21 июня 1941 г. Альтона или Дортмунд (4 фото)

Из различных источников о начале войны мы знаем, что примерно в 21 час 21 июня на участке Сокальской комендатуры 90-го Владимир-Волынского отряда Украинского пограничного округа был задержан перебежчик, солдат вермахта, ефрейтор 222-го полка 74-й пехотной дивизии Альфред Лисков. Переводчика в комендатуре не было, поэтому начальник отряда майор М. С. Бычковский приказал доставить его во Владимир-Волынский, в штаб отряда. Текли драгоценные часы. Лишь в половине первого ночи немца привезли во Владимир-Волынский. Он рассказал, что на рассвете германские войска начнут военные действия против СССР. М. С. Бычковский немедленно оповестил штаб погранокруга (в ту ночь дежурным по штабу был начальник отдела политпропаганды бригадный комиссар Я. Е. Масловский). Реакция была молниеносной. Немедленно были оповещены начальник войск погранокруга генерал-майор В. А. Хоменко, последовали звонки в штаб Киевского военного округа и оперативному дежурному Главного Управления пограничных войск НКВД СССР. Также майор Бычковский лично оповестил командующего 5-й общевойсковой армией генерал-майора танковых войск М. И. Потапова. Сокаль находился на участке прикрытия 27-го стрелкового корпуса, входившего в состав армии. По словам Бычковского, Потапов отнесся к его сообщению недоверчиво и фактически отмахнулся от него[79]. В то же время бывший зам. начальника оперативного отдела штаба 5-й армии А. В. Владимирский написал, что штаб армии по распоряжению командующего округом в час ночи 22 июня уже выехал на КП в 14 км юго-восточнее Ковеля[80]. Из воспоминаний Г.К. Жукова мы также знаем, что именно это повлияло на принятие Директивы №1.

Вопрос: соответствует ли это действительности? Сам факт перехода госграницы солдатом германских вооруженных сил сомнений не вызывает. Не слишком ли это поздно, чтобы успеть предпринять хоть что-нибудь?

Я попробую проанализировать некоторые события того дня, происходившие не только на западных рубежах страны, но и совсем далеко от них… в Москве. Главным источником были, разумеется, мемуары и мои познания в военном деле. В результате получилась неожиданная картина.
Если события 21 июня в самой Москве, в высших эшелонах власти, не удается выстроить в хронологическом порядке… Ну, знаете ли…

Начнем с границы.

21 июня 1941 года в соответствии с приказом Гитлера, во второй половине дня в штабы передовых частей Вермахта был передан сигнал "Дортмунд" и в войсках зачитан приказ о нападении на СССР 22 июня.
№ 536.
О НАЗНАЧЕНИИ СРОКА НАПАДЕНИЯ НА СОВЕТСКИЙ СОЮЗ 10 июня 1941 г.
На основе предложения, представленного главным командованием сухопутных войск, Верховное главнокомандование вооруженных сил назначило для приготовления к военным действиям следующие сроки:
1. Днем "Д" операции "Барбаросса" предлагается считать 22 июня.
2. В случае переноса этого срока соответствующее решение будет принято не позднее 18 июня. Данные о направлении главного удара будут в этом случае по-прежнему оставаться в тайне.
3. В 13.00 21 июня в войска будет передан один из двух следующих сигналов:
а) сигнал "Дортмунд". Он означает, что наступление, как и запланировано, начнется 22 июня и что можно приступать к открытому выполнению приказов;
б) сигнал "Альтона". Он означает, что наступление переносится на другой срок; но в этом случае уже придется пойти на полное раскрытие целей сосредоточения немецких войск, так как последние будут уже находиться в полной боевой готовности.
4. 22 июня, 3 часа 30 минут: начало наступления сухопутных войск и перелет авиации через границу. Если метеорологические условия задержат вылет авиации, то сухопутные войска начнут наступление самостоятельно.

По поручению: Гальдер
Перевод с немецкого из: DMA Potsdam, H 02.02/10/43, BI.689.

Приказ зачитывался в зависимости от того какие части и когда должны были вступить в войну. После получения приказа заводились машины и начиналась переброска войск в исходные районы для наступления в 0,5-5 км от границы. Артиллерия в зависимости от подчиненности располагалась в 3-6 км от границы. Танки в 5-7 км от границы. Если артиллерия и танки сосредотачивались в исходных районах до 21 июня и их выдвижение прикрывалось шумом «оборонительных» работ на границе, то выдвижение войск после 14.00 ч. 21 июня уже ни чем нельзя было прикрыть. Туристы и вообще люди которые часто находятся на природе знают, что днем шум от техники движущейся большим потоком по дорогам слышен на достаточно большом расстоянии, до 1,5 км, а ночью и больше. Трудность одна определить направление и дальность из-за природных факторов. Естественно наши пограничники и посты ВНОС слышали шум выдвигающейся техники, определили направления выдвижения и своевременно доложили высшему командованию. По этому поводу есть свидетельство Я.Чадаева (секретаря Совнаркома) о 22 июня: «Первым делом я зашел к Н. А. Вознесенскому, поскольку он, как первый заместитель Председателя СНК СССР, вел текущие дела по Совнаркому…
– Вчера поздно ночью стали поступать сообщения с западных границ, что в расположении немцев слышится усиленный шум моторов в различных направлениях и еще позднее из приграничных округов почти беспрерывно начали сообщать о действиях авиации противника и затем, что немецкие захватчики вторглись на советскую землю. Первое военное донесение было получено в 3 часа 30 минут утра от начальника штаба Западного округа генерала Климовских».

