Нашивки за храбрость. Часть 1 (44 фото)

Издревле ранение, полученное воином на поле сражения, считалось неоспоримым признаком доблести и геройства. В эпоху преобладания холодного оружия и небольших по численности профессиональных армий, в которых командиров и героев едва ли не каждый солдат знал в лицо, необходимости в установлении внешних знаков отличия для раненых воинов попросту не было. Но минувший век – двадцатый – с его двумя Мировыми войнами, поставившими под ружье десятки миллионов человек, принципиально новыми видами оружия – химическим и ядерным, обусловил введение особых отличий на военном мундире для бойцов, проливших свою кровь на поле брани.

От начала ХХ века до начала Второй Мировой войны.

Зарубежные исследователи полагают, что первый специальный знак отличия за полученное на поле боя ранение появился вскоре после окончания англо-бурской войны. Для солдат и офицеров, воевавших на стороне буров, вводилась специальная «Лента раненого на войне» (Lint Voor Wonden). Отрезок пятицветной ленты шириной 30 мм носился без медали, в общем ряду наград. В некоторых случаях ленту дополняли знаками с государственной символикой бурских республик. Как ни странно, но ношение этого знака отличия вместе с полученными впоследствии британскими наградами (к примеру, за Великую войну 1914-1918 гг.) не возбранялось.

Установление знака отличия в виде отрезка ленты было едва ли не единственным возможным выходом для «безмундирной» бурской армии. Вполне понятен был и отказ от дорогостоящей медали.
Как ни странно, но «ленточный синдром», обусловленный жесткими реалиями Южной Африки, в будущем оказал существенное влияние на развитие системы знаков отличия за ранение.

Россия была в числе первых государств, учредивших знаки отличия для раненых на поле боя: 21 января 1906 г. была учреждена медаль «В память Русско-японской войны» 1904-1905 гг., а уже 1 марта было установлено, что раненые и контуженные участники войны должны были носить награду на ленте с бантом. Принимая во внимание, что ранения и контузии в боях получили 158,6 тыс. человек, Россия стала первым государством, осуществившим в ХХ веке массовое награждение раненых воинов особым знаком отличия. Стоит отметить, что именно в России впервые появилась традиция отмечать факт ранения военнослужащего во время той или иной кампании дополняющим элементом на ленте медали за участие в этой кампании (войне, походе, вооруженном конфликте).

В 1913 г. в Японии было объявлено об учреждении знака отличия для раненых в двух степенях – для получивших ранения на поле боя (Ко) и для пострадавших при исполнении служебных обязанностей в небоевой обстановке (Оtsu). Знаки для офицеров и нижних чинов также отличались между собой – офицерские были несколько большими по разммеру. Категория награжденных указывалась и на деревянной коробке, в которой вручался знак отличия.
Знак в виде фигурного щита размером около 30 мм должен был изготавливаться из темного металла. Под серебряным цветком сакуры помещались иероглифы, с боков окруженные лепестками. Знаки крепились к мундиру при помощи вертикальной булавки.

Учреждение массовых знаков отличия на мундирах военнослужащих, получивших ранения на поле боя, в странах Западной Европы началось в годы первой Мировой войны 1914-1918 гг.
Во Франции 21 апреля 1916 г. парламент принял решение об учреждении знака отличия для военнослужащих, получивших ранение на поле боя. Распоряжением военного министра в июле 1916 г. уточнялось описание знака: отличие в виде шеврона (углом вверх) из металлического галуна (для офицеров и старших унтер-офицеров) или приборного сукна (для солдат и капралов) на правом рукаве в 10 см от плечевого шва. Длина полоски не должна была превышать 12 см (по 6 см на каждую сторону угла), ширина – 1,2 см.
Вне зависимости от количества полученных ранений, на рукаве военнослужащие могли носить всего одну нашивку – это особо подчеркивалось в циркулярах Военного Министерства Французской Республики от 25 июля 1916 г. и 28 октября 1918 г., что, по-видимому, свидетельствует о многочисленных случаях ношения двух и более шевронов, зафиксированных на фото.

Этот шеврон носился и на полевой, и на парадной форме. Носили его и в сухопутных частях, и в авиации, и на флоте. Очевидным недостатком этого отличия было то, что на гражданской одежде носить его (к примеру, комиссованным из армии по ранению) было бы невозможно.

