10 фильмов с необычным взглядом на исторические события (11 фото)
Амадей / Amadeus (Милош Форман, 1984)
Когда речь заходит о классической музыке, операх и прочих подобных «возвышенных» материях, многие представляют себе в первую очередь театральные аристократические ужимки, пафос костюмов и золотую лепнину интерьеров, то есть экспозиция зачастую преобладает над драматизмом сюжета. Однако Милошу Форману, несмотря на наличие всего вышеперечисленного, удалось создать фильм о живом, лишённом исторического глянца мире с не менее живой фигурой выдающегося композитора в центре сюжета.
Вена 1770-х показалась зрителям одновременно родной и далёкой от иллюзорной идеальности. Дуэт Тома Халса, исполнившего роль самого Моцарта, и Мюррея Фридриха Абрахама, воплотившего его «заклятого друга» Сальери, ещё одна удача фильма. Любовь, ярость, ревность придают характерам, которые у менее искусного мастера рисковали бы превратиться в картонки, реалистичности и живости. Юмор, в исторических полотнах применяющийся крайне редко, в исключительно сатирическом ключе, выглядит здесь тонко и органично. «Амадей» вдохновил другие фильмы, которые стали смотреть на исторические события свежим, в некотором смысле даже дерзким взглядом, среди таких можно назвать «Марию Антуанетту» Софии Копполы и «Фаворитку» Йоргоса Лантимоса.
Последний император / The Last Emperor (Бернардо Бертолуччи, 1987)
Этот биографический фильм, в создании которого участвовали Великобритания, Италия, Китай и Франция, посвящён жизни Айсиньгёро Пуи – последнего императора Китая, который взошёл на трон ещё ребёнком. Разворачивающееся в двух временных отрезках действо, представляет последнего императора в двух ипостасях: ребёнка, облечённого властью, и заключённого, вспоминающего свою жизнь из тюремной неволи. Каково это быть посаженным на трон многовековой империи, трещащей по швам в предвкушении новой эпохи, в двухлетнем возрасте? И каково лишиться всего, превратившись не просто в обычного гражданина, а в узника?
Изображая исторические события, Бертолуччи по обыкновению (вспомните хоть «Мечтателей» и «революцию» 1968 года) ищет необычные средства изложения, передачи веяний эпохи, настолько гигантских, что почти незаметных (кстати, консультировал создателей в том числе и родной брат Пуи). Это не просто идеализированный взгляд на «традиционное» общество старого Китая и критический на пришедшее ему на смену «новое племя», это попытка взглянуть на всё многообразие мира глазами ребёнка, находящегося в самом его центре.
Джон Ф. Кеннеди: Выстрелы в Далласе / JFK (Оливер Стоун, 1991)
Убийство Кеннеди является ключевым сюжетом для огромного количества картин, которое особенно увеличивается в наше время: тут и очередные реконструкции событий («Парклэнд») и взгляд с женской стороны («Джеки»), и семейная сага («Клан Кеннеди») и фантастика (сериал «11.22.63» по Кингу). Оливер Стоун же, находящийся в вечной оппозиции к американскому политикуму, в далёком 1991 году снял уникальный фильм, который находится посередине между документальным и игровым кино.
Основанное на записях из зала суда и воспоминаниях очевидцев полотно (хочется даже сказать «полотнище», ведь режиссёрская версия фильма идёт, ни много ни мало, 206 минут, почти три с половиной часа!) делает упор не столько на само убийство, сколько на долгие судебные разбирательства, последовавшие за ним. Окружной прокурор Джим Гаррисон (Кевин Костнер) пытается разобраться с несостыковками, находя в деле об убийстве президента новые и новые странности – даже тех, кто сведущ в этом вопросе ждут новые открытия, – однако, невидимая всевластная рука делает всё, чтобы не дать ему докопаться до правды. Впрочем, иногда поставленный вопрос не менее важен, чем конкретный ответ…
12 лет рабства / 12 Years a Slave (Стив МакКуин, 2013)
Существуют мини-сериалы и фильмы от современных «Корней» (2016) или «Джанго освобождённый» (2012) до «Унесённых ветром» (1939) которые пытаются поднять и анализировать период рабовладельчества в США, но третий фильм Стива МакКуина под названием «12 лет рабства» многие американские критики считают наиболее честным в отображении этого чудовищного феномена, достигшего определённого пика в середине 19-го века. Режиссёр традиционно для себя сочетает кинематографичную жестокость и сложную тему; добиваясь подлинного художественного мастерства, он следит за персонажем Чиветеля Эджиофора Соломоном Нортапом, который в силу обстоятельств превращается из свободного человека в раба под палящим солнцем американского Юга.
Широкими мазками, красочными эпизодами МакКуин воссоздаёт атмосферу того времени, показывая полный путь раба: от аукциона на невольничьем рынке и транспортировки в нечеловеческих условиях, до описания быта и тяжёлого труда невольников, которые приводят к психологической деформации. Афроамериканцу МакКуину приходится искать сложные выразительные решения, чтобы передать красоту стремления к свободе, очистительные моменты единения рабов во время совместного пения, внутренние терзания, раскрываемые крупными планами.
В основу сюжета легла реальная история Соломона Нортапа, описанная им самим в одноимённой книге, так что авторов сложно обвинить во лжи и передёргиваниях – всё из первых рук. Мало кто с такой страстью и желанием явить миру правду брался за описание жизни, или лучше сказать существования чернокожих в США до Гражданской войны, желая сделать это не только с долей исторической достоверности, но и на высоком художественном уровне.
Битва за Алжир / La battaglia di Algeri (Джилло Понтекорво, 1966)
Этот фильм легко принять за документальный, ведь помимо чёрно-белой гаммы и съёмки «с рук» в нём используются настоящие «декорации», а главное – люди, коренные алжирцы и французы, ведущие борьбу друг с другом: одни за независимость, другие – за господство. Колониальная система по всему миру рушится и Франция, уже потерявшая владения в Индокитае, не намерена расставаться с вассальными землями у себя под боком.
Безусловно, фильм не беспристрастен – он симпатизирует алжирскому сопротивлению, рассказывая о борьбе граждан, объединённых одной идеей, сражающихся на чистом энтузиазме. Неслучайно фильм был запрещён во Франции на протяжении пяти лет. При этом, будучи обращённым в прошлое, фильм предвидит многие конфликты будущего: от Северной Ирландии 1970-х до Ирака 2000-х. Этот неустаревающий и бесспорно актуальный киноэксперимент на грани докудрамы продолжает удивлять зрителей и впечатлять критиков, потрясая масштабом и поднимая сложные нравственные проблемы.
Бен-Гур / Ben-Hur (Уильям Уайлер, 1959)
Римская империя – колыбель европейской истории, а её величественный образ появился на экранах почти одновременно с рождением профессионального кинематографа и не сходит с них по сей день (вспомнить хоть «фэнтезийного» «Гладиатора», хоть основанный на «Записках о Галльской войне» и старающийся держаться поближе к историческим событиям сериал «Рим»). «Бен-Гур» не стремится к предельному историзму сюжета, уделяя большое внимание деталям и размаху постановки: декорации городов, гонки на колесницах (за которые постановщику был выделен специальный Оскар), одежда персонажей потребовали грандиозного по тем временам бюджета, но вложения себя оправдали. «Бен-Гур» собрал рекордные 11 Оскаров и спустя годы снискал лавры культового фильма «золотой эпохи» Голливуда.
Сюжет библейски прост и притчев: бывшие друзья еврей Иуда Бен-Гур и римлянин Мессала встречаются много лет спустя и ссорятся, после чего могущественный римлянин обрекает Иуду на галерное рабство, а его семью на изгнание. Весь остальной фильм – восхождение Бен-Гура с самых низов, в надежде отплатить за свои несчастья. Все эти события происходят в эпоху жизни Христа, что придаёт эпическому сверкающему развлекательному пеплуму моральный подстрочник, проводит параллель между ценностями закоренелых язычников и первых христиан.
Нюрнбергский процесс / Judgment at Nuremberg (Стэнли Крамер, 1961)
Несмотря на то, что со времени описываемых в фильме событий к началу съёмок прошло тринадцать лет, он всё равно представляет собой этакую «капсулу времени», впитавшую в себя атмосферу злоключений человечества, принесённых Второй мировой войной и разрешения, хотя бы частичного, от этого бремени – суда над военными преступниками в Нюрнберге. «Нюрнбергский процесс» этот не теряет своей актуальности по ряду причин. Во-первых, он напоминает об ужасах Мировой войны, о которых теперь многие стали забывать. Во-вторых, напоминает о ряде войн, всё ещё раздирающих планету с более, казалось бы, благими целями, вроде привнесения «демократии».
Насколько оправдано насилие? Чем руководствуются, как выглядят и ведут себя люди, которые посылают на смерть миллионы? По сути, перед зрителем предстаёт классический американский жанр – судебная драма, но касается она не конкретного человека, защищающегося от навета или наоборот требующего справедливости – не суть, а всех жителей планеты Земля. Именно поэтому суд, который давно окончен, продолжает повторяться вновь и вновь, в памяти людей и на экранах их телевизоров или мониторов.
Банды Нью-Йорка / Gangs of New York (Мартин Скорсезе, 2002)
Этот фильм Скорсезе замыслил, ещё будучи студентом, что уже говорит о преданности и ценности для него идеи фильма. Он носил его в себе, создавая великого «Таксиста» или «Славных парней». Тема насилия, традиционная для Скорсезе, теряет в «Бандах» всяческое иносказание, становясь тем чем есть – битвой за выживание любой ценой, без правил и принципов, кровопролитную рубку, парадоксально ставшую основой знаменитого американского «плавильного котла» и современной толерантности в широком смысле.
Скорсезе влюблён в Нью-Йорк и рассказывает историю его «детских» лет. Грязные стихийно раскинувшиеся улочки, стискиваемые хибарами (декорации заслуживают отдельных апплодисментов), нищета и постоянный передел бандами этого неказистого «пирога» между 1846 и 1862 годами на фоне Гражданской войны, раздирающей всю страну, являются предметом его исследования. Невероятный актёрский ансамбль, в котором сияют бриллианты протагониста в лице Леонардо Ди Каприо и харизматичного антагониста в исполнении Дэнила Дэй-Льюиса идеально укладываются в сюжет о мести и борьбе за право жить на земле, казавшейся тогда и продолжающей казаться многим теперь обетованной.
Апокалипсис / Apocalypto (Мэл Гибсон, 2006)
За более чем столетие кинематографа, режиссёры почти не касались истории народа майя в частности и доколумбовых цивилизаций в целом, как это сделал Мэл Гибсон. А ведь речь идёт о крупнейшей самостоятельно развивавшейся цивилизации, достигшей огромного успеха в математике, астрономии, архитектуре; целом мире, который был уничтожен с приходом европейцев. Именно эту тему и исследует режиссёр, набрав в актёры исключительно местных жителей и заставив их изъясняться на максимально близком той эпохе майянском языке.
Эта колоссальная дотошность позволила Гибсону создать мир, который может и не является доподлинно отображающим реалии того времени, но заставляющий зрителей перенестись в другую, незнакомую эпоху. На примере жизни главного героя, которого угоняют из разорённой деревни для принесения в жертву, фильм показывает как крошечные поселения в джунглях, так и огромные пирамиды в каменных городах. При этом фильм неизменно держит напряжение и темп, ускоряясь и устремляясь к неизбежному финалу вслед за героем, совершающим дерзкий побег…
Ганди / Gandhi (Ричард Аттенборо, 1982)
Ещё один фильм в нашем списке, посвящённый борьбе с колониальной политикой европейских стран. В данном случае – индийскому сопротивлению неограниченному британскому влиянию. Несмотря на то, что борьба обрела массовый, общенародный характер, она током прошла через главного персонажа картины – Махатму Ганди, которого индусы считают национальным героем. Фильм начинается неожиданной для байопиков сценой убийства Ганди, но потом возвращается к делу его жизни – ненасильственной борьбе с режимом. Один только успех свержения власти без применения оружия выделяет индийский опыт среди сотен подобных, а почти религиозное почитание Ганди на родине говорит о нём больше всяческих слов.
Достоверности происходящего на экране уделено особое внимание – двести тысяч(!) человек добровольной массовки пришли, чтобы поучаствовать в сцене прощания с национальным лидером. Ну и, конечно, фильм бы не удался, если бы главная роль в нём досталась бы неподходящему актёру. Впрочем, Аттенборо, выбрав Бена Кингсли, не прогадал. Это кино, которое говорит о том, что зачастую можно найти вариант решения, лежащий вне плоскости насилия, что доброта может менять мир сильней чем злоба (особенно явственно это проступает в том, что Ганди успел простить собственных убийц), что великое может найти пристанище в обычном тщедушном человеке невысокого происхождения.