Месье - гангстер? (3 фото)

Однажды я приехал на несколько дней погостить к своим друзьям во Францию. Как-то вечером, прогуливаясь с ними по Страсбургу, у Европейского суда по правам человека, я обратил внимание на цыганский табор, расположившийся прямо напротив входа в здание, на газоне. Всё вокруг табора было в кучах навоза, горах пищевого мусора, бумаги и каких-то тряпок. По газону гордо прогуливались цыгане и их лошади. Картина была довольно удручающая для чистого и аккуратного города, который я видел до этого.
Я поинтересовался у Жан Жака, почему полицейские не призовут цыган к порядку?
- Это невозможно. Если полицейский только попытается сделать им замечание, они тут же побегут на него жаловаться в это самое здание. Права человека у нас святы!
Тогда я даже и подумать не мог, что вскоре и у нас в России появятся такие права и такие «человеки», от которых простым людям жить станет совсем невмоготу.
Видя, как изменилось мое настроение, Жан Жак предложил мне съездить на небольшую экскурсию. Посмотреть, как делаются всемирно известные французские сыры.
- Эльзас всегда славился своими традициями сыроделия. - С плохо скрываемой гордостью произнес он.
Почему-то в этот момент мне было не до сыра и не до секретов его изготовления. При виде цыганского табора мне вдруг захотелось чего-то другого, а не сыра.
- Извини, Жан Жак, а больше в Эльзасе ничего не изготавливают, кроме сыра? - Возможно, и не очень тонко я попытался намекнуть ему о существовании на его родине не менее известной, чем сыр, Винной дороги Эльзаса.
Мой друг понял меня с полуслова.
- Да, да. Я все понял. Сейчас!
Он куда-то позвонил. Перекинулся парочкой французских слов с неизвестным мне собеседником. Кларис, жена Жан-Жака, тем временем успела мне сказать, что в их архитектурном бюро работает один молодой человек, чья родная тетя - неоднократный серебряный призер национальных продовольственных выставок и один из самых известных виноделов Эльзаса. Жан Жак договаривается с ней о нашем приезде.
Менее, чем через час мы въезжали в очень живописную деревеньку с красивым названием Бернардвиль. Слева размещалось небольшое кладбище. А чуть дальше и справа - дом мадам Симон. К которой мы, собственно говоря, и ехали. Было видно, как мадам Симон обрадовалась Жан Жаку. Очень тепло поздоровалась с Кларис. И довольно сдержанно поздоровалась со мной. Даже не вооруженным взглядом было видно, что ее что-то тревожит?
Видимо, это было традиционной фразой, которую она произносила всем тем, кто приезжал к ней за вином? Мадам Симон сказала, что в соседнем доме расположен мини-отель, в котором мы очень недорого сможем переночевать после дегустации.
Кларис ответила, что ночлег нам не нужен. После покупки вина мы сразу же вернемся в Страсбург.
Мадам Симон лишь улыбнулась в ответ.
Пока Жан Жак и Кларис изучали прейскурант, мадам Симон отвела меня немного в сторону и чуть слышно произнесла.
- Désolé, monsieur. Vous êtes un gangster?
Со стороны это выглядело довольно забавно, словно два старых заговорщика обсуждали тайный план полета на Луну. То, что спросила мадам Симон было понятно и без перевода. Зачем извиняться? И с какого перепуга она вдруг решила, что я - гангстер? Было видно, что вопрос этот дался ей нелегко. И она очень ждет на него ответа. Я улыбнулся в ответ.
- Non, non, madame Simon. Monsieur l'écrivain (Нет, нет, мадам Симон. Месье - писатель)!
Надо было видеть, как моментально просветлело ее лицо. Словно тяжелейший груз вдруг упал с ее плеч. Она стремительно подошла к столу, на котором стояли образцы продаваемых вин и перевернула прейскурант на вина. Краем глаза я успел только заметить, что все Рислиги, Пино Нуары, Розе и Мускаты дЭльзас, продаваемые мадам Симон, стоили от трех с половиной до пяти с небольшим евро за бутылку в 750 миллилитров. И только ее прославленный Гевюрцтраминер Selection de Grais Nobles, неоднократный серебряный призер национальных выставок, стоил целых двадцать четыре евро.