После долгих парламентских дебатов, инициированных радикально настроенным публицистом Морисом Баррэ (Maurice Barres), в дополнение к шеврону 11 декабря 1916 г. был учрежден знак отличия для раненых (Insigne des Blesses Militaires) в виде ленты для ношения на планке, к которой крепилась красная пятиконечная звезда. Вновь полученные ранения обозначались дополнительными миниатюрными звездочками на пестрой ленте. Легитимность ношения отличия подтверждалась соответствующими сертификатами.

Тотальный характер Мировой войны, новые виды оружия – дальнобойная артиллерия, бомбардировочная авиация, подводные лодки и отравляющие газы ставили под угрозу жизнь и здоровье не только солдат-фронтовиков, но и мирных граждан. В связи с этим, возникла необходимость в новом знаке отличия, и 18 июля 1918 г., по инициативе министра внутренних дел была учреждена особая разновидность ленты за ранение для гражданских лиц, пострадавших в ходе боевых действий (Insigne des Blesses Civils). Самым юным из награжденных стал двухмесячный парижанин, получивший ранение при обстреле французской столицы летом 1918 г.
Недорогой в изготовлении знак в виде отрезка ленты был весьма удобен в условиях войны, уместен на полевых мундирах и гражданской одежде. Однако, на парадном мундире, среди наград в виде пышных крестов, звезд и медалей, планка зрительно «терялась». Поэтому официальный знак отличия в виде ленты со временем был «дополнен» неофициальными медалями, имевшими вид красной или белой (соответственно) звезды в венке, носившимися на ленте «уставной» расцветки. Эти неофициальные отличия были весьма разнообразны по своему дизайну.

Ровно через месяц после учреждения отличительного шеврона для раненых воинов во Франции аналогичное решение было принято королем Италии, поддержавшим инициативу военного и морского министров – декретом №640 от 21 мая 1916 г. вводился «Почетный знак увечного воина» (Distintivo d'Onore Per i Mutilati di Guerra). В отличие от французского шеврона, итальянский знак предназначался не всем раненым, а только тем, кто получил серьезные увечья (их перечень был весьма строг). Серебряный знак размером 30х35 мм представлял собой композицию в виде лаврово-дубового венка с пятилучевой звездой (символом Савойской династии) и государственным гербом под королевской короной, сопровождавшихся надписью «MUTILATO IN GUERRA».
Существует четыре варианта датировки этого знака: «1915», «1915-16», «1915-17», «1915-18». Можно предположить, что даты обозначали год вступления Италии в войну и год получения ранения. Подобная трактовка позволяет объяснить существование знаков с датой «1915» (т.е. года, предшествовавшего году учреждения отличия).

Знак носился без ленты – как правило, на лацкане, выше планок с лентами наград. Статьи 9 и 10 королевского декрета предусматривали возможность ношения знака и на гражданской одежде.
Несколькими месяцами позднее, 11 ноября 1916 г. Военным министерством был издан циркуляр №642, в общих чертах повторяющий королевский декрет в отношении статуса знака, но скрупулезно описывающий бюрократическую процедуру представления к награждению. Нормативный акт предусматривал строгий перечень ранений, которые давали право на награждение знаком. Чтобы не вдаваться в подробности медицинской терминологии, заметим, что речь шла о весьма серьезных травмах, приводящих к инвалидности.
Циркуляр №553 военного министерства от 24 июля 1917 г., опубликованный в «Официальной газете» 13 августа того же года, предусматривал, что право на награждение распространяется на лиц, получивших ранения в войнах более раннего периода, начиная с Войны за независимость и воссоединение.
Строгие критерии для награждения обусловили всеобщее уважение к кавалерам этой награды. Спустя годы после окончания Великой войны искалеченные ветераны с гордостью носили свои знаки отличия и на военных мундирах, и на гражданской одежде

Для ношения на гражданской одежде производились миниатюрные копии этого знака отличия – как правило, их размер был около 20х24 мм.
Дизайн «Почетного знака увечного воина» также активно использовался при изготовлении транспарантов для массовых мероприятий и вывесок учреждений соответствующего профиля

