История Байконура, который был совсем не Байконур (6 фото)

Как возникло это название? Космодром так назвали по имени ближайшего города? Или новый построенный город назвали по имени космодрома?

Оказывается, в самом начале истории города и космодрома ни один ни другой не назывались Байконуром…

Из воспоминаний В.А. Скробана: «Место, в котором я служил, закрытый город Ленинск, и космодром в его окрестностях в казахской пустыне Тюра-Там называли Байконуром неофициально, из соображений секретности. Мы знали, что на самом деле Байконур — это глухая деревушка севернее, в которой нет никакого космодрома. Надо было, чтобы враги Родины думали, что запуски ракет производятся там, чтобы отвлечь внимание от космодрома настоящего».

Представляете! У меня не укладывалось в голове, как это легендарное название оказалось пустышкой! Если вы начнете искать на эту тему информацию, то не найдете абсолютно НИ-ЧЕ-ГО! И вот почему:

«12 февраля 1955 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР совместным постановлением утвердили создание Научно-исследовательского испытательного полигона. Этот полигон предназначался для проведения испытаний ракетной техники, способной как доставлять ядерные заряды на огромные расстояния (в частности до США), так и исследовать космическое пространство, о чем человечество мечтало с давних времен. Расположение космодрома было выбрано не случайно. Удаленность от больших трасс и ж/д путей, удаленность от границы. С точки зрения климата этот район для стартов ракет благоприятен — более 300 солнечных дней в году, мало осадков, низкая влажность, короткая зима. Место для космодрома было выбрано из трех вариантов — северокавказского, дальневосточного и казахстанского. Размещение космодрома южнее было нежелательным из-за расположения трасс и основных полей падения отработанных ступеней в Китае или густонаселенных районах Средней Азии. Территория космодрома и сопутствующих ему служб оказалась в излучине Сырдарьи, посередине между двумя райцентрами Кзыл-Ордынской области — Казалинском и Джусалами, около разъезда Тюра-Там. Естественно, что все У-2, пролетавшие над Казахстаном, включая самолет Пауэрса, тщательно фотографировали гигантское строительство реального объекта.

Для обеспечения секретности объекта было начато строительство мнимого космодрома. На северных отрогах хребта Алатау в Казахстане есть поселок Бойконыр или, по-русски, Байконур. В начале 50-х годов с большими трудностями туда завезли лесоматериалы и возвели из них макет стартовых устройств космодрома. Как это было во время войны, когда для отвлечения бомбардировочной авиации противника строили ложные аэродромы с фанерными муляжами самолетов. Ни дорог, ни источников водо- и электроснабжения там не было. То есть и прятать было нечего. Американские разведывательные самолеты Байконур вниманием не жаловали. Тем не менее «космодром» на Байконуре охраняли вплоть до начала 70-х годов. Все сообщения в советской печати о запусках спутников местом запуска указывали Байконур. Постепенно это название стало ассоциироваться с настоящим космодромом. Хотя, «чтоб никто не догадался», этот настоящий космодром и район формирования полигона в первой половине 1955 года имел условное наименование «Тайга».

Строительные работы на полигоне были начаты во второй половине зимы 1955 года военными строителями под руководством Г. М. Шубникова. Поначалу военные строители жили в палатках, весной появились первые землянки на берегу Сырдарьи, а 5 мая было заложено первое капитальное (деревянное) здание жилого городка.

Официальной датой рождения города и полигона считается 2 июня 1955 года, когда директивой Генерального штаба Министерства обороны СССР была утверждена организационно-штатная структура 5-го Научно-исследовательского испытательного полигона и создана войсковая часть 11 284 — штаб полигона. Полигон и поселок получили неофициальное название «Заря».

В течение второго полугодия 1955 года продолжалось строительство деревянных административных и жилых зданий (в основном барачного типа) на улицах Набережной и Пионерской, впоследствии за этим районом (южная часть города) закрепилось название «Деревянный городок». Общая численность гражданского и военного персонала, работающего на полигоне, к концу 1955 года превысила 2500 человек.

Летом 1956 года началось строительство кирпичного казарменного городка в квартале, получившем название «Десятая площадка» (ныне ул. Гагарина). Позже этим термином в разговорной речи нередко называли и весь поселок Заря (впоследствии — п. Ленинский и г. Ленинск). В конце 1956 года для военнослужащих полигона был установлен новый почтовый адрес — Кзыл-Орда-50 (позднее он был сменен на Ташкент-90, который действовал до конца 1960-х годов). К началу 1957 года численность персонала полигона превысила 4000 человек.

Первоначальным проектом предусматривалось, что поселок расположится на обоих берегах реки, однако мощное весеннее половодье заставило уже через несколько лет отказаться от этого замысла, тем более что постройка моста через реку потребовала бы значительных финансовых и временных затрат. Строительство поселка развернулось на правом берегу реки, для защиты от паводковых вод в южной части поселка была сооружена специальная двухметровая дамба.

