И. Р. Иран. Часть 3: Исламская республика и её обитатели (63 фото)

Об Иране ходит много мифов, в которых, как часто бывает, мелкодисперсно рассеяна правда. В прошлых частях я рассказывал о русском наследии Ирана и о колоритных деталях этой никогда не бывшей под властью европейцев страны. Ну а теперь поговорим про людей и весьма специфические реалии их жизни.
Предыдущая часть тут: И. Р. Иран. Часть 2: сюжеты чужбины

Как выглядит толпа иранских улиц? На удивление обыкновенно...

...но лишь до тех пор, пока в кадре не появляются женщины, большинство из которых ходит здесь в чёрных чадрах, иногда ещё и придерживая зубами край платка:

Но люди разного пола здесь свободно проводят время вместе:

У иранцев красивые лица, их черты очень правильные именно по европейским канонам. Как не вспомнить тут про "истинных арийцев", к которым на рубеже 19-20 веков примазались опьянённые своим могуществом европейцы. Само слово "Иран" - ни что иное, как упрощённое "Ариана".

И русскому путешественнику тут, конечно, греет душу гипотеза, что предки этих людей пришли в Переднюю Азию из зауральского Аркаима.

Иранцы чистоплотны, а их представления о приличном и неприличном вполне совпадают с европейскими:

Здешние типажи, особенно на севере, порой удивительно "нашенские":

Дядя Гена, дядя Витя и давным-давно попавший сюда по распределению Воха:

МарьИванна и НинПетровна:

При всей чуждости пейзажа, сами лица прохожих в Иране куда как более привычные русском взгляду, чем в Азербайджане или Средней Азии. Но как и там, случайные прохожие норовят подойти к туристу пообщаться, и многим это даже удаётся - иранцы нежиданно хорошо владеют английским, и несмотря на неумение читать местную вязь, я почти не испытывал сложностей в коммуникации. Скажем так: в кириллической Монголии мне ориентироваться было гораздо сложнее. О России среднестатистический иранец знает, что там очень холодно, а ещё, внезапно, что у нас был "тезар", которого "Ленин-Сталин bad people та-та-та-та-та!" - поведать мне об этом местные норовили не раз. Ну а Путина, конечно же, иранцы уважают...

И всё же Азия видна здесь по фирменному разгильдяйству, знакомому с той же Монголии или заречного Афганистана, но немыслимого даже в самых нищих глубинах бывшего СССР.

И на государственном уровне тут порядка может и поболее, чем в России, и уж точно неба и земля по сравнению с какой-нибудь Киргизией или Молдавией. А вот в быту - всем пофиг:

И даже совет спать на лавочке в парке, данный мне местными в прошлой части, вовсе не был оскорблением - здесь для этого вовсе не обязательно быть бездомным:

Иран - страна многонациональная, и долю собственно персов, живущих в оазисах от Эльбурса и Копетдага до Ормузского пролива и Загроса, в его населении оценивают от трети до двух третей. Ещё от 15% до 40% разброс в численности второго иранского народа - азербайджанцев, коих тут живёт в разы больше, чем в государстве имени себя. Фактически, этим словом называют любых тюрок-шиитов, перешедших на огузский язык народов от Кавказа до Загроса. Иранские азербайджанцы сильно обособились от своих постсоветских собратьев, и оставаясь в своей стране самыми далёким от персов по языку, они и самые близкие им по культуре. Ещё из знакомых по бывшему СССР народов здесь живут талыши (причём в Иране их ареал не совпадает с азербайджанским), черкесы и армяне (общины в разных частях страны), грузины-шииты (!) ферейданцы (населяют городок Ферейдуншехр под Исфаханом), а в приграничном Голестане - туркмены (и здесь, по понятным причинам, в принципе легче всего с ним познакомиться) и немногочисленные казахи, бежавшие от коллективизации в эту степь.