Мадам Симон сказала, что прейскурант нам не нужен. Потому что мы не покупатели, а ее гости. В чем была разница, я сообразил не сразу. Оказывается, особой разницы не было. Как и обычные покупатели мы должны были сначала продегустировать все девять сортов ее замечательных вин последнего урожая.
Периодически мадам Симон спрашивала, какое вино мне понравилось больше? Я отвечал, что это, это и это. В результате получалось, что мне нравилось все то, что мы пили. Или только собирались пить.
Потом мы дегустировали вина из серии «Позднего урожая и благородных сортов».
А вот то, что было дальше - уже относилось исключительно к гостям. Потому что дальше мы дегустировали вина более давних лет. Затем вина, которые не продаются, а изготавливаются для своей персональной винотеки. Затем какие-то вина, которые пить нельзя, потому что они должны остаться каким-то там потомкам (но мы все-равно их почему-то пили). Потом…
В общем, потом я попытался вспомнить, что мадам Симон рассказывала нам о соседнем мини-отеле? Потому что, оказавшись в этом винном раю, я вдруг понял, что никуда уезжать я не хочу. А хочу остаться здесь жить навсегда.
Потому что к тому времени мы уже превратились из обычных гостей в самых близких друзей и товарищей. А с друзьями можно было говорить начистоту. Я не удержался и попросил Кларис спросить у мадам Симон, почему в самом начале нашей встречи она решила, что я гангстер?
Выяснилось, что я был у нее первым покупателем из России. А все вокруг говорят, что из России сейчас приезжают только гангстеры. И она очень переживала, что ее первым покупателем из России тоже окажется гангстер. А это очень плохая примета для бизнеса. Когда же узнала, что я писатель, то очень обрадовалась.
- Понимаете, месье Александр, мы на генетическом уровне помним, что у нас в деревне много-много лет назад гостили граф Лев Толстой, Александр Куприн и многие другие замечательные русские писатели. Для нас было честью принимать их в своих домах. И мы очень гордимся тем, что они приезжали к нам. - Мадам Симон на мгновенье задумалась, а затем продолжила свою речь.
- Но это было раньше. Сейчас из России приезжают гангстеры и их родственники. А, так же, дети ваших чиновников и политиков. Но мы знаем, что их родители - тоже гангстеры. Потому что, приехав в нашу страну, они покупают у нас старинные замки и дворцы. Покупают яхты и самую дорогую недвижимость. А через год, когда приходит время оплачивать налоги, вдруг выясняется, что у них нет на это денег. И они вынуждены продавать эту недвижимость за бесценок. Все французы над ними смеются.
- Понимаете, месье, когда люди честно зарабатывают свои деньги, прежде, чем купить недвижимость, они обычно читают законы той страны, в которой планируют сделать покупку. В том числе, и интересуются налогами. А нынешние русские, похоже, совсем разучились читать?
- Ладно, читать! Почему они не рассказывают своим друзьям о проблемах, с которыми у нас сталкиваются? Почему не предупреждают их о том, какие у нас налоги? Думается, потому что друзей у них нет? А деньги, которые они тратят у нас на эти покупки, достались им слишком легко. Это грязные деньги, месье Александр. И мы, французы, это прекрасно знаем.
- Наше правительство охотно принимает этих русских, потому что в любой момент легко может отобрать у них все эти замки, дворцы и деньги. Глупые русские очень выгодны для нашей экономики. Но правительство не понимает, что грязные деньги никому не приносят счастья. Ведь вместе с ними в нашу страну приезжает русская мафия, которая рано или поздно станет угрозой для всей нашей страны.
Я попытался ответить мадам Симон, что во время шторма на море всегда виднее пена. Но море - это не только пена. И русские - это не только гангстеры. Просто, гангстеры, как пена сейчас на виду. Я уверен, что во Франции сейчас работает очень много замечательных русских инженеров, врачей и ученых. Просто они не так заметны, в отличие от гангстеров.
Мадам Симон кивнула головой в знак согласия.
- Знаете, месье Александр, я очень рада, что именно вы - мой первый покупатель из России. Это хороший знак, который, уверена, принесет мне удачу.
