Ашур-ада и Бендер-Туркмен. Забытая крепость на чужом берегу (62 фото + 1 видео)

В разные времена здесь были хазарская фактория, откуда еврейские купцы-радониты ходили торговать в Китай; мифический лепрозорий Хорезма, где кончил дни низвергнутый Чингисханом самонадеянный шах; "тортуга" разбойников и пиратов Каспийского моря и наконец - Орос-Кала, то есть по-нашему Русская крепость. Официально - Астрабадская станция Каспийской флотилии, и если Энзели в соседнем Гиляне слыли "персидским Харбином", то здесь располагался "персидский Порт-Артур". Крепость на Ашур-аде - самый, пожалуй, крупный архитектурный памятник Русской Персии... и самый, наверное, забытый памятник русского зодчества безотносительно страны: тут и на фарси информации крохи, а уж на каком-либо другом языке мой пост станет первым на весь интернет.

Ну а попадают на Ашур-аду через городок со звучным названием Бендер-Туркмен (52 тыс. жителей) в соседней провинции

По пути из Гиляна в Голестан по южному берегу Каспия пейзаж неуклонно меняется, становясь всё более сухим. На горах по-прежнему густые леса, но по долинам рисовники сменяются пшеничными полями:

Среди которых мелькнёт то оплывший курган, то одинокий мавзолей:

Море становится ближе - в юго-восточном углу Каспия в берег вдаётся Горганский (Астрабадский) залив - мелководная закрытая лагуна. Далёкая полоса земли - не мираж: берег Мазендерана, даже при всех строгостях Исламской республики остающийся её главной ривьерой, здесь продолжается на 54 километра длинной низменной косой Миянкале, у оконечности которой и лежит Ашур-ада

Поезд минует городок Бендери-Гез (17 тыс. жителей), стоящий аккурат в юго-восточном углу Каспийского моря, где берег поворачивает под прямым углом. И здесь, раз уж меня интересовала Русская Персия, я вполне мог бы покинуть поезд:

Известный с 1821 года как рыбацкая деревня, к 1857 году под защитой Ашур-ады Гязь (как его называли тогда) успел превратиться в полноценную факторию российских купцов. Умышленно пишу "российских", так как купцами этими были отнюдь не русские, а армяне из Баку и Астрахани, к которым интенсивно подселялись их соплеменники из Тегерана и Исфахана. Были они не то чтобы многочисленны, но богаты и влиятельны, так что при Реза-шахе Пехлеви один из них даже вошёл в иранский парламент. На привокзальной площади (сам вокзал справа) стоит городская управа с характерной маякоподобной башней (1925), а ещё в персидской википедии указаны такие памятники архитектуры, как таможня, построенная в 1902 году по проекту из Бельгии (!), начальная школа (1908), два хлопкозавода, пущенных в 1915 и 1919 годах, и электростанция, которую в 1917 году организовал некий "русский купец Касим". В конце 1920-х годов их дополнили почта, казначейство, средняя школа и банк... но ехать в город ради нескольких старинных домиков - это, пожалуй, даже для меня перебор. Вернее, до поездки я ещё колебался, но в итоге так и поленился оставить здесь уютный спальный вагон:

Как Энзели в конце 19 века потеснили старый Пир-Базар на лагуне, так и Бендери-Гез на заливе потеснил Мешхедесер на открытом Каспийском море. Но в 1930-х годах и ему пришло время потесниться: в 20 километрах далее по берегу Астрабадского залива Реза Пехлеви заложил новый порт Бендер-Шах, ставший начальной станцией Трансиранской железной дороги. Бендери-Гез стремительно пришёл в упадок, и даже хлопкозаводы его встали в 1951 году. Расцвет Бендери-Шаха, впрочем, тоже был недолгим - понемногу вся каспийская навигация Ирана стянулась в Энзели. В 1979 году сам шах был низложен и проклят, а потому и город переименовали в Бендери-Туркмен:

Среди унылых внешне и предельно функциональных вокзалов Ирана здешней выделяется башенкой, на которой есть даже какой-то декор и косоые ряды окон, намекающие на винтовую лестницу внутри. Разделив в 1907 году сферы влияния в Иране по северу и юго-востоку, русский царь и английский король быстро обнаружили, что в двери к персидскому шаху всё чаще стучится германский кайзер. А поскольку персы к тому времени порядков устали от обоих своих сюзеренов, "алемани" пришлись ко двору. В общем, с началом Первой Мировой войны Россия и Англия кинулись экстренно строить железные дороги - не столько для торговли, сколько для экстренной, в случае ЧЕГО, переброски своих войск в Иран. Две магистрали должны были пересечь страну "конвертом": от Кавказа до Индии и от Туркестана до Месопотамии. Причём последнюю Россия собиралась строить вместе не с Англией, а с другими союзником по Антанте - Францией. Но по факту до 1917 года успели проложить лишь несколько десятков километров путей от границ до Тебриза и Захедана на разных концах стран. Сам проект, однако, запомнил Реза Пехлеви, и став шахом, буквально сразу же к нему вернулся: по Трансиранской магистрали он явно хотел импортировать в отсталую Персию ХХ-й век.

Русским и англичанам было уже не до того, да и не пустил бы их сюда Реза-шах скорее принципиально: северную часть магистрали он отдал немцам, южную - американцам, но в начале 1930-х годов и те, и другие покинули проект. Их место заняла маленькая и лишённая колониальных амбиций Дания, привлекавшая подрядчиков со всей остальной Европы. Например, мосты, тоннели и петли Эльбурса тут проектировали итальянцы и австрийцы, рабочими же по всей длине стройки были персы. К 1938 году от Бендер-Шаха на Каспии до Шапура на Персидском заливе открылось сквозное движение через Тегеран, а в 1964 году Бендери-Шах перестал быть конечной станцией - линию продлили в куда более крупный Горган. Но башенка как бы напоминает, что этот вокзал для Ирана значит куда как больше, чем 2-минутная стоянка в расписании:

С виадука хорошо видно депо, не слишком отличающееся от второстепенных станций России:

О транспорте Ирана, включая его железные дороги, я напишу ещё отдельный пост...

А пока что пойдём в город. На привокзальной площади - пара образцов путейского зодчества:

В том числе во вполне типичном для Ирана печальном облике руин:

В самом городе на улицах встречаются то юрта:

То лодка:

На домах - странные талисманы:

И под чадрами местных женщин то и дело мелькают рукава и штанины ярких, как графика старых компьютерных игр, цветов:

Бендер-Туркмен - это вовсе не боец из велаята добробата "Туран", мечтающий о победе демократии в Ашхабаде, и даже не псевдоним Остапа Ибрагимыча на Турксибе. "Бендер" на фарси - это порт, и "портовый" префикс в Иране добавляют к любому городу, куда может причалить что-то крупнее вёсельной лодки. Соответственно, в 1979 году этот городок переименовали из Шахского порта в Туркменский порт. И это справедливо: 3/4 населения города составляют самые что ни на есть туркмены, а в центре, в окружении танцующих джигитов, возвышается памятник Матумкули - как в Хиве, в одном из медресе которой учился этот туркменский поэт 18 века:

Ведь кочевники Каракум не зря держали в страхе весь Хорасан, а в Хиве порой меняли ханов. Для русского царя они в Туркестане были скорее помехой на пути колонизации, и уж точно, что он не ставил цели собрать все их племена под свою власть. Теперь из 8 миллионов туркмен в самом Туркменистане живёт чуть более половины, ещё примерно миллион - в Афганистане, ну а в Иране - вторая по величине туркменская община в 1,4 миллиона человек. У Каспия это йомуды - самое крупное и грозное туркменское племя, в 1885 году разрезанное границей буквально "по живому" - у многих йомудских родов зимние кочевья были от Атрека к югу, а летние - к северу.
Как курды и белуджи, туркмены для персов та ещё головная боль - мало того, что тут вяло тлеет ирредентизм, просыпающийся от любых потрясений что в Иране, что в Туркмении, так ведь туркмены ещё и сунниты. И самая большая мечеть Туркменского порта если не турками построена, то - в подражание туркам:

Перейдя железную дорогу по виадуку, я надеялся дойти до Каспия по прямой, но после пары зажелезнодорожных кварталов начались какие-то поля и канавы, по которым я блуждал ещё несколько километров:

А выйдя на асфальт, я увидел впереди ряд газгольдеров, при ближайшем рассмотрении оказавшихся юртами:

Как уже не раз говорилось, внутренний туризм в Иране развит на вполне европейском уровне, и потеряв портовые роли, Бендери-Гез и Бендер-Туркмен остаются курортными городками "второго ряда". Юрты у берега - ни что иное, как Туркменский базар:

С первого же взгляда туркменская юрта не похожа ни на монгольскую, ни на кипчакскую. Хотя к последней она гораздо ближе: и у казахов с киргизами, и у туркмен купол юрты держится на изогнутых жердях. Но только у туркмен, в особенности как раз у йомудов, сам купол гораздо более пологий, а стены снаружи дополнительно укреплены циновками - сырость Каспия и пыль Каракумов определённо не лучшим образом сказывались на сохранности войлока. Да и сами запчасти юрты у туркмен называются иначе: потолочное окно - туйнук (у казахов - шанырак), решётка стен - тэрим, а её сегменты - ганаты, коих обычно было всего 4, и только сами жерди у всех тюрок неизменно зовут "ук".

Ещё более иначе выглядит внутреннее убранство - вернее, сами-то его элементы те же, но туркменское декоративно-прикладное искусство с его сдержанной гаммой и выверенной геометрией мне определённо нравится больше казахского или монгольского. Пожалуй, совершеннее в своём почти модернистском минимализме всё это только у "интеллигентных кочевников" каракалпаков.

А в общем очень жаль, что с туркменами я впервые знакомлюсь именно здесь, а не в закрытом ото всех (включая иранских соплеменников) Туркменистане.

Вид туркменок очень колоритен:

Так что любуешься всем этим, даже не задумываясь о том, что перед тобой банальный сувенирный ряд:

Самый ходовой товар - платки, реже - всякая мелкая всячина:

А за национальную кухню в разгар Рамадана отвечают гурт (туркменское название курута) и знакомые мне по Мангышлаку лепёшки из верблюжьей сгущёнки:

По этим рядам я гулял уже вернувшись с Ашур-ады, и хоть немного, на несколько десятков слов, знакомая тюркская речь буквально ласкала мне слух. Туркменский язык оказался неожиданно мелодичен - не такой жёсткий, как казахский и киргизский, но и не такой липко-мягкий, как узбекский и азербайджанский. Девушка из сувенирной лавки, заливисто смеясь, удивлённо спрашивала меня, как это иностранец может обходиться без гида - иностранцы тут явно очень редкий гость, и если алемани да инглизы ещё иногда заходят, то руси я был наверное первым на памяти здешних торговцев. Жизнь в лавках начинается часов с 10 утра, а придя в пол-девятого, я только поинтересовался у скучающего сторожа, где тут берут лодки на Ашур-аду.

Беседки с кадра выше стоят на валунной набережной 1930-х годов, и по откатившемся на десятки метров морю хорошо видно, как умер проект Шахского порта. Длинный лодочный причал выглядит так, будто море отступает прямо на глазах, и туркмены едва успеваю его достраивать:

Но лодки ждут туристов, и как в Энзелях, для персов морская прогулка - удовольствие эксклюзивное и потому не дешёвое. За поездку к Ашур-аде и обратно лодочники берут баснословные 700 000 риалов, то есть 320 рублей за 3 километра пути. Цена как минимум сопоставимая с российской. С причала остров прекрасно виден за проливом Чапкугули, соединяющим Горганский залив с открытым Каспием:

К острову ведёт целая линия электропередач на непривычных для Ирана деревянных опорах:

Катер на густо заставленной парковке у Туркменског базара - кажется, для этих вод уже великоват, тем более что обмеление залива продолжается:

Но лодки к Ашур-аде снуют практически непрерывно:

И пассажиры большинства из них не очень-то похожи на туристов:

На кадре выше - причал за тем зданием у парковки и катера. На кадре ниже - причал по ту сторону Чапкугули, а в совокупности по обе стороны пролива раскинулось производство мирового значения. Правда - в отрасли мягко говоря специфической. У Ирана достаточно серьёзная промышленность, и его флажок легко заметить, открыв в википедии списки крупнейших производителей нефти и газа, автомобилей, цемента... Но кажется, лишь в одной отрасли Исламская республика является мировым лидером - добыче чёрной икры. Надо заметить, осетровые здесь в шахские времена считались не халяльной рыбой, поэтому тщедушные реки Гиляна и Мазендерана ими просто кишели. В 1860-х годах это приметили братья Лианосян из Кахетии, возможно не без помощи персидских армян выбившие у шаха концессию на икорные промыслы. Подробнее я рассказывал всю эту историю в Энзелях, избранных Лианозовыми в качестве своей главной базы. Но велась добыча по всему южному берегу Каспия, и рабочих на свои промыслы, а это тысячи человек, Лианозовы предпочитали везти из России. Позже Иран тихонько ловил осетровых на экспорт - халяль халялем, а привычной пищей мазендеранского рыбака эта рыба не стала. Ну а звёздный час персидского кавьяра настал с распадом Союза, когда дельта Волги осталась брошенной на растерзание браконьерам. По официальным данным популяция осетровых в России сократилась в те годы в 30-50 раз, причём - как-то подозрительно мгновенно. Мне доводилось слышать от компетентных людей, что при таком оскудении даже браконьерам стало бы нечего ловить. Зато такая статистика многим помогает "ловить рыбку в мутной воде" - в постсоветском Прикаспии возник чёрный рынок, подобный рынку наркотиков. В общем, по некоторым оценкам Россия добывает чёрной икры немногим меньше, чем при Советах - вот только на 95% нелегально. В Иране же всё просто - на добычу и продажу чёрной икры у государства есть монополия, берега контролируется куда легче, чем лабиринты проток волжской дельты, а браконьерские лодки местному рыбнадзору разрешено топить вместе с командой. По производству и экспорту икры, правда, Иран с первого места на второе потеснил Китай, а Россия давно уступает таким странам, как США, Италия, Саудовская Аравия или Израиль - осетровые фермы в итоге оказались куда продуктивнее осетровых нерестилищ. Но "дикая" икра по-прежнему добываются в основном на Каспии, а Иран по-прежнему твёрдый лидер её добычи. Около 40% персидской чёрной икры выпускает именно вот этот завод на Ашур-аде, крупнейшее в мире предприятие по переработке осетровых уловов:

Несколько минут прыжков по волнам - и договорившись с лодочником, что он заберёт меня через 2,5 часа, я сошёл на длинном пустынном причале:

За спиной - Эльбурс по ту сторону Горганского залива и далёкие белые домики Бендери-Геза:

На досках - странные письмена:

А в мелкой воде - стайки рыбьей молоди. В ответ на вопрос лодочника, что я собрался тут делать так долго, я жестами показал ему плавание брасом, в ответ на что лодочник обхватил себя руками и картинно подрожал - холодно же! Я лишь пожал плечами, а сам вспомнил, как примерно в это же время года на Мангышлаке не смог зайти в Каспий глубже, чем по щиколотку. И всё же Ашур-ада - очень маленький остров, 6 километров в длину и 2 километра в ширину, так что я заранее решил, найдя крепость, идти дальше к открытому морю.

...Город Абескун, порт на Великом Шёлковом пути, был известен примерно с 7 века. Сведений о нём в старинных хрониках немного, но судя по тому, что совершенно разные правители считали Абескун своим, скорее всего границы земель тех или иных династий заканчивались линией прибоя, а на острове располагалось лишь скопление караван-сараев. Обитателями большинства из них были раданиты - странствующие еврейские купцы без явного подданства, торговавшие от Китая до империи Франков. Они предпочитали компактные и дорогие товары, как шёлк, пряности или духи, а системой их путевых станций были еврейские кварталы, разбросанные по городам Евразии. Вражда христиан и мусульман кипела уже тогда, а вот евреи всеобщую ненависть к себе только наживали - вместе с богатством. Именно раданиты носили древнейший известный науке документ Киевской Руси - письмо за подписью 11 евреев и хазарина с просьбой к другими общинам собрать денег на выкуп из долговой ямы некоего Яакова бен Ханукки. Последний жил в начале 10 века в Киеве, а письмо "всплыло" в 1962 году в одной из синагог Каира. Путь человека, в сумке которого было это письмо, вполне возможно, пролегал через Итиль и Абескун. Скорее всего именно раданиты принесли иудейство в Хазарию, ставшую их покровителем на участке пути от Крыма до Табаристана. И именно Хазария, скорее всего, стояла за набегами русов на Табаристан, Дейлем и Ширван, либо сознательно пропуская варваров сквозь свою территорию, либо и вовсе приглашая их как наёмников. Впрочем, и были ли русы именно русами, а не варягами или западными славянами, единого мнения нет, скорее всего просто в разных набегах ходили разные русы - для персов и арабов в любом случае на одно лицо бородатые свирепые язычники. Как бы то ни было, целью русских набегов 9-10 веков был именно Абескун, и только хазары имели возможность захватить этот остров, при этом не спугнув с него раданитов. Сама же по себе связь раданитов с хазарами - вопрос спорный, но факт в том, что с исторической сцены Хазарский каганат и раданитская торговля сошли в 10 веке почти одновременно.

