Горган (Астрабад) и поднятая целина Ирана (59 фото)

В прошлой части: Ашур-ада и Бендер-Туркмен. Забытая крепость на чужом берегу про Туркменский порт и русский остров Ашур-ада мы попрощались с Каспийским морем, а дальше отправимся вверх по холмистым степям вдоль речек Гурган и Атрек, всё ближе и ближе к Средней Азии. Для начала - в областной центр, крупный город Горган (340 тыс. жителей), в истории более известный как Астрабад и под таким именем в 1723-32 годах даже номинально бывший в составе России. Мне он неожиданно понравился: после пафосного Решта, чуждого Казвина, бестолкового Сари бывший Астрабад выглядит пусть неухоженным и бедным, но каким-то очень настоящим. Или просто "нашенским": Старый город в центре, микрорайоны по окраинам, привет с родины на вокзале и общий флегматично-таинственный дух Средняй Азии.

Как и многие иранские города, включая Тегеран с его Аркой Свободы, Горган завёл себе Бесполезный Символ - у въезда со стороны Бендер-Туркмена, Сари и большей части Ирана встречает площадь Ополчения - особенно обширное автокольцо, посреди которого возвышается 52-метровая башня. Построенная в 2007-13 годах, она вмещает ресторан и смотровую площадку, но то ли по случаю Рамадана, то ли по случаю каких-то дефектов конструкции всё это было закрыто, а мужики-работяги нехотя впустили меня разве что на стилобат.

Впрочем, даже на стилобате я замер от спокойной красоты открывшегося вида - над Горганом не горы нависают, а уютные изумрудные холмы с изогнутыми полями и хвойными рощами. Они почти одинаково смотрятся из любой точки города, где их не скрывают дома, и поэтому вместо вида от Бесполезной башни я покажу вид из района Зенгиан на окраине:

Куда пойманный на Ополченской площади таксист, после основательных поисков в центре, увёз меня в самый дешёвый отель, кажется переделанный из жилого дома. Огромный номер, скорее однокомнатная квартира, оказался в моём распоряжении за 840 000 риалов, то есть примерно за 400 рублей, и заселился я туда на двое суток. У развилки дорог к Башне, центру и отелю - огромное здание, похожее на современный вариант медресе. Что так и есть по сути - это духовное училище имени Имама Хомейни:

Здесь же отходит объездная, проложенная, судя по всему, ещё в 1970-х годах и с той поры оказавшаяся глубоко внутри города - немыслимый сюжет у нас, где строительством дорог всерьёз озаботились уже после наступления депопуляции! Фишка горганской объездной - пышные надземные переходы:

За объездной стоит и вокзал, у которого начнём прогулку по городу:

Расположен он необычно - на паровозик глядят ворота, за воротами виден сквер, а за сквером - собственно, вокзальное здание: по всему видно, что строилась станция на изрядном удалении за городом. Железную дорогу сюда привели в 1961 году, продлив Трансиранскую магистраль от показанной в прошлой части конечной.

Архитектура вокзала - просто не в меру из 1960-х: "унылые бетонные коробки" в те годы имели строить отнюдь не только в СССР. Зато пустынная платформа привлекла меня вагонами, при виде которых я даже не сразу понял, НАСКОЛЬКО они необычны. Просто потому, что вообще-то они совершенно обычны - но только не в Иране, а в странах, где я месяцы чистого времени наездил в поездах. Полвека с лишним Горган был конечной станцией, но в 2009-14 годах сюда дотянули ветку Нового Шёлкового пути через Туркменистан от казахского Бейнеу - там я уже показывал пару лет назад станцию Новый Узень. Может быть поэтому и начальник станции тут казах - к нему я пошёл узнавать расписание, так как он единственный из вокзальных сотрудников говорил по-английски:

Но не по-русски... В этническом плане Голестан - весьма колоритный мирок:

В здешних городах издавна жили мазендеранцы - потомки гирканских кочевников, они давно сделались оседлым народом и усвоили персидскую культуру, сохранив при этом собственный язык. Ныне мазендеранцев около 3 миллионов, больше половины их живёт в самом Мазендеране, но именно по-мазендерански в свою достоличную бытность говорил Тегеран. В Голестане мазендеранцы - около трети жителей, а ещё 7% составляют азербайджанцы - потомки кочевников-каджар.