Не следует думать, что все происходило за лесом и ничего не было видно, пограничники с вышек видели выдвижение немецких колонн к границе. Именно по этому некоторые «инициативные и мужественные не боящиеся Сталинского гнева и НКВД» командиры отдали приказы о занятии позиций на границе, хотя все это было прописано в планах прикрытия границы и связано с усилением пограничных застав. Судя по всему усиление проводилось по просьбе пограничников, так как не везде оказались «инициативные и мужественные».

Пограничники обнаружили выдвижение противника к границе, сообщили по команде и усилили охрану границы. Из этого можно сделать вывод, что уже как минимум к 16.00 ч. в Москве, а именно Берия, знали о действиях немцев. Исходя из данных разных источников уже к 17.00 ч. начали собирать Политбюро и некоторых членов правительства для уточнения этой ситуации, в первую очередь это коснулось Молотова. Молотов сделал запрос в немецкое посольство о складывающейся ситуации, посол Германии ничего не смог ответить.

Ситуация стала развиваться достаточно быстро. Об этом времени бывший нарком ВМФ СССР адмирал Н. Г. Кузнецов вспоминал: «Не так давно мне довелось слышать от генерала армии И. В. Тюленева — в то время он командовал Московским военным округом, — что 21 июня около 2 часов дня ему позвонил И. В. Сталин и потребовал повысить боевую готовность ПВО». Вопрос: на каком основании? Основание одно – авиация Люфтваффе начала переброску самолётов на полевые аэродромы. 21 июня было около 5 пролётов наших самолётов над территорией занятой фашистскими войсками и неизвестно сколько вдоль границы. Естественно, что лётчики докладывали о движении немецких войск в сторону границы. Адмирал Кузнецов уже в 16.00 ч. 21 июня должен был знать о том что немцы начали минировать фарватеры в Балтийском море и доложить соответствующую информацию Сталину, но судя по его воспоминаниям об этом он узнал только 24 июня.

Информация поступала и по радиоперехвату. Сигнал "Дортмунд" поступил к немцам по радио и был перехвачен англичанами и нами. В воспоминаниях Черчилля есть упоминание о том, что он хотел выступить перед английской нацией уже вечером 21 июня, но отложил до вечера 22 июня, «когда прояснится ситуация» - как писал он в мемуарах. Черчилль не пишет о том что у англичан имелась аппаратура по расшифровке радиопередач немцев захваченная в 1939 году, по этому всю войну англичане были в курсе немецких планов, плюс завербованный шеф Абвера (разведки) адмирал Канарис и «примкнувший» к нему Р. Гесс. Нами был перехвачен сигнал и начало работы радиостанций, причем сразу во всех звеньях немецкой армии и в больших объемах чем до этого. Это также давало основания Сталину думать, что начинаются какие-то события на границе.

После войны В. П. Пронин (в 1941 г. — руководитель Моссовета) рассказывал, что вечером к И. В. Сталину были вызваны он и 1-й секретарь МГК А. С. Щербаков. По словам Пронина, Сталин приказал в эту субботу задержать секретарей райкомов на своих местах и запретить им выезжать за город. «Возможно нападение немцев», — предупредил он.

Исходя из журнала посещений кабинета Сталина нам известно, что 21 июня в 19.05 в кабинет к Сталину вошли Воронцов, Берия (НКВД), Вознесенский (Госплан), Маленков (кадры ЦК), Кузнецов (НК ВМФ), Тимошенко (НКО), Сафонов (зам. Генпрокурора), за полчаса до этого вошел Молотов (НКИД). В течении часа решается какой-то вопрос и все военные и Вознесенский покидают кабинет, но через полчаса военные заходят в новом составе Тимошенко, Жуков, Буденный. Из последующих событий мы знаем, что Будённый стал командующим Резервного фронта, т.е. руководил третьим эшелоном войск и резервом.

Из различных мемуаров наших военачальников мы знаем, что на границе с СССР, особенно на юге, на нашу сторону 21 июня перебежало не менее 3 солдат Вермахта. На других участках границы о перебежчиках мы не знаем. Складывается впечатление, что в Вермахте все неустойчивые подразделения были собраны в группе армий «Юг».

