Путешествие в Калькутту (48 фото)

«Жизнь — бездна неведомого, ступи на нее не страшась», — завещала мать Тереза, главный калькуттский бренд.

А в фильме «Евротур» я слышал, что если наступить голой ногой на пол общественного туалета в Калькутте, то впоследствии придется ампутировать ногу. Я видел этого человека здесь. Он положил ногу рядом с собой и просил для нее подаяния. Такой я видел Калькутту в 2011 году. С тех пор я приехал сюда уже в третий раз.

И все-таки Калькутта — город культурный. Обратная от Мумбаи сторона Индостана — кажется, что вроде одна страна, но если присмотреться — всё здесь иначе. Калькутта, которую зачем-то переименовали в Колкату, совсем недавно была регионом прокоммунистическим. На центральной площади стоит Ильич в пальто при 30 градусах и в традиционной индийской гирлянде, стены трущоб покрывают большие граффити со Сталиным.

Люди до сих пор печатают на печатных машинках. На одном из самых больших стадионов Азии сушится кипа грязных ковров и привязан голодный козел. Сегодня я расскажу, за что я еще люблю Калькутту.

Уличные бани

Ванна в каждой квартире — это удобно. Это правильно. Но то, что в бане выглядит как ритуал, в ванной — обычное смывание грязи.
Потому калькуттские мачо из бедных районов стекаются к этим импровизированным баням под открытым небом с ведрами и полотенцами.

Сонагачи

Сонагачи — это особый квартал Калькутты. В Сонагачи (что в переводе означает «золотое дерево») обитают… конечно же!.. проститутки. Что же еще сюда может привлечь?! Снарядив карету в один конец за 200 рупий, потому что дешевле сторговать не удалось — все таксисты, услышав нужный квартал, крестились и уезжали, мы поехали посмотреть потаскушек.

Правый карман грела бутылка, левая рука щупала в кармане нож. О их наличии я ежеминутно сообщал своим спутникам. «Да отдай мне уже что-то из этого», — говорил каждый раз Олег.

Надо сказать, что «масштаб бедствия» тут посильнее, чем в Мумбаи. Шлюх гораздо больше, больше и клиентов, и просто зевак вроде нас. Одна 50-летняя мадам завела в комнату, но на мои протесты: «Веди дочерей! Хотя бы посмотрим!» — она уперлась руками в косяк двери и не выпускала.

С одной из барышень разговорились. На вопрос озвучить ценник — она написала на пыльном стекле рядом стоящего такси число 100. Сто рублей и это еще без торга!

Мать

Но самая сильная в этом городе была Мать. Она всё делала. Носила воду, рубила дрова, поднимала на ноги калек, колотила лентяев.

Когда мать Тереза умерла — город вернулся на круги своя.

В ее обители можно посмотреть комнатку, в которой жила Мать, могилу и музей. В музее — ее сандалии, сари и тюбик «Колгейта».

Заслуживает внимания также экспозиция, где жизнь матери Терезы представлена с участием кукол Барби. Барби там в бело-синем монашеском одеянии пришивают отрезанную ногу Кена.
Через дорогу от обители располагается «Русская пекарня», огромный цех по производству… сухарей! Круто, да?

Цветочный рынок

Это одно из самых красочных явлений, что я видел в жизни. На куче говна, мочи и прочих отбросов эта нация умудряется при помощи солнца и цветов создать неповторимое сочетание праздника.

Носильщики

А вообще, на расстоянии от Калькутты веяло романтикой. Казалось, что в порту должны до сих пор стоять английские корабли, а темнокожие люди — нести на эти корабли на своих головах тюки и баулы с пряностями. Кораблей я что-то не заметил, а вот тот, кто ничего не несет на своей голове, выглядит здесь белой вороной. Потому что несут все и всё, с одного места на другое.

Там этот груз подбирает кто-то еще и несет обратно. Те, кому нечего нести, складывают на макушке руки — и несут хотя бы их. Как угодно, но здесь голова должна использоваться по назначению!

Боже, какие конструкции они водружают у себя на голове! Иногда кажется, что такое давление должно как-то отражаться на мозговой деятельности. Но я пообщался с несколькими носильщиками… и понял: действительно отражается.

