые кости. Называется флаг «веселый Роджер». Что тут началось! Женщины завизжали, мужчины замахали руками: да как вы смеете! да как вам не стыдно! Однако опрос продолжился, но ни к чему хорошему это привести уже не могло. Некая дама спросила: «Назовите столицы союзных республик». Дуров, не моргнув глазом, перечислил: «Калинин, Тамбов, Магнитогорск, Тула, Малаховка». Больше его ни о чем не спрашивали и из списков отъезжающих вычеркнули. Конечно, Дуров здорово подвел всю съемочную группу, но иначе он поступить просто не мог — не хотел выглядеть еще большим идиотом в глазах идиотов. К счастью, Лиознова найдет выход из этой ситуации: убийство Клауса Штирлицем снимут чуть позже в подмосковном лесу. А за Дуровым после этого инцидента прочно закрепилось прозвище, которым он очень гордился — «главный бандит республики».

В ГДР киношники взяли почти весь свой реквизит, в который входил и автомобиль Штирлица марки «Мерседес» (из гаража студии имени Горького). Однако немецкие умельцы, осмотревшие этот «мерс» времен войны, заявили, что работать он вряд ли сможет: состояние, мол, отвратительное. Наши над этим заявлением только посмеялись. Но в первый же съемочный день «мерс» на самом деле заглох. Выручил группу звукооператор Леонард Бухов, который разыскал своего еще фронтового приятеля Гюнтера Клибенштайна, который коллекционировал старые автомобили. Из его коллекции и был взят напрокат автомобиль для Штирлица в очень даже прекрасном состоянии.

Были на немецкой земле и другие курьезные случаи. Например, однажды едва не арестовали Вячеслава Тихонова. Он решил прошествовать от гостиницы до съемочной площадки (благо это было недалеко) в форме штандартенфюрера СС, за что был немедленно задержан берлинцами. Те сочли его за приверженца фашизма и уже собирались препроводить в полицейский участок. К счастью, этот шум услышали члены съемочной группы, примчались к месту скандала и отбили артиста у берлинцев.
К слову, всю остальную натуру снимали на родине: в Риге сняли Цветочную улицу, в Тбилиси и Боржоми – переход Шлага через Альпы, прогулки Штирлица в лесу – в Подмосковье.

В апреле съемочная группа вернулась на родину и практически сразу приступила к павильонным съемкам на студии имени Горького. Там к их приезду уже были подготовлены к работе несколько декораций: квартира Штирлица, коридоры рейхсканцелярии, кабинет Мюллера. Съемки шли в напряженном графике, иногда по полторы смены — 12 часов. Отмечу такой нюанс: если режиссер художественного кинематографа должен был вырабатывать за смену 45—50 полезных метров, то телевизионного при тех же возможностях и условиях — 90 метров. Поэтому оператору «Мгновений» Петру Катаеву пришлось не слезать с тележки долгими часами. Причем работал он всего лишь одной допотопной камерой, которая вынуждала прибегать к помощи различных ухищрений: например, чтобы камера не тарахтела, ее накрывали телогрейкой, поскольку озвучания потом не было.

Лиознова всегда отличалась особой дотошностью в показе деталей, и «Семнадцать мгновений» не стали исключением. Другое дело, какого адского труда стоило эти детали показать. Взять, к примеру, эпизод встречи Штирлица и -Шлага, где наш разведчик кормит его супом. Как мы помним, Штирлиц открывал супницу, и вверх поднималась струя пара, на которую пастор, долгое время проведший в тюрьме, смотрел с вожделением. Так вот этот пар у киношников никак не получался: то его было мало, то, наоборот, много, что «размывало» картинку. И только после большого количества дублей наконец-то удалось снять пар так, как это задумывала Лиознова.

Не менее курьезно проходили съемки другого эпизода — Штирлиц за рулем мчащегося автомобиля. Последний раскачивали порядка десяти человек, в том числе и сама Лиознова. При этом без шуток-прибауток никак не обходилось, хотя Тихонов умолял этого не делать: ему никак не удавалось сосредоточиться и сделать умное лицо. Поэтому, читатель, пересматривая теперь эти кадры, представь себе, каких трудов стоило актеру изображать в кадре глубокомысленную задумчивость.

Директором фильма был Ефим Лебединский, который на роль статистов — тех же эсэсовцев, охранявших штаб-квартиру РСХА, — пригласил своих знакомых, причем, сплешь одних евреев. Консультант из КГБ, который однажды пришел на съемки и увидел этих статистов, внезапно возмутился: мол, как это так — в роли эсэсовцев снимаются евреи?!
— А вы что, антисемит? — удивилась Лиознова.
— Нет, но вы сами знаете, какие у нас отношения с Израилем. Вот и получится, что мы в своем фильме покажем, что евреев уничтожали такие же евреи, только в гестаповской форме. Лиознова намек поняла. Она вызвали Лебединского и приказала поменять статистов.
— Как поменять?! Я же им уже заплатил! — возмутился директор.
— Ничего, компенсируешь из своего кармана! — отрезала Лиознова.
Директору пришлось подчиниться. В тот же день с помощью все того же консультанта из КГБ он позвонил в Высшую пограншколу и попросил прислать на съемки десяток рослых курсантов, желательно прибалтийцев. Именно их мы теперь и видим на экране.