Да и богатство Табаристана изрядно подорвали войны с кочевниками-огузами, в 11 веке пробивавшими себе путь от Каспийского к Средиземному морю. Кульминация этих войн стало появление грандиозной империи сельджуков от Арала до Ормуза и от Малой Азии до Семиречья. Как и многие кочевые империи, она оказалась недолговечной, но именно её наследством стало господство огузов в Передней Азии - нынешних туркмен, турок и азербайджанцев. Из её дальнего осколка позже выросла Османская империя, но в 12 веке самым могущественным преемником Сельджукид оказалась держава Хорезмшахов. И Табаристан вряд ли сыграл бы в её истории какую-то особую роль, если бы последний хорезмшах Алладин Мухаммед II не возомнил себя Вторым Искандером. Как-то в 1218 году в Отрар, к одному из вассалов монарха, объединившего под своей властью весь Большой Иран и метившего по весне овладеть Багдадом, пожаловали послы какой-то дикой языческой орды за тридевять земель от Хорезма. Её вождь, именующий себя "великим ханом", предлагал хорезмшаху военный союз, и отрарского бека подобная наглость возмутила так, что послов, недолго думая, казнили. "Великий хан" дикарей-язычников опять прислал посольство с вежливым предложением наказать вассала, и снова в качестве ответа получил в свою юрту отрубленные посольские головы. Третий раз предупреждать он не стал, и налетевшая вдруг из-за Края Земли орда за пару лет растоптала Хорезмскую империю. Самарканд и Термез, Отрар и Ургенч - все они испытали на себе удар, сравнимый с взрывом атомной бомбы, вот только убивал враг обычными луком и саблей. Средняя Азия после из апокалипсиса в отдельно взятой стране вышла совершенно иной... Как вы уже поняли, не поладил Второй Искандер с Чингисханом, а в монголах мусульманский мир не случайно заподозрил ветхозаветных магог. Известная легенда гласит, что самонадеянный шах, потеряв армию и страну, укрылся на острове Абескун, куда ссылали прокажённых, и умер там в такой нищете и отчаянии, что даже похоронный саван для него негде было достать. Версию о лепрозрии на покинутом купцами острове упоминали и Лев Гумилёв, и Василий Ян - но первый всё же более философ, чем историк, а второй так и вовсе писатель. Вот здесь carpodacus конкретно разбирает "прокажённый" миф - ни один современный Монгольскому нашествию источник не упоминает лепрозория на Абескуне, да и шах не был отвергнут и забыт. Скорее, вместе с верными людьми, пользуясь отсутствием у монголов флота, он решил скрыться на острове и переждать там напасть, но прожил недолго, сломленный осознанием краха. Однако Монгольское нашествие неизменно окружают такие вот простые, красивые и жестокие легенды, и в судьбе всемогущего монарха, за год потерявшего всё и умершего нищим оборванцем среди калек - сама суть того века. Гром копыт монгольских орд лишь только начинал трясти планету...

Абескун же, постепенно ставший (как Табаристан - Мазендераном) Ашур-адой, оставался необитаемым островом, прибежищем разве что немногочисленных рыбаков да туркменских разбойников. Персия - ещё более континентальная держава, чем Россия, даже на Каспии она никогда не имела сильного флота, и островок был ей просто не нужен. Чем и воспользовались в 1668 году казаки Степана Разина. По весне пираты Каспийского моря заявились в Решт, задержались там продать награбленное, а потом слегка пограбили сам город и угнав свои струги, вновь скрылись в море. По дороге они ограбили заодно Фарабат (тысячей лет ранее возникший как ещё одна база раданитов) и Астрабад, а дальше их застигла зима с её штормами. Тут-то и подвернулся казакам остров, где они, недолго думая, срубили острожек пересидеть до весны - так появилась первая Орос-Кала на Ашур-аде.

Вторую попытку в 1782 году предприняло уже государство: как и Пётр I полусотней лет ранее, князь Григорий Потёмкин попробовал невзначай покорить Персию, от которой, как известно, и до Индии рукой подать. В Иране к тому времени была очередная смута, и хан мазендеранских каджаров, озлобленный на весь свет скопец Ага-Мухаммед боролся за шахский трон. Путь в Индию пробивать отправился Марко Войнович, сербский аристократ на русской службе, командующий Каспийской флотилией, к тому времени отличившийся в войнах "с туркою". Косу Миянкале он сходу нарёк полуостровом Потёмкина, Ашур-аде дал название остров Евгений, а высадился в итоге в устье Горгана и с разрешения Ага-Мухаммеда построил там крепость. Но потерпев ряд поражений на юге и оказавшийся перед угрозой так и остаться с одним лишь Мазендераном, каджар понимал, что для повторения судьбы Алладина Мухаммеда ему не хватает только европейской империи двери открыть! Словом, Скопец-хан быстро передумал, и на торжественном приёме у астрабадского наместника русские офицеры были схвачены и брошены в темницу. Матросы, оставшиеся в ретрашементе, без труда отбили персидскую атаку, но под угрозой казни Войнович отдал приказ разбирать укрепления и уходить в море. Вскоре, однако, Ага-Мухаммед снова передумал, и освободив Войновича, предложил ему новое место под факторию на Ашур-аде. Русское поселение на острове Евгений даже было основано, но так и не заселено - иметь дело с злобным инвалидом, не обладающим постоянством намерений, никому не хотелось. Инвалид же в итоге занял шахский престол, и его потомки, династия Каджаров, с Россией воевали в Закавказье.

А потерпев там тяжелейшее поражение и заключив унизительнейший Туркманчайский мир, гордые персы стали сговорчивее. Теперь Россия имела исключительное право держать на Каспии военный флот, да и набеги туркмен-йомудов на Мазендеран становились всё больше похожи на бедствие. В 1837 году корабли Каспийский флотилии вновь исследовали Ашур-аду, а к 1842 году на ней была создана полноценная военно-морская база за границей, как современные Тартус или Камрань. В тогдашней терминологии - Астрабадская станция Каспийской флотилии, её второй по значению порт после Баку. На пустынном острове, где когда-то кипела радонитская торговля и самонадеянный шах кончил последние дни, были построены крепость, казармы, лазарет, почта, пекарня, гидрометеостанция и церковь, да устроен постоянный гарнизон в 130 человек, не считая корабельных экипажей. Наряду с Фортом-Александровском на Мангышлаке Астрабадская станция стала первой точкой русской экспансии в Туркестан. Однако гонять туркменских пиратов на их лёгких лодках-киржилах оказалось нетрудно, куда труднее было воевать с туркменами в их песках. В конечном счёте Россия покоряла Туркестан не с запада, а северо-востока, и брать Хиву царским военачальникам помогал бухарский эмир. Но это не значит, что Астрабадская станция себя не оправдала: она охраняла Мазендеран, для Русского Туркестана ставший важной базой снабжения, а здешние корабли держали под контролем персидское побережье, постоянно дежуря ещё и в Энзелях. Ашур-ада хоть и принадлежала Персии формально, фактически стала русской колонией, куда ни один персиянин не мог ступить без разрешения командующего гарнизоном. Русский царь всё больше подходил к тому, чтобы таки стать Вторым Искандером - по крайней мере в вопросе колонизации Персии...

Но не доглядел за своим домом... В 1917 году военные Астрабадской станции, как и весь Персидский корпус русской армии, остались "белыми". Грибоедов оказался не единственным отечественным послом, убитым в Персии - связи Советской России с шахским двором и купечеством в 1918-19 годах налаживал молодой большевик Иван Коломийцев. Поскольку советской власти ни Персия, ни оставшаяся её единственным сюзереном Англия не признавали, миссия Коломийцева считалась частной, и не имея посольской неприкосновенности, была арестована в Тегеране в 1918 году. Иван Осипович тогда сумел бежать, вернулся в Москву, а год спустя вновь поехал в Персию с дипломатической миссией, да по дороге попался белым и 27 мая 1919 года был расстрелян здесь, на Ашур-аде. Белых, впрочем, с Астрабадской станции вытеснили англичане, в чём-чём, а военно-морских базах знавшие толк. Уходя в 1919 году, они разрушили большую часть гарнизона - в источниках на фарси я находил упоминания, что уцелела только почта, хотя по мне так оба здания с прошлых кадров имеют вполне дореволюционный вид.

А в 1921 году советская власть широким жестом уступила Персии и порт Энзели с икорными промыслами, и Энзели-Тегеранское шоссе, и Джульфа-Тебризскую железную дорогу, и Ашур-аду. Позже на ней ещё стоял посёлок при икорном заводе, где жило до 1000 человек. Но мелевший несколько десятилетий Каспий вновь пошёл в наступление, и власть приняла решение Ашур-аду расселить, а рабочих возить на неё с берега. Теперь тут встречает подобие гостиницы у причала, за ухоженным двором которой - лишь длинные заборы, дикие кусты, бродячие собаки... и всё ж таки какой-то очень не иранский вид! От Абескуна, разинской Орос-Калы, фактории Войновича не осталось ничего, а вот от рыбацкого посёлка - хотя бы мечеть с кадра выше

И не факт, что я бы вообще решил в Мазендеран, но рассматривая остров на викимапии, я вдруг разглядел в полукилометре от берега треугольный форт с колечками башен в углах. Поиск в гугле на английском и фарси показал несколько фотографий полуразрушенной крепости, не дававших уверенности в том, что сняты они были именно здесь. Но всё же треугольничек на спутниковой карте манил, и я решил хотя бы попытаться. По пыльным безлюдным тропинкам среди колючих кустов, в компании бродячей собаки я дошёл до последних домиков посёлка, а за домиками действительно обнаружилась крепость:

Совсем маленькая и страшно выщербленная, она напомнила мне истощённого робинзона... обратившегося ко мне на русском языке:

Возможно, я был первым за сто лет русским человеком, прошедшим в эти ворота:

И скромный размер да невзрачный облик Орос-Калы вполне окупался этим чувством открытия:

Крепость пугающе миниатюрна - 60 метров по стене с воротами, 40 метров по каждой из двух других стен. К воротам лепится что-то вроде канцелярии и дома коменданта, к одной из боковых стен - казарма размером с железнодорожный вагон:

В которой явно не могло жить 130 человек гарнизона - скорее, это была цитадель на тот случай, если Астрабадскую станцию атакует кто-то посерьёзнее йомудов.

Стены крепости совсем не высоки, метра 2,5-3:

А за стенами лишь травянистая даль:

Покинув Орос-Калу, по тропинке через травы я пошёл вглубь острова. Когда крепость строилась, размеры Ашур-ады были 3 километра на 600 метров, и скорее всего, она глядела в открытое море. Теперь остров подрос до 6 километров в длину и 2 в ширину, да и причалил к Миянкале то ли мелководьем, то ли болотом.

И всё же судя по накатанной дороге, какая-то жизнь тут есть. Интересно, чем служила башенка посреди лужи? В любом случае она не из астрабадских времён, так как сделана из бетона и шлакоблоков:

Луга сменились солончаками, а те - высокой и странно хмурой травой. Сквозь эту траву, уже без тропок, я и пошёл, надеясь выйти к каспийскому пляжу и искупаться в озере-море. Но земля под ногами начала сперва пружинить, затем хлюпать, и сверившись с картой, я понял, что берега нет - просто в какой-то момент воды станет больше, чем суши, а потом её уровень поднимется выше травы.

Я пошёл обратно, и под жарким солнцем уши закладывало от пения птиц. Под ногами копошились черепахи:

Иной бурьян здесь не очень-то проходим:

А бабочки-крапивницы порхали по репьям и чертополоху совсем как в моём в детстве на Каме...