От вокзала Хаура до конца длиннющей Махатма-Ганди-роуд они запруживают собой всё.

Идти по этой улице — это значит уворачиваться от бесчисленных встречных автобусов, пригибаться от идущих на тебя людей с десятиэтажной поклажей.

И всё это бесконечно сигналит: корзины, баулы, тюки, люди, автобусы, люди, баулы, тележки, тюки, рикши, люди, автобусы, баулы, тюки, люди, пара голодных козлов, люди, люди, баулы, тележки, тюки, рикши, рикши, люди, автобусы, баулы, тюки, люди, автобусы, люди, баулы, тележки, тюки, люди, автобусы…

Трамваи и такси

Вообще в Калькутте есть метро. Чтоб все желающие влезли в вагон — полиция подпирает их сзади, уплотняя вагон до такой степени, что был бы почестнее — пришлось жениться на индийке.
В городе очень красивые трамваи, оставшиеся как будто еще со времен присутствия англичан.

Сильно покоцанный временем и с непременным кондуктором на весу. Кондуктор тоже обычно покоцанный.

Запрыгивая на ходу на подножку, ты ныряешь уже в темноту автобуса. Потом толпа выносит тебя обратно на нужной остановке.

Но прежде всего Калькутта — это такси. Миллион «элегантных» круглофарых машин ежедневно превращают дороги города в желтые реки.

Торпеды местных водил как иконостас: наклейки с диснеевским Винни-Пухом перемежаются с Ганешей и Криштиану Роналду. А иногда и полностью усыпаны теми гирляндами с Цветочного рынка.

Ходячие рикши

У каждого крупного города Индии свои особенные средства передвижения. В Калькутте, как в старые добрые времена, рикши ходят ногами, а не ездят на тук-туке, как в остальных городах. Ты гордо возвышаешься над всей толпой, сидя в его кресле.

И самое крутое — повозки уже по-бангладешски расписываются любимыми героями фильмов.

Индийский фотошоп

Безусловно, мастера «индийского фотошопа» распространены по всему полуострову, но только в Калькутте это приобретает стихийный масштаб. Когда отсутствие теней под ногами — это норма, отзеркаленные дети заполняют собой пространства картинки.

Что движет дизайнером, лепящим своего клиента в парадном индийском костюме на Красную площадь в Новый год? Почему он у него при этом взлетает над землей?

Зачем клеить его на фоне машин, которыми он никогда не будет обладать?

Почему эти двое из ларца одинаковы с лица, но разные по пропорциям?

И ведь за это еще и платят!

Саддер-стрит и мясной рынок

Sudder-street — главная туристическая улица города. С сотней дешевых и раздолбанных гестхаусов, харчевен, пройдох, дохлых интернет-кафе с выпуклыми экранами и скоростью соединения времен 90-х.

Находящийся рядом, между фруктовым и вещевым, мясной рынок дополняет картину. Небо над ним — всё в ястребах. Небо под ним — всё в воронах. Ниже — само мясо. Еще ниже — крысы.

Я пробегаю мимо него, зажав нос.

А в целом классная улочка. Четыре года назад в туалете моего номера не было половины стены и всё это выходило на улицу. Дверь в санузел удерживалась пластиковой бутылкой от муравьев и мышей, что норовили залезть в комнату.

Гаты и урны

Набережная Ганги, в отличие от Варанаси, не заполнена кострами для сжигания тел. Сверху, по Ганге, и так много дряни спускается вниз. Но Ганга без дела не стоит — через каждые полкилометра сотни людей входят в ее воды для священного омовения.

И как прекрасно среди всего этого смотрятся местные урны, вершина калькуттской фантазии.

И, как и любой город, Калькутта — это ее улицы. Всегда полные солнца, со смесью ислама, индуизма, коз с внешностью Венсана Касселя, безумных афиш болливудских фильмов, трансвеститов, повсеместных серпов и молотов, арабской вязи, бенгальской кухни… Волшебный город! Я люблю его. Калькутта — это сама жизнь!