Но в основном Иран населяют народы именно что иранской языковой группы. Ближайшая родня персов, их "украинцы и белорусы" - это гиляки и мазендеранцы (по 2-3 миллиона человек) из актуального для нас прикаспийского Севера. На западе Ирана, в горах Загроса, живут курды и луры - третий и четвёртый по численности народы страны соответственно (по 6-7%). Курдов в иранском мире можно сравнить с поляками в славянском - причём не нашего времени, а эдак середины 19 века, когда разделённая границами и не в меру гордая нация была головной болью для всех своих метрополий. При этом иранская часть Курдистана считается самой спокойной. На другом же конце страны обитают белуджи - совсем не знакомый в России народ (хотя их община исторически была в Туркменистане), разделённый между Ираном, Пакистаном и Афганистаном. Белуджи традиционно были кочевниками, но и в центральных районах Ирана остались кочевые народы: ираноязычные бахтияры и тюркоязычные кашкайцы. На юго-западе же, в знойной нефтяной провинции Хузестан у берегов Персидского залива, живут арабы-шииты, на которых надеялся сделать ставку Саддам Хусейн во время ирано-иракской войны. Тогда арабы оказались верны своему государству: не менее важными различиями, чем национальные, являются религиозные, и если армяне, несториане ассирийцы, оставшиеся евреи и малочисленные гностики мандеи спокойно живут закрытыми общинами, то сунниты курды, белуджи и туркмены - первые кандидаты на национальное движение и сепаратизм. В целом, самые неспокойные углы Ирана - это Белуджистан, Курдистан и Хузестан.

А в Тегеране, и подозреваю в крупных городах на востоке страны не редкость такие вот люди в мешковатой одежде, с сухими лицами и огненными взглядами. Конечно же, это афганцы, причём скорее таджики, чем пуштуны - беженцы и гастрбайтеры в языково-близкий и относительно зажиточный Иран. "Наши" же таджики здесь почти не бывают, да и в принципе при всём сходстве языков (таджикский чуть более архаичен), друг от друга Иран и Таджикистан отличаются не меньше, чем от России.

При этом по факту Иран всё больше стремится к тому, чтобы снова стать Персией - в языковом пространстве страны безраздельно господствует фарси. Среди иранских останов (провинций) нет национальных автономий, а языки меньшинств не имеют официального статуса даже на уровне шахрестанов (районов) и поселений. Выучить язык предков иранский курд, лур, гиляки или бахтияр может исключительно в семье или общине. Самым же привилигерованным народом Ирана оказались, внезапно, армяне - и церкви их есть в каждом городе, и армянские школы существуют на полулегальном положении, и даже алкоголь им как христианам употреблять разрешено. Более того, несмотря на смертную вражду с Израилем, тут осталось и немало евреев - но специфических и позиционирующих себя как антисионистов.

Впрочем, куда известнее национальных вопросов в Иране вопросы религиозные. Самое заметное их проявление - облик женщин, которым закон предписывает ходить с покрытыми волосами и в свободно сидящей одежде, скрывающей линию бедр и ноги. Многие иранки соблюдают дресс-код ревностно, облачаясь в чёрные чадры:

Иные же всё сводят к формальности - длинное платье превращается в плащ поверх обтягивающих джинсов, платок едва-едва лежит на волосах у затылка и порой с них сползает, а рукава так и норовят задраться выше локтя. Разве что на голые коленки и живот местный дресс-код не оставляет ни малейшего шанса:

Однако при ближайшем рассмотрении иранка оказывается вовсе не такой уж угнетённой.
Вот допустим еду я в савари (коллективное такси по-ирански), и на соседнем сидении строгая немолодая женщина в чадре. Она косится на меня при любом моём действии, и я всеми силами стараюсь не сидеть к ней вплотную. Но вот как-то к слову она первой заводит разговор на хорошем английском, и оказывается отнюдь не бесправной затюканной домохозяйкой, а целой преподавательницей университета.
В другом месте меня зазвал на чай мужик, оказавшийся охранником банка, и вот мы уже сидим на его вахте, пытаясь объясниться тремя словами на английском и двумя на фарси. На вахту заглядывает крупная солидная женщина, и на лице её вопрос "Что здесь творится?". Перекинувшись с охранником парой фраз, она удаляется, а охранник красноречивым жестом кажет - Начальница!
Или вот опять же в савари меня не пустили на переднее сидение, и вскоре я понял, почему - села туда солидная, хорошо надушенная женщина в чёрных очках, к которой шофёр обращался не иначе как "ханум" ("госпожа", а в узком смысле так и вовсе "княгиня").
Иранки водят машины, занимают руководящие посты вплоть до органов государственной власти, проводят вечера в кафешках, путешествуют..

