Вот перед кем я преклоняю колено (5 фото)

Ирена родилась в Варшаве в 1910 году. Ее отец был врачом, но умер, заразившись тифом, когда девочке было 8 лет. Когда гитлеровская Германия оккупировала Польшу, Ирена устроилась на работу в муниципалитет столицы. Таким образом она могла помогать своим друзьям, которых гитлеровцы согнали в Варшавское еврейское гетто. Сначала она тайно носила им еду, лекарства, деньги. Вместе с помощниками изготовила 3000 фальшивых паспортов, чтобы помочь людям бежать.

Но в 1940 году неевреям было запрещено посещать гетто. И тогда Ирена находит работу в городском отделе здравоохранения. Медсестры могли свободно проходить в гетто, чтобы проверять его обитателей на наличие инфекционных заболеваний — нацисты боялись эпидемий. К 1942 году уже стало ясно, какая судьба ожидает еврейские семьи — газовая камера в Освенциме или другом концентрационном лагере. К этому времени Ирена вступила в подпольную организацию помощи евреям, главной целью которой было спасение детей из гетто.

Ирена и ее друзья-подпольщики разработали особые маршруты спасения. Младенцам давали снотворное, помещали в маленькие коробки с дырками, чтобы они не задохнулись и вывозили в машинах, которые доставляли в лагерь дезинфекционные средства. А иногда прятали в сумках для инструментов и под сиденьями трамвая. Детей постарше выводили через канализацию и подвалы домов, через здание городского суда, примыкавшее одной из сторон к гетто, вывозили на телеге в мешках с мусором.

Малыши в любое время могли заплакать, и один из соратников Ирены, возница телеги, всегда держал при себе собаку: при приближении немцев он давал псу команду лаять, чем заглушал плач детей. Операции были рассчитаны по секундам. Один спасённый мальчик рассказывал, как он, затаившись, ждал за углом дома, пока пройдёт немецкий патруль, потом досчитал до 30 и выбежал на улицу к канализационному люку, который к этому моменту открыли снизу. Он туда спрыгнул и по канализационным трубам был выведен за пределы гетто.

Самое трудное было уговорить родителей отдать детей. Ирена вспоминала, что они задавали ей всегда один главный вопрос — может ли она гарантировать безопасность их детей. Ирена честно отвечала — нет. Но одно она могла им обещать точно — по крайней мере, у детей хотя бы появится шанс на спасение.

Вывезенных таким образом из гетто детей распределяли по заслуживающим доверия польским семьям. Кого-то отдавали в приюты и монастыри. А чтобы родители, если выживут, смогли найти и вернуть своих детей, Ирена придумала нехитрый способ: записывала их настоящие имена и фамилии на бумажках, складывала их в стеклянные банки, а потом закапывала в саду. После войны именно по этим бумажкам спасенных детей передавали выжившим родственникам. Большинство из них впоследствии переехали в Израиль.

Подвиг Ирены продолжался с 1942-го по 1943 год. За это время ей и ее соратникам удалось вызволить из гетто 2500 еврейских детей. Но потом на нее донесли. Ее пытали и должны были расстрелять. Но за большую взятку охранник отпустил ее. Хотя ее имя значилось в списках расстрелянных. До конца войны она скрывалась под чужим именем. В 1943 году нацисты сожгли Варшавское гетто, обрекши на смерть всех его обитателей.

Мир узнал о Ирене Сендлеровой только в 1999 году, когда несколько американских школьниц, вдохновившись заметкой в местной прессе, решили разыскать родственников храброй полячки. Но оказалось, что она сама жива — единственная из группы подпольщиков, кто помогал спасать детей.

Польский парламент признал ее национальной героиней. А в 2006 году польский президент и премьер-министр Израиля выдвинули Ирену Сендлерову на соискание Нобелевской премии мира. Но поскольку подобные премии — это прежде всего политика, ее вручили американскому вице-президенту Альберту Гору за фильм о глобальном потеплении.

Ирена Сендлерова дожила до 98 лет и последние годы жизни провела в частном санатории Елизаветы Фиковской, которую она спасла из гетто в июле 1942-го в возрасте в шести месяцев: ее вынесли в ящике с плотницкими инструментами.

От себя же добавлю.
Я не еврей, как и мои родственники.
Просто я всеми фибрами души ненавижу фашизм и геноцид.
И еще, в наше время, когда все становится с ног на голову, когда восхваляют и возносят всякое дерьмо, считаю, нужно помнить тех, кого действительно нельзя забыть!