Мы вышли на улицу немного проветриться. Кларис обратила внимание, что на воротах, которыми закрывался магазин мадам Симон висела большая карта Европы. На карте разноцветными канцелярскими кнопками-гвоздиками были отмечены разные населенные пункты. Мадам сказала, что это карта ее покупателей. И ей обязательно нужно отметить город, из которого я приехал.
Мадам Симон взяла красную кнопку-гвоздик и подошла к правому краю карты. О чем-то задумалась? Видя ее замешательство, я подошел поближе. Большая, примерно в два метра длиной, карта Европы заканчивалась Польшей. Дальше тянулась, покрашенная в белый цвет, стена дома. Выглядела эта стена, как продолжение карты. Просто за Польшей начинались далекие и неизведанные земли, на которых бегали стада белых медведей и жили какие-то дикие племена.
- Месье Александр, а где примерно находится Москва?
Я уверенно отмерил примерно полтора метра от восточной границы Польши и ткнул пальцем в стену.
- Примерно здесь.
Мадам Симон с усилием воткнула кнопку-гвоздик в стену. Достала из кармана маркер и аккуратно подписала под флажком: «Moscou Russie». Выглядело это более, чем живописно и символично.
После этого мы вернулись в магазин. Пока мадам Симон занималась упаковкой каких-то бутылок в картонные коробки (по 6 бутылок в коробку), я задал ей еще один вопрос, который не давал мне покоя еще с самого нашего приезда.
- Мадам, а почему вас в деревне такое маленькое кладбище? Где вы хороните своих умерших?
Мадам Симон удивилась моему вопросу.
- Все наши здесь. Просто у нас такая традиция - жить долго. Вот и умираем мы редко. - Пошутила она.
А потом рассказала, что все свои виноградники они обрабатывают вдвоем с мужем. И лишь на время уборки урожая нанимают несколько студентов в помощь. Работа эта не легкая, но они ее очень любят. Потому что виноград - живой. И на любовь он всегда отвечает взаимностью. И еще добавила она, среди бездельников не бывает долгожителей. У них же в деревне бездельников нет.
Мне невольно подумалось, как это здорово - трудиться на себя, на своей земле, дышать чистым воздухом и радоваться жизни.
Мадам Симон закончила упаковывать свои бутылки. Как я понял, в коробки она положила по бутылке каждого сорта своего вина урожая этого года. И несколько бутылок тех сортов, которые мне особенно понравились. Две коробки - мне. И две коробки - Жан Жаку с Кларис. Получилось по-братски (видимо, меня посчитали за старшего брата?), хотя и не совсем по-честному.
На прощание мадам Симон сказала, что это «кадо» (Cadeau, подарок). От предложенных денег отказалась категорически. И на прощание, по-матерински, обняла меня. Удивительная женщина!
На всякий случай она поинтересовалась, как мы доедем? И не лучше ли нам переночевать в Бернардвиле. Напомнила о мини-отеле, который располагался в соседнем доме (я невольно подумал о пользе хороших и взаимовыгодных отношений с соседями).
К счастью, насчет обратной дороги проблем у нас не было. Потому что на этот случай у нас было припасено настоящее секретное оружие - жена Жана Жака, Кларис, которая вин не дегустировала, а только подшучивала над нами. Да, переводила наши пустые разговоры.
Жан Жак загрузил коробки в багажник. Кларис загрузила нас с Жан Жаком в салон автомобиля. И к вечеру мы были уже в Страсбурге.
Всю обратную дорогу я думал над словами мадам Симон о том, что для нее очень важно, кем будет ее первый покупатель. Ответ на этот вопрос пришел позднее. Разумеется, следующими покупателями из России стали мои друзья - писатели, художники, режиссеры, актеры, инженеры, врачи и ученые. И мадам Симон не на словах, а на деле убедилась, что русские - это не только гангстеры. И она может гордиться покупателями из России ничуть не меньше, чем когда-то давным-давно гордились ее предки.
Позднее, через моих друзей, она частенько будет предавать мне очередные «кадо» - бутылочку-другую своего замечательного вина. В память о нашей первой встрече и нашей дружбе. И я до сих пор с благодарность вспоминаю, что у меня во Франции есть такой замечательный друг, как мадам Симон.

Александр Карцев, http://kartsev.eu