У Жукова есть подтверждение о перебежчике – солдате Лискове. По его словам, в полночь позвонил командующий войсками КОВО генерал-полковник М. П. Кирпонос. Он сообщил, что задержан еще один перебежчик, рядовой 222-го полка 74-й пехотной дивизии. Есть упоминание и о третьем перебежчике. Маршал К. К. Рокоссовский (в июне 1941 г. — генерал-майор, командир 9-го механизированного корпуса КОВО) вспоминал, что он собирался в ночь на 22 июня отправиться на рыбалку. Но, получив по линии пограничных войск сообщение, что границу перешел ефрейтор вермахта, по национальности поляк, из Познани, решил поездку отменить. Кстати, Альфред Лисков был баварцем. Генерал армии И. И. Федюнинский в своих мемуарах написал, что ему также поступила информация из штаба местного пограничного отряда. Ему сообщили, что задержан перебежчик. В пьяном виде подрался с офицером, границу перешел, чтобы избежать военно-полевого суда и расстрела. А Лисков заявил, что он коммунист, член Союза красных фронтовиков. И место перехода границы совсем другое: участок 98-го Любомльского погранотряда.

Получается, признание ефрейтора Лискова которое, якобы, было причиной, побудившей военное и политическое руководство СССР начать действовать, блеф направленный на сокрытие каких-то фактов начала войны. Ефрейтор Лисков нужен был Г. К. Жукову, чтобы подтвердить версию Н.С. Хрущёва и скрыть свою нерасторопность и если не сказать грубее, своё разгильдяйство приведшее к поражениям первого периода войны.

Дальше Г.К. Жуков пишет про проект директивы другие свои действия, но всё это оправдание своих разгильдяйских действий и спихивание своей вины на Сталина. Естественно, что уже во второй половине 22 июня он убывает на Юго-Западный фронт. Так же ведёт себя и Н. Г. Кузнецов, который побывав у Сталина не сообщил ему о минировании немцами фарватеров на Балтике и в воспоминаниях пишет: «Позднее я узнал, что нарком обороны и начальник Генштаба были вызваны 21 июня около 17 часов к И. В. Сталину. Следовательно, уже в то время под тяжестью неопровержимых доказательств было принято решение: привести войска в полную боевую готовность и в случае нападения отражать его. Значит, все это произошло примерно за одиннадцать часов до фактического вторжения врага на нашу землю. Это еще раз подтверждает: во второй половине дня 21 июня И. В. Сталин признал столкновение с Германией если не неизбежным, то весьма и весьма вероятным… Очень жаль, что оставшиеся часы не были использованы с максимальной эффективностью». Кузнецов вступает в противоречие с «Журналом посещения кабинета Сталина» в котором четко отражено кто и во сколько посещал кабинет. Вот выписка из него:
21 июня 1941 года

1. Молотов 18.27—23.00
2. Воронцов 19.05—23.00
3. Берия 19.05—23.00
4. Вознесенский 19.05—20.15
5. Маленков 19.05—22.20
6. Кузнецов 19.05—20.15
7. Тимошенко 19.05—20.15
8. Сафонов 19.05—20.15
9. Тимошенко 20.50—22.20
10. Жуков 20.50—22.20
11. Буденный 20.50—22.20
12. Мехлис 21.55—22.20
13. Берия 22.40—23.00
Последние вышли 23.00

Но вернёмся к перебежчикам. Массовость перехода границы показывает, что войска были подведены на достаточно близкое расстояние к границе. Солдат беспрепятственно может перебежать к противнику, когда он находится достаточно близко к нему в пределах 300 метров или когда находится на посту после отбоя, что скорее всего и было, т.к. уже в 3.30 по Берлинскому времени надо было наступать.

Ситуация с перебежчиками напоминает события перед началом Курской битвы. Рокоссовский, командующий фронтом, докладывает о захвате немецких саперов и скором начале немецкого наступления. Жуков, представитель Ставки, в раздумье и разрешает действовать самостоятельно. Рокоссовский принимает решение о проведении контрартподготовки, которой срывает наступление немцев на 3 часа. Заметьте действующие лица те же что и 21 июня 1941 года.

Не смотря на явные приготовления немцев на нашей стороне границы всё было спокойно, это утверждал и Г. Гудериан, который наблюдал с вышки ситуацию в районе Брестской крепости 21 июня.
Но уже в 24.00 практически все командующие округами, армиями, корпусами и даже дивизиями были оповещены о возможном начале войны и ждали официальную телеграмму из Москвы. Таким образом находясь у телеграфов прождали до «объявления» войны немцами. В этой ситуации была рождена ещё одна байка — провода перерезали немецкие диверсанты.