Да и что в Иране не всё так однозначно, я понял ещё лет 15 назад, когда на Красной площади меня попросили сфотографировать их две немолодые туристки в платках. К громкой поступи китайца мир тогда ещё не был привычен, интурист по умолчанию воспринимался европейцем, и я был уверен, что передо мной француженки, платочки купившие на соседнем развале с ушанками. Ну, а теперь догадайтесь, что они ответили на мой вопрос "Веа ю фром?".
Среди туристических направлений Ирана особое место занимают Ереван (для персов) и Баку (для азербайджанцев), давно уже ставшие "городами греха". Местные в обеих странах иранцев ненавидят - ибо гуляют, что "новые русские" из 1990-х, впервые дорвавшиеся до Zagranitza.

У себя дома иранки не обременены и дресс-кодом:

Это, впрочем, вообще такая особая фишка то ли Ирана, то ли всей мусульманской Азии - негласно большинство законов действительны лишь в общественных местах, а за закрытыми дверями в каждом доме свой закон. Слышал, что даже убийство одного члена семьи другим, если оно произошло в их доме, здесь толком не расследуют. О закрытых вечеринках в иранских домах побывавшие там туристы слагают легенды. Вот как одну из них мне описывал друг: "Полумрак, медленное диско, почти голые девушки, обильное виски и просмотр новостей с заблокированных сайтов". К последним тут относится, помимо всяческих ютубов-фейсбуков-инстаграммов, и простой русский вконтакт - однако файерволл как у китайцев персы сделать не смогли, и я обходил блокировки простейшим прокси, здесь же скаченным за пару минут.

Принеформаленная молодёжь на улицах иранских городов обычна. Помню, моя близкая знакомая когда-то переписывалась с иранским металлистом - тот не отрицал, что исламский режим их угнетает, но всё же считал, что России и Ирану неплохо бы объединить усилия против Америки. Теперь его мечта сбылась, хотя в целом иранские неформалы и хипстеры в большинстве своём настроены прозападно.

Впрочем, с хаером тут ходят отнюдь не только неформалы:

Куда характернее роскошная длинная борода, как у царей с мессопотамских барельефов:

Кто же это - для меня так и осталось загадкой: мужская фигура и отсутствие платка сочетаются с женскими чертами лица, отсутствием адамова яблока и мягким мелодичным голосом. Теоретически, на Среднем Востоке существовали свои, веками наработанные традиции гомосексуальности и трансгедерности, и не их ли образец на этом фото? Геев, кстати, местный фольклор стабильно селит в один город - в Узбекистане это Наманган, в Таджикистане - Канибадам, в Афганистане - тот самый Кандагар, а вот в Иране - посещённый мной Казвин.

Есть тут, впрочем, одна категория людей, свободная от всех дресс-кодов. Это дети:

Совсем не отличимые от наших детей ни внешностью, ни поведением:

А порой даже и фенотипом - гораздо чаще, чем взрослые, дети Ирана светловолосы и голубоглазы:

И - не так уж многочислены, по контрасту даже со Средней Азией. Пройдя демографический взрыв в конце ХХ века (в 1980 году в Иране жило 36 миллионов человек, сейчас - 79 миллионов), теперь Иран вплотную подошёл к демографическому переходу. Плодовитость здесь немногим выше нашей - в среднем 1-2 ребёнка на семью:

Всё это насквозь пронизывает таароф - традиционная персидская этика, и думается, не найти в мире этическую традицию, более несовместимую с русской! В России за пустословие бьют по лицу, и разок поймав на лести - навсегда перестают верить. Здесь лесть - это общепринятый стиль общения, а обещания даются не за тем, чтобы их выполнять: один предложил, другой отказался - оба показали себя хорошими людьми! За этим и придумано было "правило трёх отказов" - чтобы чётко отделить формальные намерения от искренних. Не прийти на оговоренную встречу, позабыть про сделанную скидку иранцы (как и жители Средней Азии) могут отнюдь не ради кидалова - просто не задумались они о том, что иностранец мог воспринять их пустословие всерьёз. Вот очень характерный пример таарофа, на взгляд далёкого от персидских традиций человека представляющий собой форменную дичь. Но точно такая же дичь с точки зрения перса - наша искренность и постоянное ответственность за слова. Пожив здесь некоторое время, по словам знакомых, начинаешь воспринимать таароф как доведённую до абсурда заботу об эмоциональном комфорте своего собеседника: любой ценой его НЕ ОБИДЕТЬ. И в общем вспоминая другие страны с легендарными традициями вежливости, понимаешь: так общаться люди начинают там, где строят башни из отрубленных голов, ориентируются по виселицам или тестируют мечи на первом встречном. А главное - не стоит путать туризм с эмиграцией: работавшие с Ираном предприниматели и дальнобойщики рассказывают о "персюках" преимущественно матом, не раз обманутые ими с той же вежливой улыбкой.

В целом же иранский менталитет не станет сюрпризом для тех, кто много бывал в Средней Азии - здесь, пожалуй, всё это даже менее выражено из-за большей урбанизации страны. Но и там, и там мозги людей работают заметно иначе, и как мне кажется, у местных жителей несколько редуцировано аналитическое мышление. Когда иранец (узбек, таджик) куда-то идёт - он не задумывается, что там может быть, например, большая очередь и вообще дело затянется изрядно. А вот этюд, который я наблюдал лично: огромная очередь в единственную открытую на базаре пекарню, лепёшки выдаются раз в несколько минут стабильно по 7 штук, и первый человек берёт 5, второй 7, а третий - 2, и никому не приходит в голову пару оставшихся после первого покупателя отдать третьему. Зато приметив иностранца (то есть меня), все радостно пропускают его без очереди: отсюда и иллюзия непосредственности в глубоко этическом обществе, что для большинства действий человеку просто не нужно тратить время на раздумья и поиск решений.

Если этика жизнь иранца пронизывает, то религия - господствует над ней. Исламскими республиками в мире называется десяток стран, но чаще всего за этим определением скрывается лишь официальный статус ислама и какие-то отдельные шариатские нормы в законодательстве. По такому принципу даже Таджикистан, где запрещена продажа нехаляльного мяса, можно к исламским республика отнести. Но Иран - другой случай: здесь после Исламской революции возникла весьма самобытная политическая система. С одной стороны, тут есть президент и парламент (Меджлис), и вполне конкурентные выборы с непредсказуемым результатом и регулярной сменой первых лиц. С другой стороны, параллельно существует Совет Стражей Конституции, и ни один кандидат на ключевые посты, ни один принятый Меджлисом закон не будет утверждён без его согласия. Выше президента стоит рахбар - пожизненный правитель-теократ, избираемый Советом Экспертов и определяющий основы политического курс страны. Рахбаров тут пока сменилось два - аятоллы (шиитские богословы, наделённые правом самостоятельно выносить решения по вопросам ислама) Хомейни и сменивший его в 1989 году Хаменеи, глядящие с бесчисленных плакатов, как Маркс и Энгельс. А за претворением их решений в жизнь надёжно следит Корпус Стражей Исламской Революции, сочетающий роль национальной гвардии и спецслужб. Вооружён и обучен КСИР лучше, чем собственно армия, а его "шишкам" принадлежит по разным оценкам от 15 до 35% иранской экономики. Под КСИРом ходит Басидж, способный мобилизовать до 10 миллионов человек - это народное ополчение, для многих парней из глубинки становящееся путёвкой в жизнь и порой вырождающееся в уполномоченных хулиганов. Я бы сказал, ближайший аналог КСИРа - опричнина. Местные этих опричников побаиваются, но что удивительно - турист обо всём этом может вообще не подозревать. Играющий в опаснейшие геополитические игры, ведущий серьёзную войну в соседних странах, порой страдающий от терактов и имеющий по-настоящему могущественных врагов Ирана совершенно не заражён знакомой по бывшему СССР шпиономанией. Даже полицейских на улицах тут не больше, чем где-нибудь в Прибалтике - зато огромное количество солдат спешат куда-то по своим делам. Иногда, впрочем, туристы попадают в жернова местного "правосудия", и попадают крепко - но всё же подобные случаи тут редки и не похожи на закономерность. Ну а дуализм сменяемой "республиканской" и незыблемой "исламской" властей здорово похож на демократические лица и "глубинные государства" современного Запада. Народ может сменить президента - но не может сменить курс страны, только в Иране это ещё и узаконено во избежание "чёрного лебедя".
Иранские мечети полны народу, а в их дворах на самом видном месте, как Хомейни и Хаменеи на плакатах, неизменно сидят двое строгих представителей духовенства, к которым можно подойти и попросить совет:

Но вот - не имам и не ахун, а мобед - жрец зороастрийского храма, приглядывающий за священным огнём. Среди религиозных меньшинств страны есть "незащищённые иноверцы" (бахаи, буддисты, разные секты), официальные иноверцы с признанными правами (христиане, сунниты и мандеи), но особняком стоят немногочисленные (несколько десятков тысяч человек) зороастрийцы, о которых Исламская республика реально заботится. Ведь древний могучий Иран породил и исповедовал тысячи лет учение Заратуштры, а национализм и великодержавие - такой же столп иранской идентичности, как и ислам.

Но в быту жизнь тут полнится именно исламом. Обычные инфостенды могут предваряться надписью "Во имя Аллаха":

В гостиничном номере стрелка на стене кажет на Мекку:

А в общественном транспорте действует гендерная сегрегация. Впрочем, по факту больше свободы она даёт женщинам - для них в поездах и автобусах нет запретных мест, зато есть столь любимые европейскими феменистками male-free зоны наподобие скандальной питерской "Симоны". Ну а мужики, видимо, просто стоят на границе этой зоны, и когда подойдёт поезд - уйдут в дверь правее:

Меня угораздило наведаться в Исламскую республику ещё и в Рамадан, который здесь официально закреплён в законах. Представьте себе, если бы у нас во время православных постов был запрет на торговлю мясом. В Иране до 21 часа закрыт весь общепит, а за еду и питьё в общественных местах иранца и оштрафовать могут.

Я готовился к тому, что до вечера тут вообще не купить ни еды, ни воды, но как оказалось, продуктовые магазины в отличие от кафе тут исправно работают: торговать едой шариат не запрещает в любое время.

Да и есть в нём важная оговорка, что от поста в Рамадан освобождаются путники. Поэтому действующие кафе, обнесённые ширмой даже в это время попадаются на транспортных терминала и в туристических местах.

Да и в общем далеко не все здесь горят желанием целый день мучиться от голода и жажды, живя одной только мыслью про ужин. В конце концов здесь и наказание - в худшем случае штраф, а не тюрьма, как в иных вполне рукопожатных странах за Персидским заливом. В переулках и подъездах крупных городов в середине дня частенько можно видеть спешно обедающих людей. А вот двое устроили пикничок на природе:

Но и тех, кто Рамадан чтит, тут тоже немало, и "на глаз" я не рискну предполагать, кого больше. Вот например один человек позвал меня в гости, дал мне чаю с халвой, а сам воздержался. Чуть позже его сестра вернулась с базара, и тут же устроилась рядом со мной за горячей лепёшкой и чашкой чая. У многих прохожих неизменный атрибут - тяжёлые рюкзаки, и я догадываюсь, что в этих рюкзаках носят. Ну а вечернее разговение уравнивает всех: в 20:30 работники кафешек и уличные кебабщики находятся в состоянии фальстарта, а в 21 час на каждой свободной поверхности персидского города сидит народ и точит-точит-точит какую-нибудь еду. В целом, из года в год шариатские ограничения в Иране соблюдаются всё менее строго, и не удивлюсь, если следующий аятолла объявит, что в стране построен развитой исламизм, а персидский народ после 40 лет жизни в Исламской республике стал достаточно благочестивым, чтобы оставить эти вопросы на индивидуальный выбор каждого.

В конце концов, всё это детали, а вот по-настоящему серьёзен геополитический курс страны. Ислам тут скорее лишь средство, а цель та же, что во времена Куруша, Ксерксиса или парфянских царей: великодержавие и экспансия. Хомейни говорил "Смерть Израилю, смерть Соединённым Штатам, смерть Советском Союзу", и помер из перечисленных только последний. По отношению же к оставшимся Великой Сатане и Малой Сатане та риторика, что у нас живёт на кухнях, здесь возведена вполне в официоз:

В Иране сложно найти место, где на тебя не будут глядеть с плакатов властный Хомейни, хитроватый Хаменеи и преисполненные решимости шахиды - так называют тут всех погибших не столько за Аллаха, сколько за отечество. Если бы это слово просочилось в русский язык ещё во времена ордынского ига - у нас бы шахидами разных эпох значились Павлик Морозов, герои Брестской крепости и жертвы сталинских репрессий. В современном Иране большинство шахидов - это казнённые революционеры и погибшие участники расстрелянных демонстраций 1970-х годов, затем - павшие на Священной обороне (как называют здесь ирано-иракскую войну), и наконец - добровольцы, не вернувшиеся из Ирака и Сирии, где иранцев в самые трудные годы за Асада воевало больше, чем местных.

При этом надо понимать, что сам по себе культ шахидов, сейчас скорее политический, имеет глубокие шиитский корни: если пророк Мухаммед покинул этот мир уважаемый человеком, то его сподвижники Али и Хусейн, к которому шиизм возводит свою преемственность (но и суннизм чтит!) погибли мученической смертью. Частью Ашуры (траурного дня по Хусейну) веками были мистерии с самоистязанием. В одной из мечетей хриплый сорванный голос читал проповедь, порой срываясь на скупые мужские рыдания, и бородатые люди под куполом сидели неподвижно, а по лицам многих из них катились слёзы. Про Али рассказывал голос, или про молодого солдата, убитого израильской ракетой в предместьях Дамаска?

В разгар Сирийской войны многие путешественники в Иране натыкались на похороны шахидов, и это было действительно страшное зрелище - как бородатые люди, порой с шальными взглядами "окопного синдрома", у гроба что-то кричали неистово, падали в пыль, раздирали себе лица до крови. Я же видел лишь траурные плакаты тут и там:

Здесь проявляется, кажется, та зажатая агрессия, средством против которой и был таароф. У Ирана нет соседей, к которым рядовой перс бы относился хорошо, а исторические обиды здесь помнят веками. Тот же Туркманчайский договор от 1829 года в отношении к России по-прежнему актуален, и в общем многие сходятся на том, что наша дружба - вовсе не на век, и Малой Сатаной двуглавый орёл может сделаться в одночасье. Я бы сказал, что Иран - это Польша Азии: страна с неимоверным гонором, с крайне болезненной исторической памятью, с всепроникающим культом страданий и смерти. Вернее, наоборот, это Польша - Маленькая Персия Европы, так как рейтинг наций в сознании перса определяется их древностью, и ему не ясно, почему многотысячелетний Иран должен считаться с 250-летней Америкой.

Бесконечные стенды с портретами героев, которыми не становятся заживо; изобилие флагов и мобилизационный потенциал "молодых патриотов"; выходящая за рамки любых приличий риторика в отношении других стран; непререкаемый авторитет недавней революции; да ещё и исключительный статус фарси при наличии множества иноязычных народов... Не возникает ли у вас дежа-вю с одной европейской страной?

...Целый жанр постов про Иран в русских и западных блогах - архивные фотографии из эпохи последнего шаха:

Парни, похожие на биттлов, девушки с распущенными волосами и даже вот такое:

Но минус красивых картинок - в том, что из них не понятен охват. После смерти сдружившегося с фашистами Резы Пехлеви, вывезенного англичанами в Южную Африку, к власти пришёл его сын Мухаммед Реза. Иранский кризис 1946-47 годов, когда СССР пытался включить бывшую Персию в свою сферу влияния или хотя бы наплодить марионеточных государств в своей зоне оккупации, кончился безоговорочной победой англичан - Пехлевидский Иран сделался одной из самых прозападных стран на Востоке. А точнее говоря, и вовсе англо-американским протекторатом: когда в 1951-53 годах премьер-министр Мухамед Моссадык попытался изобразить независимость и национализировать нефтегазовый сектор, ЦРУ без труда организовало его свержение, даже не особо скрывая свою роль. Шах, которому в период реформ Моссадыка пришлось бежать из страны, помощь англосаксов принял с радостью, а для надёжности пригласил специалистов ЦРУ и Моссада организовать САВАК - спецслужбы и политическую полицию. Красивые картинки с кадра выше относились к крошечной прослойке "золотой молодёжи", в большинстве своём имевшей хотя бы косвенное отношение к шахскому двору. В основном же Иран 1950-70-х годов был бедной и глубоко патриархальной страной. Если Тегеран гулял ночи до утра, за обилие салонов и борделей прозванный "Парижем Востока", то глубинка была как бы не более религиозной, чем ныне - потому что исходила эта религиозность не от "полиции нравов", а снизу. И вот забитые тёмные люди, живущие на грани голода, видели, как в разгар Рамадана гуляет шахский двор, и девушки с распущенными волосами рекой хлещут шампанское. Помнили персы и времена Моссадыка, и воображали себе золотые реки, текущие в карман к чужестранцам с продажи их нефти. Многие знали, что их дальний родич пробовал протестовать, и за это его навсегда увезли в неизвестном направлении. Другие своими глазами видели, как на площади в их городке полицейские стреляют по демонстрантам на поражение. Всё это происходило на фоне Белой революции - так шах назвал реформы, призванные ускорить промышленное развитие страны. И реформы эти не были напрасны, по всей древней Персии строились автострады и заводы, но как в России при Николае II, вкупе с демографическим взрывом, всё это создавало огромные массы неустроенных людей в стремительно растущих городах. САВАК исправно душил коммунистов, но проглядел другую угрозу - к концу 1970-х годов народное недовольство оседлал опальный богослов Хомейни. И вот в 1979 году в Иране произошла не буржуазно-демократическая, не социалистическая, а Исламская революция, за которой последовали 8 лет тяжелейшей войны с напавшим на Хузестан Саддамом Хусейном.

Конечно, 1980-е в Иране были смутным временем. При Хомейни и исламизм тут был куда радикальнее, вплоть до побивания камнями женщин, неосторожно покинувших дом без платка. Не красила жизнь и война, в которой гибли сотни тысяч человек, ракеты падали на далёкие от фронта города и к тому же оказалась практически уничтожена главная отрасли иранской экономики - нефтянка. Не знаю точно, как развивались события после, но с такой предысторией удивительно обнаружить, что Иран совсем не похож на страну третьего мира:

Первое, что здесь впечатляет - дороги, плотностью и качеством которых с Ираном не сравнится ни одна из постсоветских стран. Хороший асфальт тут даже на просёлках, а обыденность тут натуральные автострады с морскими узлами развязок, глубокими физическим разделением и тянущимися на много килметров рядами фонарей. Их систему начали создавать ещё в годы Белой революции, по американским стандартам, но Исламская республика смогла это всё и сохранить, и приумножить:

А уже при аятоллах расцвели образование и здравоохранение. Как я понимаю, сильных университетов Иран так и не создал, но зато уже в 1980-х провёл самый настоящий ликбез - за 10 лет уровень грамотности поднялся с 36% до 86%. Это, конечно, гораздо ниже любой страны бывшего СССР, но подозреваю, что большинство оставшихся неграмотных в Иране - сельские старики, вроде тех, что и в России до середины ХХ века вместо подписи ставили крестик. Плодами этого ликбеза стали нынешние успехи Ирана в создании ракет и беспилотников. Что же до здравоохранения - то Иран на весь Ближний Восток слывёт центром медицинского туризма, а мой стоматолог рассказывал, что в начале 1990-х оборудование для первых частных клиник российские предприниматели закупали именно в Иране. По словам работников посольства, медицина тут качественная и очень доступная, а врачи как правило неплохо владеют английским - власти сумели обеспечить им учёбу в развитых странах и условия для добровольного возвращения домой.

Иран весьма индустриален, хотя сама культура промышленного строительства тут другая и в ней почти отсутствует главный символ наших заводов - трубы. Самые заметные в пейзажах Северного Ирана элеваторы и цементные заводы - по производству цемента Иран входит в первую пятёрку стран мира, между США и Россией. Но есть тут и металлургические комбинаты полного цикла (Исфахан), и гигантские нефтезаводы (Абадан), а по производству автомобилей (1-1,5 миллиона в год) в лучшие годы Иран превосходит Россию (1,3-2,5 миллиона) в худшие. Ещё показательная деталь - я ни разу не видел здесь гужевого транспорта, и поля Передней Азии не волами пашут - комбайны порой припаркованы даже у частных домов.

В целом, несмотря на кризис и баснословную дешевизну, я бы по уровню жизни соотнёс Иран с Казахстаном, а работник посольства, с которым я общался, оценил здешнее благосостояние примерно в 80% от российского. Минус - качество частной сферы услуг (тут даже супермаркетов почти нет), плюс - уже упомянутые дороги и больницы. Но этот рост уровня жизни сыграл с Исламской республикой злую шутку...

Со времён Исламской революции прошло уже 40 лет, сменилось два поколения, и современная молодёжь о дореволюционной родине судит по тем самым картинкам, где парни похожи на битлов, а девушки позируют в купальниках. Имея возможность посмотреть мир, думая не только о хлебе насущном, они конечно недоумевают, почему им нельзя вечерком выпить пива, а ходить надо в закрытой одежде, грозить войной далёкому Израилю, жить памятью о гибели Али и встречать цинковые гробы из Сирии. Конечно, это касается не всех, верность исламу и ненависть к Америке, не говоря уж о простом патриотизме, тут всё ещё массовы. До революционной ситуации Ирану далеко, но сердца многих уже требует "пе-ре-меннн!".

Мне не раз доводилось слышать, что нынешний Иран - это СССР накануне Перестройки. Вплоть до многих внешних атрибутов - например, молодые (и как правило очень красивые!) персияночки обожают строить глазки иностранцам. Вот с этими девицами я перекинулся несколькими фразами, и с пол-оборота пошли вопросы о том, есть ли у меня жена и девушка, и восторженный визг от того, что их нет. Я оставил им свой мейл, а когда поднял глаза - увидел, с каким осуждением на нас смотрит вся улица. По словам знакомого путешественника, закадрить персиянку нетрудно, куда труднее найти место для уединения: секс с иностранцами тут официально запрещён, накажет "полиция нравов" обоих, а местные не замедлят нарушителей сдать - хотя бы просто из зависти...

Мрачная идеология с её культом мученичества здорово контрастирует с впечатлением "на земле": иранцы - народ очень жизнелюбивый, всегда готовый к смеху и не лишённый здоровой пошлинки.

Их история была очень долгой и очень кровавой, и тот, кто много горевал - не выжил.

И всё это на самом деле грустно: либо жить ещё десятилетия в не самом симпатичном режиме, балансирующем на грани большой войны - либо сдать его вместе со всей страной в металлолом, получив взамен цветные бусы и евробезвиз. И кто повинен в том, что мир устроен так, а не иначе?