Ещё треть жителей Голестана - туркмены, издавно кочевавшие по окрестным степям, а ныне и в городах ставшие самым заметным народом. В отличие от шиитов-азербайджанцев, вполне слившихся с персами, туркмены - сунниты, а потому держатся особняком даже в плане внешнего вида. Туркменские кочевья в 1885 году граница разрезала по-живому, и из 8 миллионов туркмен на Туркменистан приходится немногим больше половины. В Иране живёт почти 1,5 миллиона туркмен, ещё чуть меньше миллиона в Афганистане, и Голестан - кажется, самое доступное место, где можно познакомиться с этим народом.

В 1930-х годах к туркменам присоединились другие кочевники с севера - казахи, в Иране искавшие спасения от Ашаршылыка, то есть чудовищного голода, которым обернулась коллективизация в степи. По-настоящему массово, впрочем, казахи бежали в Китай, а в Иране осело всего несколько сотен семей, а половина их потоков в 1990-2000-х вернулась в независимый Казахстан в качестве оралманов (репатриантов). Ныне в Иране около 5 тысяч казахов, и всё же они заметны - может быть потому, что на всю страну это единственный (!) народ монголоидной расы:

С другой же стороны в Голестан ехали белуджи, мазендеранцам и гилянцам близкие по языку, но абсолютно иные по укладу и внешнему виду. Белуджистан - это знойный юго-восток Ирана, продолжающийся юго-западом Пакистана и югом Афганистана. Белуджи - смуглые кочевники пустынь, как считается - потомки парфян, когда-то перебравшихся ближе к Индии и смешавшихся там с древним, известным ещё шумерам, народом малуха. Ныне их 10-15 миллионов, больше половины - в Пакистане, а в Иране их численность оценивается от 2,5 до 5 миллионов человек. В политическом плане белуджи - это такая light-версия курдов, суннитский народ из множества не умеющих договориться племён, разделённый по нескольким странам. Ну а так как белуджи - кочевники, небольшие их общины тянутся пунктиром на север до самого Мерва: несколько десятков тысяч белуджей живёт в Марыйской области Туркменистана. В Голестане, как я понимаю, часть белуджей жили издавна, а часть - приехали в 1960-х годах поднимать целину. Ныне они составляют 10-15% населения остана, крупнейшую местную общность после мазендеранцев и туркмен.

Всё это, конечно, не может не быть взрывоопасным. В Конституционную революцию иранские туркмены, прежде отчаянно сражавшиеся с "белыми волками", стремились объединиться с собратьями хоть бы под властью русского царя, и в 1917 году временное правительство даже попыталось принять Туркменскую степь в состав России. Самой судьбоносной для Голестана, впрочем, из трёх иранских революций была Белая революция - так назывался комплекс реформ, которые проводил в 1960-70-х годах последний шах Мухаммед-Реза Пехлеви. Проводил во многом под давлением американцев, понимавших, что обстановка в Иране не по дням, а по часам накаляется и одними только репрессиями местных коммунистов "не задушишь, не убьёшь". Восток Мазендерана и Туркменская степь с одной стороны были в группе риска в силу своей приграничности, с другой - обладали ценным ресурсом непаханных плодородных степей, ну а с третьей... С 1930-х годов десь уже имелся неплохой задел - мощная инфраструктура дорог и складов, построенных немцами, рассчитывавшими сделать Иран плацдармом для вторжения в "мягкое подбрюшье" СССР. И вот в 1960-70-х годах в Восточном Мазендеране занимались примерно тем же, чем и в Северной Казахстане - поднимали целину. По урожайности гектара и механизации работ будущий Голестан стал самым богатым уголком Ирана... но то в теории, а на практике следствием ударной стройки периферийного капитализма стало появление грандиозных латифундий, которыми владели шах и его приближённые. В 1979 году хозяева иранской целины бежали без всяких перспектив вернуться, но раньше аятолл власть здесь взяла Центральная организация крестьянских советов. Вроде бы и не коммунистическая, действовала она вполне в соответствии с лозунгом "земля - крестьянам!", да вдобавок имела ощутимый уклон в туркменский национализм. Исламская революция здесь утверждалось силой, а бунты, волнения и стычки с новой властью продолжались до 1982 года. Сейчас провинция не выглядит богатой, хотя сельскохозяйственная жизнь за чертой города по-прежнему кипит.
Характерная примета Голестана, наследие иранских "битв за урожай" - обилие старопромышленной архитектуры:

Предыдущий кадр снят с той самой привокзальной эстакады, которая видна на кадре с паровозиком. От вокзала в центр перпендикулярно объездной уходит прямая улица Шохады, по которой и пойдём:

В первом квартале от вокзала - огромная мечеть имамзаде Абда:

По соседству с которой - Горганский археологический музей, занимающий колоритный бетонный дворик:

На кассе мне продали билет и подарили пару туристических буклетов с картой достопримечательностей Голестана, охранники же подали иностранному гостю чай в пластиковом стаканчике. Во дворике - самые крупные экспонаты вроде пифосов или резных надгробий, заставляющих вспомнить Золотую Орду - и там, и тут это влияние Хорезма:

Музей, впрочем, порадовал не только гостеприимством - из 4 областных музеев Ирана, куда я захаживал в эту поездку, он оказался самым современным и качественным: уютный полумрак в залах, удобная для взгляда и объектива подсветка, а главное - повсеместный дубляж на английском! И разве что сама экспозиция невелика, но тут уж, как кто-то заметил в комментах, просто мы как европейцы избалованы хорошими музеями: в Иране средний областной музей едва потянет на плохонький районный в России. Спасает лишь безмерная древность, осколки которой тут встречаются в любой дыре:

Историю Гиркании, затем Табаристана, затем Мазендерана я неоднократно рассказывал прежде, последний раз - в соседнем Сари. Таинственная "земля волков", то есть кочевников Турана, в Парфии была частью исходного союза племён (впоследствии - Семи великих домов), а в империи Сасанидов - тревожной периферией. Хотя граница его и сместилась на север, Туран по-прежнему нависал над Ираном, и вдоль Горган-реки парфяне и Сасаниды во 2-3 веках строили свою Великую стену - линию из валов и 40 фортов с общими гарнизоном в 15-30 тыся человек, протянувшуюся на 194 километра. Теперь она, по аналогии с Траяновыми валами Европы и Чингисхановыми валами Алтая известна как Искандеровы валы. Сам вал ещё можно разглядеть в полях, а вот в музее - его кирпичик:

Но в итоге непобедимые орды пришли с противоположной стороны, не из холодных степей Турана, а из знойных песков Аравии. Через Эльбурс арабы перешли лишь в 8 веке, на сотню лет позже покорения Персии, а вместо единой Гиркании увидели там две непохожие друг на друга страны - воинственный Дейлем и купеческий Табаристан. Но территория нынешнего Голестана порядком обособилась уже тогда: степи вдоль Горгана и Атрека северным краем соприкасались не с морем, а с пустыней Каракумов, и потому от волжско-каспийской торговли так и остались в стороне. Иногда их выделяют в отдельную историческую область - Горган, что не случайно звучит как промежуточный вариант между "Ургенч" и "Гиркания". Горган глядел не столько на Хазарию, сколько на Хорезм, а правившая здесь в 928-1090 годах делеймитская династия Зияридов не раз меняла сюзеренов, от мазендеранских Баванд переходя в вассалитет то к таджикам Саманидам из Бухары, то к тюркам Газневидам из нынешнего Афганистана.

Газневиды были и первыми в экспансии тюрок в Перднюю Азию, но их провинцией Табаристан так и не стал. Более успешными в вопросах завоевания мира оказались Сельджукиды, покорившие огромную территорию от Арала и Балхаша до Ормуза и Босфора. Их гигантская империя не была долговечной, но оставила задел в виде расселившихся по всем её пределам огузских племён, в последующую тысячу лет и писавших историю Передней Азии.

Правда, для этого пришлось сначала оправиться после распада империи и катастрофических нашествий Чингисхану, Хулагу и Хромого Тимура. Нынешний триптих огузских народов довольно условный: прежде это было множество кочевых племён и оседлых кланов, многообразие которых в итоге свелось к шиитам (азербаджанцы), суннитам-кочевникам (туркмены и туркоманы) и оседлым суннитам (турки). И как на руинах Древней Руси поднялись Москва и Литва, так и на руинах Сельджукской империи спустя несколько веков поднялись Османы и Сефевиды. Это не Турция и Персия бились насмерть в 16-17 веках, а огузы-сунниты во главе византийцев и огузы-шииты во главе иранцев... От Сельджукид до Сефевид, впрочем, были ещё Кара-Коюнлу и Ак-Коюнлу (Черные овны и Белые овны) - хозяйничавшие от Каспия до Анатолии племенные союзы, странные названия которых восходят всего лишь к их тамгам.
Впрочем, тут я ушёл в сторону - на кадрах выше и ниже артефакты 11-13 веков, в целом бывших упадком Табаристана:

Табаристан сельджукиды покорили, едва заметив, а позже он остался в державе Хорезмашахов - крупнейшем осколке сельджукидской империи, по размеру и потенциалу сопоставимый с ней примерно как нынешняя Россия с Советским Союзом. Затем и Хорезм втоптали в пыль монголы, и на табаристанском острове Абескун, что я показывал в прошлой части, сгинул последний хорезмшах. Табаристан, ставший теперь Мазендераном, оставался периферией то монгольских ильханов из Тебриза, то кипчаков Тимурид из Самарканда на переднем крае войн с Ак-Коюнлу, и наконец - азербайджанцев Сефевидов. Последние хоть и тюрками были, а по сути дела возродили Иран, который предыдущую тысячу лет, со времён падения Сасанидов, был и не государством вовсе, а лишь роскошной исторической сценой. В обновлённой Персидской империи Мазендеран сделался неотъемлемой частью, и в общем стал для неё примерно тем же, чем для Китая - Маньчжурия. Сефевиды были выходцами из кызылбашей - союза кочевников-шиитов, одним из сильнейших племён которого были каджары. От греха подальше очередной шах расселил их по разным концам империи, и крупнейшая каджарская группа отправился именно в Мазендеран. А когда пали Сефевиды и сменившие их курды Зенды, из Мазендерана в конце 18 века вышла на равнины Персии новая Каджарская династия во главе с воинственным скопцом Ага-Мухаммедом, чьей вотчиной был Астрабад.

Город с таким названием известен с 947 года, и основан был, скорее всего, арабами где-то в 8 веке как аванпорт древнего Горгана. Уровень Каспия тогда был гораздо выше, реки Мазендерана - полноводнее, да и текли иначе: Горган-река впадала в нынешний Горганский залив, и Астрабад располагался в её доступных для каспийских кораблей низовьях. Но море отступало, и древний Горган выше по течению из шумного торгового города всё больше превращался в стоящую на отшибе цитадель Зияридов. С их низложением в 1090 году он окончательно зачах, а Астрабад так и остался восточным форпостом каспийской торговли, важнейшей перевалкой с водных путей на караванные тракты. Но вот последние-то и подкачали: окрепшая на западе Османская империя обрубила привычные европейцам пути на Восток, и страшнее Чингисхана для Средней Азии оказались вряд ли слышавшие о ней Бартоломеу Диаш, Фернан Магеллан, Афонсу Альбукерк... Из среднеазиатских пустынь торговые пути переместились в океаны, и стоящий в стороне от волжского торгового пути Астрабад начал клониться к упадку. В 1668 году его разграбили казаки Степана Разина, в 1723-32 Астрабад вместе со всем Мазендераном номинально входил в состав России (но - даже без присутствия её войск, стоявших тогда в Ширване и Гиляне), а Ага-Мухаммед Каджар свою резиденцию предпочёл перенести сначала в Сари, а потом и вовсе в Тегеран за Эльбурсом. Из затяжного упадка Астрабад начал выкарабкиваться лишь в конце 19 века - через него снабжались персидским продовольствием гарнизоны Русского Туркестана. Да и торговый путь на Бухару и Самарканд стал актуальнее, когда на том его конце средневековые эмираты и ханства сменила огромная Российская империя. В 1937 году Реза-шах Пехлеви зачем-то переименовал Астрабад в Горган, хотя на месте настоящего древнего Горгана стоит скорее соседний Гумбади-Кавус, куда мы доедем в следующей части. Ну а дальнейшую историю поднятия целины по-ирански я уже рассказывал выше...

Так что покинув музей, идём дальше по улице Шохады. После Решта и Сари вид Горгана какой-то более суровый и простой - вместо аляповатых фасадов тут куда чаще видишь голые кирпич и бетон:

А мечети, наоборот, украшены неожиданно тонко и обильно:

В какой-то момент по левой стороне обнаружился указатель на "такие (мавзолеи) и исторические памятники Михенгаранской тропы", и я, разумеется, не замедлил им воспользоваться. За поворотом действительно обнаружился мавзолей зановоделенного вида:

И маленький кусочек Старого города. Здесь, если верить информационному стенду, была махалля гвоздильщиков, и скорее всего интереснее других махаллей она лишь тем, что местные жители догадались скинуться на инфостенд и указатель.

В основном Старый город лежит по другую сторону улицы Шохады. Чуть дальше с неё хорошо виден мавзолей имамзаде Мохсена бин Мусы бин Джафара, который я бы принял скорее за колодец:

Ещё немного - и улица Шахады выводит на площадь Шахдари, то есть попросту Городскую. Здесь это автокольцо, окружённое домиками 1920-30-х годов:

И пересечённое надземными переходами - здесь они не столь вычурны, как на объездной, но зато с эскалаторами!

На краю площадь - мэрия (1925), при всей простоте облика изящно сочетающая функционализм с национальными мотивами:

Обратите внимание на человека с кадра выше, при виде фотоаппарата закрывшего рукой бородатое лицо. Если я верно понимаю, это суннитский мулла, и представители суннитского духовенства на этой периферии шиитской страны в принципе довольно заметны.