Кроме серебряного знака для увечных воинов, в Италии была учреждена нарукавная нашивка для военнослужащих, получивших не столь тяжелые ранения. Отличие в виде полоски серебряного галуна размером 50х5 мм было установлено циркуляром №182 военного министерства, опубликованным 12 марта 1917 г. Нашивку следовало носить на правом рукаве мундира, выше знаков различия и квалификационных знаков.
Критерии для награждения этим знаком отличия, также были весьма строги: в расчет принимались серьезные раны, полученные непосредственно от вражеского оружия (включая отравления ядовитыми газами и ожоги от огнеметных смесей) либо специфические травмы, полученные непосредственно на линии фронта – к примеру, обморожения, весьма распространенные в условиях Альп. Поверхностные порезы или ушибы, разумеется, не учитывались.
Каждый новый случай ранения отмечался очередной нашивкой. В то же время, повреждения нескольких органов тела, полученные в один момент, считались одним ранением и, соответственно, отмечались одиночной нашивкой.
С течением времени вводились и отменялись некоторые разновидности нашивок. В частности, 3 марта 1923 г. королевским декретом №831 вводилась разновидность нашивки – для тех, кто получил ранения в период так называемой «фашистской революции» (с формулировкой: «…при защите национальных интересов»). Размер и способ ношения этой нашивки были идентичны введенной в марте 1917 г. Разница заключалась в материале – вновь учрежденная изготавливалась не из серебряного галуна, а из красной тесьмы. Впоследствии эта разновидность, украшавшая мундиры погромщиков-чернорубашечников, была отменена.
Наиболее существенные изменения были внесены циркуляром №912 военного министерства Италии, изданным в 1934 г. В соответствии с этим нормативным актом, вместо серебряной нашивки вводилось две разновидности: золотая (за ранения, полученные от воздействия оружия противника) и серебряная (за ранение, полученное в период прохождения военной службы, но не связанное прямо с действиями неприятеля).
Итальянский военный контингент, принимавший участие в Гражданской войне 1936-1939 гг., носил форму одежды с испанскими знаками различия по чинам, но нашивки за ранение использовались итальянского образца.

Необходимо отметить, что в Италии ветеранскими объединениями, благотворительными, религиозными и политическими организациями на протяжении ХХ века часто учреждались многочисленные медали и другие знаки отличия для раненых, которые носились наряду с официальными наградами.
Вскоре схожие знаки появились и в армиях Великобритании (6 июля 1916 г.) и ее доминионов, где они были введены Общим приказом №82 от 1 сентября 1916 г. Так называемая «нашивка раненого» (Wounded Stripe) представляла собой металлическую полоску желтого цвета (длиной 2 дюйма), имитирующую отрезок сутажного шнура (Russian Braide No.1). Знак отличия крепился к одежде при помощи кламмера. Фотохроника свидетельствует, что эти знаки отличия изготавливались не только в металле, но и из настоящего шнура, нашитого на суконный клапан

Нашивку следовало носить вертикально, в нижней части левого рукава мундира: в 3 дюймах от края рукава солдатского и над нарукавным клапаном офицерского. Новые ранения отмечались прибавлением очередных нашивок – расстояние между ними определялось в 0,5 дюйма. В расчет принимались ранения, полученные после 4 августа 1914 г. – даты вступления Великобритании в войну.

Почти аналогичное смысловое наполнение имел так называемый «Серебряный военный знак» (Silver War Badge). Знак полагалось носить уволенным из армии, а большую часть этого контингента в ходе войны составляли комиссованные вследствие тяжелых ранений.
Знак представлял собой ажурный вензель британского монарха, окруженный надписями «За короля и империю», «Служба исполнена». Номер на реверсе знака наносился производителем, и никак не соотносился с личностью награжденного. Право на ношение «Серебряного военного знака подтверждалось соответствующим сертификатом

Так как обладателями подобного знака могли стать не только комиссованные по ранению, но и уволенные по возрастному критерию, а после перемирия – просто демобилизованные солдаты и офицеры, безупречно отслужившие в армии, мы не можем позиционировать это отличие как награду, предназначенную исключительно для раненых воинов.
Беспристрастная фотохроника тех лет рассказывает о прецеденте ношения раненым британцем обоих отличий – причем на гражданском пиджаке

Россия недолго отставала от союзников по Антанте. 9 декабря 1916 г. временно исполняющий должность начальника Штаба Верховного Главнокомандующего генерал от кавалерии В.И.Гурко подписал приказ №1700: «ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ, в 5 день сего декабря, благоугодно было Всемилостивейше соизволить на установление особых отличий для раненных, контуженных и отравленных удушливыми газами офицеров и нижних чинов, возвратившихся после ранения, контузии или отравления удушливыми газами в строй боевых частей». В свою очередь, эта директива была объявлена приказом по военному ведомству №750 от 25 декабря 1916 г.

Введенные знаки в чем-то объединяли опыт британцев и – ранний – французов. Отказ от «медального» подхода вполне объясним: галунные или басонные полоски принципиально дешевле в изготовлении, чем медаль на шелковой ленте, да и красная звезда в России той поры считалась одним из символов масонства. Вновь утвержденные знаки отличия носились на 0,5 вершка (22 мм) выше левого обшлага гимнастерки, кителя, мундира или шинели и представляли собой горизонтальные нашивки размером 1,5х0,2 вершка (67х10 мм). Для офицеров, получивших ранение в идущей войне, они изготавливались из галуна по цвету металлического прибора (при золотых погонах – золотые, при серебряных – серебряные). Офицеры же, раненые в прошлых войнах (в русско-турецкой 1877-1878 гг., русско-японской 1904-1905 гг.), должны были носить галунные нашивки в контрцвет: при золотых погонах – серебряные, при серебряных – золотые. Для солдат и унтер-офицеров хронология ранений значения не имела – нашивки изготавливались из красной тесьмы. Ранение, полученное до производства в офицеры, обозначалось красной нашивкой – даже после получения раненым офицерского чина. При нескольких ранениях нашивки располагались одна над другой. Право ношения нашивки предоставлялось раненым, контуженным и отравленным газами военнослужащим, вернувшимся после излечения во фронтовые части или штабные учреждения не выше корпусного уровня. Уволенные из рядов армии права ношения отличия в военное время не имели, гипотетически приобретая его после окончания войны (исключение делалось лишь для тех, кто получил три и более ранения в текущую войну).

При всем изяществе российского подхода к обозначению ранения воина бантом на ленте он не мог быть реализован в первую Мировую – медаль за войну могла появиться не раньше ее окончания, да и в условиях затяжной позиционной борьбы дешевые нашивки, носившиеся на всех видах формы, были более приемлемы…
Вовсе не следует полагать, что раненые российские воины, даже получив тяжелые увечья, оставались безучастны к судьбе сражающейся Родины. Накал противостояния – в отличие от недавних войн – был слишком велик, и 27 мая 1917 г. в Петрограде был образован Центральный комитет по формированию ударных отрядов из добровольцев – увечных воинов. Его персонал отличала «...красная широкая нарукавная перевязь с георгиевской каймой. На ленте - терновый венец и надпись «Спасение свободы в победе», что было необычайным новшеством в российском военном мундире.

Очевидец был настолько удивлен этим униформологическим новшеством, увиденным 27 июня 1917 г. в Могилеве, что подробно описал его в своем дневнике: «У офицера на рукаве нашита Анненская лента (плечевая) в ладонь шириной, обшитая по бокам двумя Георгиевскими лентами, и все это небрежно завязано бантиком».
Из сотен проживавших тогда в столице инвалидов (среди них были и безрукие, и даже безногие), решивших своим личным примером и участием воодушевить разлагавшиеся полки на фронте, к концу июня 1917 г. был сформирован 1-й отряд добровольцев из увечных воинов, направленный вскоре на Западный фронт. В позиционной борьбе подразделение показало себя с наилучшей стороны. Отправка же на Северный фронт 2-го отряда затянулась из-за начавшихся в Петрограде беспорядков, спровоцированных большевиками в начале июля. 2-й отряд в составе двух батальонов (около 1 тыс. солдат и офицеров), действуя совместно с донскими казаками, принял активное участие в подавлении мятежа, после чего отбыл на фронт. Осенью в столице началось формирование 3-го отряда из увечных воинов, но вследствие октябрьских событий завершено оно не было.

Постановлением Временного правительства от 22 июня 1917 г. 1-му отряду добровольцев-инвалидов была присвоена походная форма одежды армейской пехоты, но с красными погонами, обшитыми по периметру (кроме нижнего края) бело-сине-красным «добровольческим» шнуром и золотым галуном; по продольной оси была нашита Георгиевская ленточка.

Достаточно пестрая композиция погона, по-видимому, должна была указывать на «сверхсрочно-добровольный» характер комплектования отряда и героическую жертвенность его воинов.
Газетное фото той эпохи свидетельствует, что в некоторых случаях для обшивки погона использовался галун шириной не ¼ вершка (11 мм), как у юнкеров и сверхсрочнослужащих, а более широкий – 5/16 вершка (14 мм) или ½ вершка (22 мм). К сожалению, недостаток фото- и кинодокументов не позволяет сделать однозначный вывод о массовости этого явления и технологических особенностях изготовления погон для чинов отрядов. Вполне возможно, что обшивка широким галуном была частной инициативой отдельного бойца. Не исключено, что использовались юнкерские погоны, на которых шефский вензель прикрывался ленточкой. Но нельзя и категорически отрицать, что серийно могли использоваться запасы «заведомо ненужных» после свержения монархии пажеских погон, с которых убиралась часть галуна (по нижнему краю), но добавлялась продольная Георгиевская ленточка.
Открытым остается и вопрос о дизайне погон офицеров и подпрапорщиков этого необычного формирования.
Помимо ношения регламентированных погон, добровольцы уже совершенно самостоятельно нашивали на левый рукав (от обшлага до локтя) угол, в который вписывалась аббревиатура «ДУ», а над острием угла иногда «красовался» черный кружок с белым изображением черепа с костями – символа готовности к самопожертвованию

Логично было бы предположить, что со временем аналогичные нарукавные нашивки были бы введены и во флоте. Ведь в Российской Империи морские офицеры носили погоны и эполеты, а не галунные полоски в нижней части рукава – как это было принято во многих иностранных флотах, по-видимому, подражавших британскому “Royal Navy”. Дизайн русского дореволюционного военно-морского мундира позволяет современному исследователю предположить, что нашивки за ранение армейского образца вскоре могли быть введены и в императорском флоте. Но события февраля 1917 г. внесли свои коррективы и в процесс развития флотского мундира…
Приказом Морского министра №125 от 16 апреля 1917 г. погоны всех флотских чинов отменялись, а вместо них устанавливались нарукавные знаки отличия из серебряного и золотого галуна. Естественно, с этого момента заимствование армейского образца нашивок за ранение во флоте теряло всяческий смысл.
Гражданские чины военного ведомства, не упомянутые в приказах, регламентировавших нашивки за ранение, по всей видимости, не мудрствуя лукаво, носили офицерские галунные знаки. Хотя военных чиновников, получивших ранения или контузии в годы Великой войны, насчитывалось всего 43820 (по другим источникам – несколько больше: 531 военный врач и 315 других военных чиновников), наверняка хотя бы кто-то из них носил «офицерские» нашивки.
Нашивки за ранение – весьма красноречивое и, в то же время, лаконичное свидетельство воинской доблести и самопожертвования – стали удачным новшеством в русском военном мундире, а их обладатели сразу же окружались вниманием и уважением как в армейской среде, так и вне ее – как то и подобает заслуженным ветеранам-фронтовикам. Достаточно заметить, что нашивки за ранение (в дореволюционном варианте) в годы Гражданской войны из-за своей популярности и едва ли не народного характера весьма часто носились и красными, и белыми. На одном из фото тех лет с десятком подобных нашивок запечатлен красный пулеметчик А.Близнюк. На другом снимке – начальник Особой Маньчжурской Атамана Семенова дивизии, генерал от кавалерии В.А.Кислицын демонстрирует четырнадцать подобных знаков отличия.

На другом снимке – начальник Особой Маньчжурской Атамана Семенова дивизии, генерал от кавалерии В.А.Кислицын демонстрирует четырнадцать подобных знаков отличия!

Правда, обе враждующие стороны пытались учреждать собственные вариации знаков за ранение. Так, например, газета «Оренбургский Казачий Вестник» №14 за 7/20 июля 1918 г. сообщала: «Войсковое Правительство, рассматривая вопрос борьбы с большевизмом и желая отметить ревностных защитников Оренбургского Казачьего войска, постановило: …2. Всем раненым при защите Войска установить на левом рукаве синего цвета нашивку по образцу нашивки для раненых, объявленной в приказе по Военному Ведомству»

В свою очередь, Приказ Реввоенсовета от 3 апреля 1920 г. предусматривал, что красноармейцы, получившие на поле боя ранение, имеют право заменять вышивку цветным шелком на нарукавных знаках серебряной мишурой. Правда, аналогичное отличие могли носить и те, кто просто прослужил в РККА не менее года, что нивелировало значение нововведения, т.к. фактически уравнивало отчаянного идейного добровольца и мобилизованного простолюдина, просто-напросто побоявшегося дезертировать.
Несмотря на стремление отделиться от России, защищать и обустраивать собственную государственность, в некоторых национальных армиях периода гражданской войны нашивки за ранение традиционного российского типа вполне уживались с новыми наградами – на самых экстравагантных мундирах.
К примеру, временный командир Серожупанной дивизии (сформированной австро-венграми из украинских военнопленных) полковник Пухтаевич носил их летом 1918 г. на вновь введенной дивизионной форме (из собрания Центрального государственного архива кинофотодокументов Украины). Достаточно эффектно смотрелись нашивки и на экстравагантных жупанах офицеров Гордиенковского конно-казачьего полка и Гайдамацкого коша Слободской Украины

И эти случаи были далеко не единичными в украинских вооруженных формированиях. По-видимому, практика ношения нашивок за ранение образца декабря 1916 г. была весьма распространенной – и при Центральной Раде, и при гетмане Павле Скоропадском, и при Директории.
В конце концов, как это часто случалось в те бурные годы, командование попыталось просто узаконить то, что не получается отменить. 24 апреля 1919 г. военным ведомством УНР был издан приказ № 246, регламентирующий форму одежды украинских войск. На иллюстрировавших документ рисунках приводилось несколько примеров ношения нашивки на обшлаге левого рукава и четко указывалось: «нашивка для раненых – красного сукна, размером 5х ¾ см». Примечательно, что красные нашивки должны были носиться и офицерами. Однако, на разработанном приблизительно тогда же (апрель-июнь 1919 г.) проекте офицерского походного мундира нашивка за ранение была отрисована не как красная, а как золотистая. Было ли это инициативой художника, или же речь шла о подготовке дифференциации расцветок нашивки, сейчас определить крайне сложно.

Во всяком случае, приказ Военного министра УНР № 16 от 21 марта 1920 г. фиксировал новый дизайн нашивок: «…На левом рукаве на расстоянии 1 см от обшлагов нашиваются золотые полоски ½ х 4-5 см за ранения (расстояние между полосками – 0,5 см). В случае получения ранений не в боях за Украину нашиваются серебряные полоски».
«Рецидивы» ношения российских нашивок за ранение отмечались в лимитрофных государствах и после окончания гражданской войны. Об этом свидетельствует фото полковника латвийской армии Криша Кюке (Тютиса), относящееся к 1923 г.

Американцы увлеченно экспериментировали – 6 сентября 1917 г. командование, следуя опыту французских союзников, учредило «Армейскую ленту ранения» (Army Wound Ribbon) - красную ленточку с белой полосой, носившуюся в ряду прочих на планке, но лишенную атрибута в виде медали. Впрочем, уже 12 октября того же года последовало решение об отмене этого отличия. В апреле 1918 г. было решено отмечать раненых «джи-ай» золотистыми шевронами, носившимися в нижней части правого рукава, но и этот знак просуществовал относительно недолго, оставив след в справочных изданиях.

Уволенные «с почетом» из армии, по британскому примеру, удостаивались почетного знака. Как правило, на гражданской одежде этот миниатюрный значок носили на лацкане, а на мундире крепили к клапану нагрудного кармана

Известная весьма широко медаль «Пурпурное сердце» ( Purple heart) была введена приказом Военного министерства США №3 от 22 февраля 1932 г. для ветеранов Первой мировой войны. Первоначально предназначенная для военнослужащих, удостоенных упоминания в приказе командования или отмеченных шевроном за ранение, медаль со временем этой самый шеврон и заменила, став знаком отличия для погибших или получивших ранение.
В румынской армии в 1918 г. ввели золотистые шевроны (уголком вверх), носившиеся на левом рукаве выше локтя. Как и во французской армии, любое количество ранений обозначалось единственным шевроном. Однако уже вскоре после окончания Великой войны 1914-1918 гг. в Бухаресте решили учредить иной знак – бронзовый лавро-дубовый венок с цифрами «1916/19», крепившийся к отрезку ленты ордена Михая Храброго. Как можно догадаться, и этот вариант не стал окончательным…

21 апреля 1918 г. указом бельгийского короля Альберта I вводился шеврон за ранение (илл. 52). Представляя собой галунную полоску, он должен был носиться под небольшим наклоном на левом рукаве, вместе с нашивками за фактическое пребывание на фронте. Как и французов, шеврон ранения мог носиться только один – вне зависимости от количества ран. Отметка о наличии шеврона вносилась в личные документы раненого.

При учреждении памятной медали за войну 1914-1918 гг. было предусмотрено, что каждое полученное на фронте ранение отмечается миниатюрным крестиком, покрытым красной эмалью, а инвалидность – серебристой пятилучевой звездочкой. Принимая во внимание, что на ленте медали специфика военной службы (плен, продолжительность пребывания на передовой, род оружия и т.д.) отмечалась также разнообразными коронами, планками, якорями, образовывалась своеобразная фалеристическая «визитная карточка», способная многое рассказать о боевом прошлом бельгийского ветерана.

В годы Великой войны бельгийское командование изобрело еще один знак, предназначенный исключительно для раненых солдат, но наградой никак не являвшийся. Прорезной венок с силуэтом раненого воина под короной сопровождался надписью: «Soldat Belge hors combat». На обороте наносился номер. Этот специфический знак выдавался выздоравливающим фронтовикам при увольнении за пределы госпиталя, чтобы избежать недоразумений с военной полицией, выискивающей дезертиров. По завершении увольнения знак сдавался госпитальной администрации.

Являясь уникальной разновидностью увольнительного жетона, в силу своей специфики этот знак, несомненно, заслуживает упоминания.
Знак отличия для военных инвалидов (Insígnia de Mutilados e Estropiados de Guerra) был учрежден и в Португалии. Под самый занавес мирового конфликта, 5 октября 1918 г. соответствующее решение было оформлено Декретом №4886. Из-за ограниченного участия португальских войск в боевых действиях, отличие считается весьма редким.
Наши противники в той войне также учредили собственные знаки отличия для раненых фронтовиков, причем их опыт вряд ли можно признать удачным. В Австро-Венгрии 12 августа 1917 г. была учреждена медаль из дешевенького цинкового сплава уныло-серого цвета, на аверсе которой красовался профиль нового императора Карла I, а латинская надпись, свидетельствующая о предназначении награды (“LAESO MILITI” – «раненому воину»), - с обратной стороны. Медаль была едва ли не единственным выходом – обшлага были заняты «венгерскими» узлами ополчения-гонведа, нашивками вольноопределяющихся и сверхсрочников.

В случае повторных ранений полагалось заменять ленточку на новую, с соответствующим количеством серых и красных полос – всего было предусмотрено шесть вариантов расцветки.

Можно с уверенностью предположить, что Карл I больше был озабочен не восславлением “бравых солдат Швейков”, а утверждением в общественном сознании собственной персоны в качестве императора (после 68-летнего правления престарелого Франца-Иосифа II). Выпуск медали затянулся, и первые награды попали в руки награжденных лишь в последние месяцы войны.

До этого – больше года – франтоватые австрийцы отмечали свои ранения абсолютно нигде не регламентированными красными полосками (размером приблизительно 3х1 см), которые нашивали на левый отворот полевых кепи.

Весьма возможно, что солдаты двуединой монархии «творчески переосмыслили» российский опыт, перенеся нашивки с обшлагов на головные уборы. Австро-венгерское командование еще в начале войны смирилось с эпидемией украшательства кепи разнообразными неуставными значками (их насчитывается больше тысячи вариантов), поэтому на фото военной поры нашивки на кепи встречаются едва ли не чаще цинковых медалей. Известны и металлические знаки из цинкового сплава, на которых количество ранений обозначено соответствующим числом красных полосок и продублировано цифрой

Факт награждения медалью за ранение подтверждался удостоверением, которое выдавалось, как правило, командованием части.
В отделившейся от Австрии Венгрии впоследствии было принято решение о создании собственного знака отличия для военных инвалидов – оно было оформлено указом регента венгерского престола адмирала Хорти 31 марта 1931 г. Круглый бронзовый значок в виде лаврового венка, окружавшего монограмму «HR» выпускался в большом (29х22 мм) и малом (16х12 мм) вариантах. Первый носили военные на левом кармане мундира, а второй предназначался для ношения на гражданской одежде или прикрепления к ленте вышеописанной австро-венгерской медали.