В фильме были и другие подмены. Так, в кадре, где показывали руки Штирлица (когда он рисует бонз рейха и выкладывает из спичек фигурки зверей), снимали руки... художника фильма Феликса Ростоцкого. Спросите почему? Дело в том, что у Тихонова на правой руке была татуировка, сделанная еще в юности — «Слава». И как ни старались гримеры ее замазать, на крупных планах она все равно проступала. Чтобы не рисковать, решили снимать руки другого человека. Он же, Ростоцкий, писал шифровки за Плейшнера-Евстигнеева. Но там причина была другой: уж больно плохим был почерк у актера, чтобы показывать его крупным планом.
В одном из самых драматичных эпизодов картины — где эсэсовцы мучили ребенка радистки Кэт, в роли ребенка выступил не один актер, а сразу несколько — около двух десятков. В съемках были использованы новорожденные детишки из ближайшего детского дома. Они постоянно менялись, так как выдержать полный съемочный день им было просто не под силу. Снимать их можно было не больше двух часов в день с интервалами не менее пятнадцати минут для пеленания и кормления.

Зритель наверняка помнит, что эсэсовцы мучали дитя, положив его возле раскрытого окна, а по сюжету действие происходило в начале апреля. Однако на самом деле съемка происходила в студии и даже малейшего сквозняка в ней не было. Более того — там было так жарко от софитов, что дети наотрез отказывались плакать, а сладко потягивались и улыбались в камеру. В конце концов звукооператору пришлось поехать в роддом и там записывать плач на пленку. Эта запись и вошла затем в фильм.
Когда в начале 1973 года фильм был смонтирован, и его показали высокому телевизионному руководству, на голову режиссера посыпались первые упреки. Больше всех возмущались военные, которые заявили, что согласно фильму войну выиграпи одни разведчики. Возразить им Лиознова не посмела, поэтому отправилась исправлять досадную оплошность. Она включила в фильм еще несколько сот метров документальной хроники, и претензии военных были сняты.

Премьера фильма состоялась в конце лета 1973 года: с 11 по 24 августа. Все дни пока он демонстрировался, буквально вся страна прильнула к экранам своих телевизоров. И как гласят тогдашние милицейские сводки, по всей стране резко снизилась преступность. Причем так было не только у нас. Один наш теленачальник посетил как-то Венгрию и в одной из приватных бесед с тамошним пограничником спросил: «Ваши граждане, случайно, не бегут в соседнюю благополучную Австрию?» На что пограничник ответил: «На данный момент нет. Потому что сейчас по нашему ТВ показывают ваши «Семнадцать мгновений весны».

Между тем если первые две серии зрители только присматривались к сериалу, то уже с третьей многих из них стал переполнять такой избыток чувств, что они вооружились пером и бумагой. На Гостелерадио и Киностудию имени Горького посыпались письма, их телефонные провода буквально раскалились от звонков. В один из тех премьерных дней, к примеру, позвонила некая москвичка, которая передала свой огромный привет создателям картины и сердечную благодарность за то что вот уже несколько дней, пока длится картина, ее муж сидит дома и не пьет, поскольку все его собутыльники заняты тем же-просмотром сериала. Кстати, сама Татьяна Лиознова в те дни фильм не смотрела — не было сил. Зато каждый вечер вглядывалась в окна соседних домов и видела, что многие из них гасли сразу, когда кончалась очередная серия.

Согласно легенде, когда фильм посмотрел Леонид Брежнев, он настолько расчувствовался, что приказал своим помощникам немедленно разыскать настоящего Штирлица и достойно наградить его. На что Андропов ответил, что Штирлиц — лицо вымышленное. «Жаль», — покачал головой Брежнев. Однако в тот же день он позвонил домой Екатерине Градовой, чтобы выразить ей свою признательность. Но актриса сочла этот звонок чьей-то дурацкой шуткой и бросила трубку. Когда она это сделала во второй раз, ей уже позвонил помощник Брежнева и попросил не бросать трубку: «С вами действительно будет говорить Леонид Ильич».
Между тем Андропов не забыл своего разговора с Брежневым относительно Штирлица. И когда в 1983 году шеф КГБ сам стал Генеральным секретарем, он распорядился наградить всех участников фильма орденами. В итоге В. Тихонов получил «Звезду», Р. Плятт и Т. Лиознова ордена Октябрьской революции, Л. Броневой, О. Табаков и Е. Евстигнеев — Трудового Красного Знамени, Н. Волков и Е. Градова — Дружбы народов.

При подготовке поста использовались материалы из книги Ф. Раззакова "Наше любимое кино. Интриги за кадром." Алгоритм. 2004, статей Ф. Раззакова "А Вас, Штирлиц ...", Владимира Громова "Для съемок «семнадцати мгновений весны» штирлицу пошили 12 костюмов и 100 рубашек", Валентины Оберемко "Как появилась жена Штирлица"