29 января 1958 года Указом Президиума Верховного Совета Казахской ССР поселку на площадке 10, не имевшему названия, а неофициально называвшемуся Заря, присвоено название Ленинский. По проекту поселок был рассчитан на постоянное проживание около 5 тысяч человек. Однако, благодаря интенсивному расширению проводимых на полигоне опытно-испытательных работ, уже в конце 1959 года в поселке Ленинский проживало 8000 человек, а к концу 1960 года — более 10 000 человек.

В конце 1950-х — начале 1960-х годов проводилась массовая застройка поселка трехэтажными кирпичными домами («сталинского» типа с высокими потолками) в границах улиц Осташева — Коммунальная — Носова — Ленина, Носова — Коммунальная — Шубникова — Речная; построены четырехэтажные здания — штаб полигона и универмаг — на площади Ленина.
Жилой город получил вполне официальное название Ленинск, и уже намного позже, в конце 90-х годов, ему было присвоено его сегодняшнее имя. В связи с чем на карте Казахстана появился второй Байконур. А 5-й НИИП получил открытое название «Космодром Байконур» (для публикаций в прессе и т. п. целей) после первого полета в космос человека — Ю.А. Гагарина, состоявшегося 12 апреля 1961 года, в этот день космодрому было вручено Боевое знамя".

Вот делится воспоминаниями заслуженный строитель России, прораб легендарного «Гагаринского старта» полковник в отставке Сергей Алексеенко.

— Сергей Андреевич, понятно, засекреченность строительства космодрома была страшная. Но вы-то, военные строители, знали, что возводили?

— Нет. Знали только, что минобороны создает ракетную базу для защиты своих рубежей, нанесения ответного ядерного удара по США в случае войны. В легендах прикрытия Генштаба она имела название «Стадион». Первые строители прибыли на станцию Тюра-Там в январе 1955 года. Но лишь в сентябре начались работы по рытью котлована под первый старт. Техники поначалу не хватало: каких-то пять скреперов, два бульдозера, столько же экскаваторов, пять самосвалов. Все. И это чтобы за считаные месяцы вынуть из котлована глубиной 50 метров более одного миллиона кубометров породы! Все равно что Азовское море вычерпывать ложкой.

А тут еще с глубины полтора-два метра пошел не песок, а ломовые глины, которые не брал ни один ковш. Попробовали рыхлить отбойными молотками — бесполезно. Зато разные представители из инстанций, глядя в чертежи, удивлялись «безделью и лености» тогдашнего прораба. И так довели его, что он, разочарованный в своих способностях «выкопать какую-то яму», слег в больницу. Я тогда работал на других объектах. Помню, еще подумал: не дай бог попасть на котлован. И как сглазил: с января 1956 года меня назначили прорабом на первый космический старт. Так что начал Байконур с нуля и прошел всю стройку. До подписания акта сдачи «Гагаринского комплекса», а потом и прочих в эксплуатацию.

— Сергей Андреевич, почему, по вашему мнению, лунную ракету Н-1 преследовали неудачи: аварии следовали одна за другой?

— Я убежден: «лунник» погиб из-за плохой газодинамики стартового сооружения. Трехлепестковый старт лунной программы Н-1, на котором настояли проектировщики, «экономично» сокращал объемы земляных работ. Но за такой «экономичностью» маскировалось отсутствие главного условия нормального старта — не было места для свободного пробега газовой струи ракеты. И она сама себя сжигала при старте.

— Правда, что Королев считал Байконур счастливым местом на земле?

— Да, наряду с Одессой, Москвой и Троице-Сергиевой лаврой. Почему? При рытье котлована под «Гагаринский старт» на глубине 35 метров было обнаружено древнее костровище. Несколько поленьев были уже покрыты серебристыми высолами. Мы срочно вызвали археологов из ближайшего города. Но они так и не приехали. Тогда я сложил остатки костра в ящик, а одно полено отправил в столицу. Оттуда через три месяца пришел ответ: находке 10−30 тысяч лет. Узнав об этом, Сергей Павлович резюмировал: «Самое главное, что мы строим сооружение на берегу жизни древней цивилизации, значит, это место будет счастливым и для нас». А небольшой уголек положил в спичечный коробок и унес с собой.

— Скажите, а ракетчики не чувствовали себя на космодроме белой костью по сравнению со строителями?

— Никогда! Мы жили в равных условиях: тяжело — так всем. Полегчало — так тоже всем. Главный конструктор говорил: «Наземные стартовые сооружения — это больше чем ракета. Ракета без них — металл, начиненный оборудованием. И потому мы к строителям относимся так же, как и к ракетчикам, ибо они вместе делают одно большое дело».

— А были в истории космодрома анекдотические случаи?

— Сколько угодно. Скажем, такой. На 1957 год помощник Королева заказал цистерну спирта — 12 тонн для промывки систем и прочее. А израсходовали только 7 тонн. Что делать? Ведь знали, что Госснаб СССР на очередной год выделит не больше «расхода». Помощник вызвал бульдозер, вырыли возле цистерны яму и туда слили оставшийся спирт. Засыпали песком. Но кто-то разнюхал, разгреб песок… Черпали прямо котелками. Так на полигоне, где царил сухой закон, появилась выпивка. Правда, порядок навели быстро — остатки спирта просто-напросто выжгли. А Сергей Павлович потом еще долго вздыхал: «Вот стыд-то какой, такое добро и в землю!»