Улица Шохады же (или её продолжение за площадью) ещё через квартал выводит к шахскому дворцу (1963):

Сочетание слова "дворец" с датой из "1960-х" для постсоветского человека удивительно, но шахские дворцы - такая же обыбеднность в Иране, как у нас ДК с колонными портиками. Тем более после Исламской революции многие дворцы аналогами ДК и сделались, а их сады стали общедоступными парками.

Прежде я уже показывал шахские дворцы в Энзелях и Казвине. Горганский дворец кажется более грузным, но явно крупнее них - сюда шах ездил курировать освоение целины, а учитывая огромные латифундии в его прямой собственности, этот дворец можно считать и бывшим шахским поместьем.

Рядом ещё какие-то дома почти конструктивистского облика:

И опять - отголоски Старого Астрабада:

К самому центру которого вплотную примыкает площадь Шахдари: по улицам к югу от неё дворец, к северу - вокзал, а к западу - Бесполезная башня. Угол между северной (по которой мы пришли) и западной улицами занимает типичный для Ирана базар, а из его толчеи неприметные ворота выводят на просторный двор. Это сердце Астрабада - конечно же, Соборная мечеть, основанная ещё при Сельджукидах. Старейшие её части, в первую очередь "пенёк" минарета со знакомой по Средней Азии кладкой из кирпичных узоров, построены в 1414-26 годах. Как сказано в персидской википедии - в период Кара-Коюнлу, что довольно странно - Чёрные овны правили в Закавказье, время же Белых овнов наступило на несколько десятилетий позже.

Но наследием той же традиции является мавзолей Имамзаде-Нур (1453), стоящий парой кварталов глубже в Старом городе:

У него 12 граней, и ни на одной узор не повторяет другие:

А на портале - террактовоые узоры. Всё это здорово напомнило мне домонгольское зодчество Средней Азии, уцелевшими памятниками которого особенно славится Бухара. Как живая традиция оно пережило нашествие Чингисхана в Ферганской долине и Синьцзяне, и видимо на другой периферии Хорезмской империи - здесь:

А вокруг раскинулся Старый Астрабад с лабиринтами узких улиц. По сравнению с Казвином он куда лучше сохранил архитектурную ткань, по сравнению с Сари и Рештом - колоритную повседневность. И его архитектура - где-то на полпути от Бухары и Хивы до Бахчисарая и Шеки:

Справа - типичный Туркестан, слева - типичное Закавказье:

Колотушки на воротах мне всегда представлялись бухарским обычаем, а оказались - персидским. И несмотря на близость Хорезма - никакой деревянной резьбы:

По пути от Джума-мечети и Имамзаде-Нур - пара самых роскошных домов Астрабада. На дальнем даже табличка с английским дубляжом сообщает, что это дворец Багери:

Но ближний лучше виден с улицы:

Так и блуждал я по астрабадским переулкам - сначала куда глаза глядят, а затем - в поисках лавки с лепёшками, которая тут оказалась одна на пол-города и с очередью, как у нас в 1990 году.

А закоулка Астрабада - таинственны и колоритны:

И никогда не знаешь, какой вид в них откроется за углом:

Какая-то мечеть без минарета, но что удивительно - во вполне аутентичном приземистом здании. Около неё я покинул Старый Астрабад, вернувшись к шумным улицам:

Напоследок - несколько кадров с дороги в Гумбади-Кавус. Маршрутки и савари отходят туда с автовокзала, упрятанного во двор на восточной окраине. И зелёные холмы из начала рассказа отсюда уже не видны, зато над домами вновь нависают вершины Эльбурса. Эльбурс остаётся константой всего иранского маршрута - он нависал над Гиляном с юга и запада, над Казвином и Тегераном с севера, а теперь и над Мазендераном снова с юга. Длина Талышских гор и собственно Эльбурса - 900 километров, а с тянущимися дальше на восток Туркмено-Хорасанскими горами (к коим принадлежит и нависающий над Ашхабадом Копетдаг) и все 1500, немногим меньше, чем Урал. Высота же их в среднем 2,5-3 километра, и лишь Демавенд над Теграном делает Эльбурс немногим ниже, чем Эльбрус.

Дальше на восток - бескрайние поля пшеницы, кукурузы, хлопка, а среди них элеваторы, силосы, небольшие заводики разных эпох:

В том числе совершенно непривычные в Иране старые кирпичные трубы:

На трассе - несколько городков, в том числе Фазельабад (19 тыс. жителей) со старинным мостом через речку: