Без лица — что прячет человечество за маской? (29 фото)

Кто мы есть? Почему мы здесь? Что такое сознание? Можем ли мы стать другими, и чем мы отличаемся друг от друга? Что остается от нас, когда мы уходим? Эти вопросы придумал не я, не вы (даже если вы тоже), не Шекспир и не Чехов — никто из великих, и никто из никчемных. И все они одновременно. Эти вопросы задавал себе наш вид с первого момента обретения зачатков самосознания. Мы даже не знаем, задают ли себе эти вопросы другие виды —настолько они просты и одновременно всеобъемлющи. То есть, не то что, возможно, обезьяна уже об этом думала, но может даже дельфины, или первые приматы.

Я не шучу. Почитайте, например, об изучении духовности у шимпанзе. Они бросают камни в водопад, кричат и затем медитируют. Они совершают ритуальные танцы в дождь и при виде лесных пожаров. Они строят храмы-тотемы из камней среди корней древних деревьев.

Дельфины умеют мыслить абстрактно, мимикрировать, подражать и копировать поведение, осознают себя, имеют фирменные посвистывания (имена), узнают себя и других дельфинов в зеркале и на изображениях.

Удивительно ли то, что человечество использует маски для познания себя чуть ли ни с момента, как мы смогли их сделать своими лапами? Используем как в ритуалах или церемониях, так и для защиты, на охоте, в спорте, на праздниках или в войнах, в качестве украшений. Сегодня — для борьбы с эпидемиями и психотерапии. Но что есть маска? Зачем мы меняем облик? Давайте подумаем вместе с SV о наших личностях в разрезе культов головы и срезов лица.

Первый камень в огороде

Самая ранняя из известных масок относится к периоду в 30-40 тыс. лет назад, и, строго говоря, ни маской, ни принадлежащим человеческому виду аксессуаром не является. Это антропоморфный булыжник из кладовки какого-то неандертальца. Возможно маски в тот период тоже делали, но проблема в том, что из такой давности веков к нам может дойти только камень. Поэтому формально отсчет начинается именно с этой находки во французском городе Рош-Котар в отсутствии других артефактов из кожи, говна и палок, латекса и чего бы там древние не придумывали.

В этом месте, в пещере обитания древних людей, был обнаружен совершенно особый предмет, несомненно изготовленный искусственно: это кремень с естественным отверстием, в которое был помещен маленький кусочек кости. Кремень был доработан до определенного сходства с чей-то рожей и содержался в пещере, где жил древний волосатый фантазер. Но что это именно за булыжник и зачем ему было придавать вид лица с косточкой в носу - проблема антропологии и археологии, отдающая неразрешимостью за километр. Но в самых ранних находках, которые мы можем связать с материальной культурой, любые антропоморфные изображения или объекты связаны с носителями безупречного авторитета — они посвящены богам и духам. Изучать подобное искусство у волосатых антропологов принято в сравнении с племенами, наиболее близкими к древним укладам жизни железного и каменного века.

Где-то в Африке

Заглянем для начала в гости к Чокве — это народ группы банту, проживающий в Конго и на северо-востоке Анголы. Сегодня их общее количество около 2 млн. человек. Живут они в лесной саванне, вдоль рек и болот с полосками тропических лесов. Это издревле умелые охотники. Хотя сейчас в-основном выращивают маниоку, ямс, просо, бобы, арахис и кукурузу. Традиционные религиозные верования Чокве сосредоточены вокруг поклонения духам предков. В группах, где существуют вожди, их считают представителем бога Калунги или Нзамби, и называют Мванангана или «надзиратель земли». Люди чокве верят, что ремесленные изделия и резные предметы являются духовными, соединяют их со своими предками и богом Калунга (или Нзамби). С начала колониальной эпохи Чокве в массовом добровольно-принудительном порядке приняли христианство, однако первоначальные верования отчасти сохранились и мутировали в табуированные практики и ритуалы для посвященных. Откуда появились Чокве?

В какой-то момент в истории, которая восходит то ли к концу 15-го то ли началу 16-го века, вожди Лунды вторглись в то место, где сейчас Ангола, покоряя местных жителей — народ Мбвела. Империя Лунда — это объединившиеся племена рыболовов и сельских жителей под эгидой деятельного Конголо Мвамбы в 1585 г. Как давно они там жили до него — черт его знает. Из этого небольшого империалистического конфликта и противостояния внешней силе из местных племен и возникли Чокве как единая группа. К 1860-му их численность росла с удивительной скоростью. В конце 19 века Чокве разошлись в районы Кванго (Бандунду), Касаи и Шаба, расположенные в современном Заире, где по-прежнему проживает большое их количество, а в первые годы этого века, они сдвинулись в северо-западную Замбию. Культура Чокве достигла своего пика в 18-м и 19-м веках, когда была эпоха великих вождеств. Раскрылся великолепный стиль искусства, появились штуки гедонистического образа жизни (насколько это реально в саванне), такие как статуи, скипетры и объекты резной роскоши. А затем, как и во всю Африку, к ним приходит эра рабовладения, колоний, голода, болезней, оспы и новых войн за передел мира.

Сегодня власть главного вождя мванангана, его политическое, правовое и, прежде всего, религиозное превосходство над своими подданными обосновывается поддержкой предков. Несмотря на перевороты и события прошлого, культ предков у Чокве однороден, непрерывен и прекрасен.

В основе культов находится Хамба (Махамба) — дух исконной природы. Махамба обретает свою физическую форму в деревьях, кусочках насыпей термитов, намеренно упрощенных статуэтках и масках. Обряды крутятся вокруг него — его задабривают, ведь злой хамба - горе в семье. Принимают его облик, чтобы изгнать злого духа.

Обряды включают в себя изготовление и использование нескольких типов масок. Мари Луиз Бастин в своих исследованиях выделяет четыре. Для всех них применимо слово «мукиши». Слово обозначает реинкарнированного в маску духа предка или духа природы. Во время обряда человек одевает не только маску, а весь костюм из шерсти, ткани и перьев. В общем обозначении под «мукиши» понимают восставшего из мертвых. Только в современности в буш-школах (муканда) детям стали разъяснять, что это не зомби и не дух предка, а человек в костюме. На что традиционные Чокве отвечали, что маска есть связь с духом, и тот, кто её надевает, становится реинкарнацией и живым сосудом древнего бога, так как тот иногда принимает форму деревьев. Так что это даже круче, чем зомби.

Mukushi wa mwanangana - сделана из смолы, хранится тайно до больших и важных дел. Обозначает самого главного предка. Её достают, когда общине угрожает беда, либо требуется помолиться за всех сразу оптом. Mukishi a ku mukanda - маски инициации, также делают из смолы, а после церемонии сжигают. Mukishi a kuhangana — танцевальные маски, из дерева и смолы. Самые популярные, растащенные во множестве по музеям и сфотографированные десятки раз.

Большинство описаний, в каких именно ритуалах какие маски применялись, были утрачены. Сохранилась информация о самых значимых, например, танец Cihongo и Pwo. Пво - это праматерь, женщина первого предка, а Кихонго - праотец. Танец парный. Представьте себе этот завораживающий ритуал. Босые ноги выбивают пыль из сухой земли, мужчина и женщина - перевоплотившиеся боги-предки, взирают страшными лицами на своих потомков.

Следом предлагаю заглянуть к соседнему племени. Nauyau - это полусекретная мужская секта носителей и изготовителей масок, напрямую выражающая духовную практику народа Чева, центральная Малави. Как и в первом случае, христианские миссионеры и колониальные администраторы резко осуждали данные практики, утверждая, что они выражают саму «непристойность, жестокость» и представляют собой настоящее «национальное зло».

Моральное наставление, выраженное в ритуалах, которое использует Ньяу, опирается на сложные ролевые игры: хорошее поведение преподается путем иллюстрирования изображений крайне плохого поведения. В этом нет ничего невероятного — антигерои в легендах и сказках есть всегда. Над ними насмехаются и хулят, показывая пример неправильного и вредного. Но для Ньяу это имело и другие последствия — секретность, осуждение и непонимание. Они ушли в подполье, сохранив свои маски и танцоров, духовное воображение, отделяющее их - Чива от Мвамбо. Секреты членства сохранялись через закодированный язык, загадки и тайные знаки. По словам Мэтью Шоффилерс, некоторые истоки Ньяу можно найти в Чива даже сегодня, например, в мифе о творении: Чаута (Бог) спустился на Землю с человеком, женщиной и всеми животными. Они жили вместе в гармонии до тех пор пока однажды человек случайно не создал огонь, потерев две палки.

Воспылали луга и леса, все животные, кроме собак, коз и свиней, убежали в страхе. С тех пор в мире возникли разногласия. А человек поссорился с животными и богами. Танцоры Ньяу (называемые зиломбо, или «дикие животные») представляют духи животных (собственно слово «ньяма») и предков (мизиму), вернувшихся из мира духов. Сюжет примирения с внешним миром представлен через Gule Wamkulu (Большой Танец). Кроме него проводят обряды полового созревания и похороны. Да, с веселыми плясками. Через тщательно продуманный пантеон масок Ньяу, зооморфных конструкций, песен и танцев, правил и традиций (мвамбо) простые люди получали попечительство предков и одобрение от духов. Маски изображают каждый аспект человеческого поведения: от Бвинди, неосторожного и чересчур похотливого любовника, до Вакана, беспомощного эпилептика и бородавочника Чибано, который учит людей правилам культуры. Похоть, жадность, глупость, тщеславие, бесплодие, колдовство, слепые амбиции - истории разнятся, но лишь отображают лишь грани одного и того же явления.

Классические истории с годами стали разбавляться современными мотивами. В 20-ом веке остатки этой культуры это, скорее, клапан социальной безопасности, позволяющий снять напряженность, которая может возникнуть в закрытом сообществе, зависящем от согласованного принятия решений. Сегодня иногда это включает просто песни, вобравшие в себя проблемы от политики до СПИДа, они могут быть классифицированы с помощью новых типов фигурных маскарадов, вошедших в пантеон Ньяу. Личности танцоров скрыты за масками и сложными атрибутами меха и ткани, а голоса несогласных свободно излагаются в форме песни и танца. Табуированность стирается: говорят сами предки, а им можно всё. И эта духовная смена лица - временная, и не влечет ответственности.

От поклонения предкам до современных социальных проблем. То что начиналось с древнейших культов всеотца и всематери переросло в голоса протеста.

Первое правило клуба — не продавать маски

Следующая остановка - Общество ложного лица. Североамериканские племена ирокезов использовали маски в лечебных целях. Общество Ложного Лица, вероятно, является самым известным из тайных сообществ ирокезов, особенно благодаря его драматическим, полным оккультной мистерии деревянным маскам. Маски используются в целительных ритуалах для вызова духа старого горбатого человека. А вылеченные обществом становятся его членами, что превращает общество в секту. Звучит интригующе?

Когда создатель жизни на земле закончил свои дела по сотворению всего и вся, он сидел и восторгался тем, что он сделал. Звали его Shonkwaia'tison. И вот, значит, сидел себе гордый собой творец, любуясь плодами труда своего, самим собой и природой всякой, как тут подошел к нему другой богоподобный. Шонквайатисон спросил: «Ты кто и откуда?». Незнакомец ответил: «Я создал землю и хожу тут, типа, гуляю». «Ты ошибаешься», — заявил живой бог, — «это же я только что всё тут сделал». Поругались они, короче, в хлам, и решили спор уладить соревнованием по переноске горы. Оттащить её смогли оба, но цугцванг разрешился божественным мордобоем. Шонквайатисон победил, но решил пощадить незнакомца и не изгнал его и не убил, а оставил помогать людям. Незнакомец обладал силой покорять ветер и исцелять любые болезни. Они договорились, что смертные холопы могут создавать маски с его лицом, чтобы его видеть, и говорить в дым, чтобы он их слышал. Собственно вот вам и трубка мира и танцы у костра во исцеление.

В наше время маски стали предметом спора среди ирокезов. Некоторые ирокезы, которые не являются членами Общества Ложного Лица, производили и продавали их для некоренных туристов и коллекционеров. Руководство ирокезов отреагировало на коммерциализацию этой традиции и выпустило заявление против продажи этих священных масок. Они призвали к их возвращению и изъятию от коллекционеров и музеев. Традиционалисты-ирокезы возражают против понимания масок как культурных «артефактов», поскольку они не являются объектами материального мира, а есть продолжение мира духовного.

В отличии от африканских культов, здесь перед нами табуированное знание медицины и общение со сверхъестественным.

Деревенская глобализация

Что-нибудь слышали о культах Тибета? О горных непроходимых тропах, обвивающих пики, усеянные могильными пещерами, в которых бессмертные мумии смотрят на этот мир? Нет? Ну и ладненько. В Гималаях маски функционировали, прежде всего, как посредники сверхъестественных сил.

Мощные образы традиционных гималайских масок взяты из различных традиций шаманизма, деревенских поверий и классических традиций буддизма и индуизма.

Маски «деревни» часто включают элементы классических индуистских и буддийских поверий, но их основные определяющие характеристики вытекают именно из местных деревенских мифов/историй и локальных суеверий. Маски лакхе, популярные среди индусов долины Катманду, пожалуй, выражают истинный дух того, о чем я хочу рассказать. Лакхе - местный демон, обычно изображаемый с характерными чертами Горгоны, с её типичным перекошенным лицом и извивающимися тентаклями-змеями.Истинная внешность Лакхе, а может и самой Горгоны, несомненно, связана с Индрой Джатрой, ежегодным праздником посвященному индуистскому богу Индре. Даже самые невнимательные отметят сходство изображений Индры и Лакхе.

Из племенных районов Непала к нам приходит другой стиль маски, «примитивно-шаманский», он также использовался колдунами в целях исцеления, как и в истории с ирокезами. Но здесь наше невежество воистину велико. Одной из причин этого недостатка знаний является отдаленность их географического происхождения. Хотя это способствовало выживанию и сохранению местных традиций, удаленность также ограничила и наши знания о людях, которые создали эти маски, и о культурных традициях, требующих их использования.

Большинство гималайских масок шаманского стиля были созданы в Непале. Племена магара и гурунга, живущие на высоте от 2 км и выше в средних Гималаях, создавали маски из твердой древесины, на которые затем наносили что-то вроде патины в ходе воздействия дыма и масляного жира. Приблизительно аналогичные способы изготовления встречают на всём остальном нагорье.

При первом приближении эти маски не поддаются классификации. Каждая кажется уникальной. Но после просмотра десятка или сотни мы начинаем видеть общую картину — они систематизируются в иконографические группы. Часто встречаются маски с меховыми деталями, создающие бородато-усатого персонажа (или персонажей), вроде Якубовича (но нет, личность его остается неизвестной и по сей день). Другая группа масок не имеет бородатых пристрастий, и представляет собой персонаж с комковатой головой и грубыми чертами лица, среди ученых прозванная «Картофельная голова». Иногда их можно сортировать по специфичной маркировке на лбу. Одной из самых частых является знак трезубца - атрибут индуистского бога Шивы. Однако в этом контексте трезубец не обязательно подразумевает знание религиозной догмы шиваитов, а может быть просто примером символа, заимствованного отдельно от его первоначального значения.

Некоторые маски изготовлены с солнечным диском над полумесяцем, но опять же смысл такого изображения остается неясным. Менее известные этнические группы средних Гималаев включают народы шерпа, бхотья, таманг и рай. Все они, так или иначе, внесли свой вклад в культуру изготовления и использования ритуальных атрибутов Тибета. Раи, например, изготавливают маски, защищающие дом от древесного гриба. Есть у них и маски с многоэтническим характером из воловьей и козьей кожи. Красный пигмент вокруг рта пластины, скорее всего, символизирует жертвоприношение в виде крови или целого животного, а в более давние времена и человека. Тибетские традиции уходят в глубины веков, мы можем сделать выводы о древности некоторых артефактов по черной блестящей патине и многослойным пигментам на поверхности. То, что они выжили так долго, говорит о том, что они высоко ценились гималайскими сообществами, которые их создали и использовали. Передаваемые как семейные реликвии от поколения к поколению, каждое их использование добавляло священную силу. Мы наблюдаем следы многократного восстановления — старые маски реконструировали и никогда не выбрасывали, многие используются до сих пор.

Не может быть никаких сомнений в том, что многим из этих масок сотни лет. Точно о том, как они использовались, мы не можем сказать, но мы можем многое понять, если вспомним, что такое шаманизм вообще. Его общие черты едины, будь вы Коми и верите в медведя Оршу, или воин империи солнца и поклоняетесь духу Ягуара.

Переходы рождаемости и «жизненных циклов» являются основой многих анимистических проблем и ритуалов. К ним относятся рождение, половая зрелость, брак, достижение социального ранга (статуса) и смерть. В эти переходные моменты человек находится в серьезной опасности, так как он «умирает» с точки зрения своего прежнего «я» и еще не переродился в свою новую идентичность. В эти моменты уязвимости именно шаман ведет душу посвященного через неопределенную пропасть. Следовательно, шаман служит мостом между этим миром и будущим, действуя как «проводник души», чтобы облегчить эти жизненные пути.

Иногда человеку или всей общине угрожает опасность, осознать которую можно только при помощи сверхъестественного объяснения, типа эпидемии коронавируса, нашествия помидоров-убийц, в общем то, что наука пока не преодолела. Духи предков парят поблизости, следя за соблюдением местных традиций и табу. Они требуют к себе уважения и даров. Более того, все беды человека тоже происходят из духовного мира. Вся природа живая и тесно связана со сверхъестественным. В таком случае шаман является связующим звеном — человеком, который соединяет эти два мира, помогая решить проблемы, как-то договориться. А маски служат инструментом, позволяющим ему перевоплощаться в представителей иного мира и взаимодействовать с ним.

Гималайские маски представляют из себя культурный слой в сантиметре от основного водоворота событий. Религиозные идеи соседей, местные истории, замешанные на традиционном шаманизме и влиянии всех проходящих мимо религий, они — собирательный образ нанизанный на суеверия.

Каждой тваре — по маске

Одними из самых интересных, на мой взгляд, являются маски народа юпиков. Они достаточно разнообразны: это могут быть и 10-сантиметровые маски для пальцев, и 15-килограммовые носимые тотемы, олицетворяющие огромное взирающее на вас, как на червя, лицо. Изготавливали их не только шаманы (ангалкуки), но и обычные люди из племени по заказу шаманов. Пример юпиков хорош тем, что их маски невероятно разнообразны, а ритуалы и назначение мы не угадываем, а знаем более менее достоверно.

Археологи считают, что предки юпикского народа произошли в Сибири, откуда они медленно мигрировали, поселившись около 3000 лет назад вдоль прибрежных районов Западной Аляски и в долинах рек Юкон и Кускоквим. Если спросите меня, то я писал большущий труд о заселении Заполярья, и на мой взгляд палеоэскимосские культуры Дорсет и связанные с ними группы сильно недооценивают. Это Ацтеки севера, если говорить в общем. А Юпики одни из их наследников. Сегодня их насчитывается около 25 700 человек, из которых примерно 24 000 проживают в Соединенных Штатах (в основном на Аляске) и еще 1 700 выживают в Сибири.

Имя Yup'ik (множественное число - Yupiit) представляет собой комбинацию слова Yuk - «лицо» и Pik - «настоящий». На языке, известном как «юк» или «юиит» (некоторые диалекты используют Cup'ik, который относится как к людям, так и к языку), все еще говорят около 75% современного юпиков.

Народ юпиков, будучи полукочевым, традиционно следовал временам года, перемещаясь в семейных группах. Весной они тусовались в рыболовных лагерях, где ловили рыбу, охотились на морских млекопитающих (тюлени, моржи и до недавнего времени киты) и собирали ягоды и растения. По мере прихода жутчайшего заполярного холода они бодро мигрировали в деревенские участки на материке, где пересиживали зиму. Так как группы семейные, то многое было общим, например, Каскиг и Эн — общаги эМ и Жо. Дома и одновременно центры обучения. Qasgiq использовался как общественный центр для церемоний и фестивалей, где пели, танцевали и рассказывали истории. Именно здесь юпики изучали и практиковали элементы своей культуры. В этом здании использование масок стало жизненно важной, неотъемлемой частью их системы убеждений. Идея была сосредоточена на принятии добрых и злых духов и уверенности в том, что все живые существа испытывают цикл рождения, смерти и перерождения.

Разнообразные церемонии подчеркивали различные аспекты отношений между людьми, животными и духовным миром. Шаман рассматривался как посредник между людьми и духовным миром. Он мог через видения вызывать различных духов, которые давали ему советы и говорили что делать. Он изгонял злых духов, которые вызывали болезни. Для всех этих церемоний шаман использовал специальные маски, и в культуре юпиков, что действительно прекрасно, для каждой церемонии маски были разные. И что особенно прекрасно, это то, что животные также были важны. В условиях суровейше сурового северного севера, такие мероприятия, как охота на моржа (артели чукчей, например, хотя правильней — ватаги), в случае неудачи запросто могли угробить всю популяцию племени. Вот и появились сначала идея о том, что не только природные явления, вроде погоды у моря, но и все животные имеют духовные воплощения, на которые можно влиять. А значит с любым духом можно попробовать договориться, будь то чайка, шпрота вне банки, волк или морж. А для разговора нужен шаман и маска, чтобы дух принял его, увидел и услышал, и через шамана же и ответил. Звучит как-то усложнённо, но за маску тюленя или напуганной крачки и фирменный танец вы бы простили любому юпику всю его заковыристую мифологию.

У некоторых масок были большие и/или блестящие глаза, которые представляли улучшенное духовное состояние и сверхъестественное видение, которого достиг обладатель. Невозможно описать значение каждой маски, поскольку заказчик часто придумывал маску для воспроизведения определенного мифа или традиционной истории, в которой животные или мифические существа принимают форму людей или наоборот. Многие из рассказанных историй носили информативный или учебный характер и касались племенных, моральных и этических нравов. Иногда рассказ шел о личном опыте или приключениях, и тогда маска становилась отражением его собственных убеждений и переживаний. Что делало представления юпиков больше похожими на театр.

Для изготовления этих очень интересных и часто сложных масок опытные мастера тратили долгие зимние ночи. Они использовали материалы легко для них доступные: древесина, шкуры (кожа), кости и перья. У некоторых из этих масок были подвижные части. Маски обычно вырезали, затем украшали и отчаянно разрисовывали. Многие были созданы из кожи или шкур, были сшиты или склеены вместе и украшены такими предметами, как камни, перья, бусы или зубы. Их часто красили красной охрой в оттенок, который бы делал их похожими на человеческую кожу.

Миллион проблем — миллион решений. Юпики представляют нам гипертрофированную структуру мифов, пытаясь решить каждую из имеющихся задач старым методом. Договариваясь со всем и всеми — посредством ритуалов.

Кровавый маскарад должностей

Давайте переедем куда потеплее. Современный Мехико стоит на руинах столицы ацтеков Теночтитлане. В центре столицы древних воинов стоял величайший храм-пирамида Templo Mayor, или «Великий Храм», в руинах которого масок было найдено чуть ли не больше, чем в любой другой культуре или на десятиэтажном китайском рынке. Некоторые смелые антропологи вроде Клоад Леви-Стросса вообще говорят об отдельной «культуре масок». А такое их количество в главной святыне говорит об их огромной важности в жизни ацтеков.

Маски были ценными, потому что, как ни странно, считались невероятно мощными, полезными и типа они работали. Они получали часть своей силы из материалов, из которых изготавливались. Самые мощные и престижные маски 99-го уровня изготавливали из самых редких и самых дорогих материалов. Наибольшую ценность имела бирюза, которую дробили на мелкие кусочки (по-гречески: tesserae), которые затем клеили на деревянную подложку - техника, известная как бирюзовая мозаика. Считалось, что бирюза, как и жадеит, притягивает влагу — это символизировало дыхание и, следовательно, саму жизнь. Науатльское название бирюзы xihuitl (ксихуитль), но самые красивые камни называли teoxihuitl, teotl - божественный/священный. Что значит просто «хуитль» я не нашел. Ацтеки, опрошенные францисканцем Бернардино де Саагуном, описали теоксихуитль как «собственность бога».

Хотя и есть основания подозревать, что в центральной части Мексики был хотя бы один местный источник бирюзы, большую её часть, если не всю, приходилось добывать на юге и западе Мексики, а затем пешкодрапом через джунгли переть в столицу. Кодекс Мендоса показывает нам, что бирюза впервые достигла Теночтитлана как дань, уплаченная в виде сырья и уже созданных бирюзовых масок.

Жадеит, использовавшийся для некоторых более мелких масок, вероятней всего, поступал с торговцами, так как на сегодняшний день единственным известным источником жадеита является юго-восточная Гватемала. Тоже, мягко говоря, не ближний свет. Золото, еще один драгоценный материал, используемый ацтекскими мастерами масок, считалось фекалиями солнца, а серебро воспринималось как солнечная моча. И то и другое наносили тончайшими листами на вырезанные из дерева маски.

В долине Мексики не было природных источников золота и серебра — оба металла, будь то сырые или обработанные, должны были быть импортированы. Как только золото и серебро прибывали в столицу, они попадали в руки дворянства и больше их не покидали. Из золота и серебра делали маски и носили с гордым видом по самым разным случаям. В общем-то, да... говно бога с мочёй бога смешивали с его камнями, упавшими с неба, и лепили на лицо, чтобы приобщиться к божественному. Вот они ацтеки глазами SV.

Самые преуспевающие и политически влиятельные люди в ацтекском обществе обладали и использовали самые могущественные и самые дорогие в их мире маски. Ацтекское «ультимейт лухари». Существовали прямые запреты на ношение масок классом простых людей, а также военнопленными и рабами. Поводов выйти в люди у знати было много. Например, ацтекский правитель, одетый как древний бог огня Сюхтекухтли, иногда выходил в свет со своим заместителем (титул - чихуакоатля, cihuacoatl), одетым как богиня одного из культов у завоеванных соседей. Публичная демонстрация - мол, вот ваш правитель теперь он тоже с нами. А вот был ли в душе министр обороны богиней или нет, даже не спрашивали.

Точно так же многие ацтекские священники одевались как божества для важных церемоний. В раннем колониальном Кодексе Borbonicus, стр. 34, изображена церемония Нового Огня, приуроченная к успешному завершению цикла пятьдесят два, что-то сродни нашему столетию компартии (рис. 8). Там видно, как множество священников, изображающих богов, зажигают пылающий очаг на вершине большого холма под названием Huitxachtecatl (Хуйксачтекатль, а сегодня Серро-де-ла-Эстрелла, Холм Звезд). Подобно четырем первым священникам, известным как огненные священники, за ними, на всякий случай, идут их противоположности, каждый из которых носит характерную маску для бога воды и плодородия Тлалока. Все вместе они подходят к очагу, чтобы зажечь свою связку хвороста, которую они будут использовать для распространения нового огня по всему региону — что-то типа сошествия священного огня в Иерусалиме. Костюм Тлалока, который когда-то носили ацтекские огненные священники, был найден в Подношении номер 102 в руинах Великого храма. Одевая костюм божества, священник показывал не только, что он имеет право на покровительство этого бога, но что он также приобрел силы бога. Как и правитель, и чихуакоатль, и священники с их исключительными правами на маски, все носили их как часть полномочий и статуса.

В таком случае, у Ацтеков маски уже не только средство общения с духами. Это свидетельство прямой связи, а если угодно - регалии. Особенно ярко это иллюстрируют маски из частей черепов поверженных врагов. Сожрать сердце, отрезать голову и одеть её на себя, украсив божественными камнями - всё для того, чтобы при одном взгляде на вас нищий плебей понимал: перед ним его правитель и направляют его могущественные силы.

Это, кстати, объясняет ацтекские практики по кромсанию трупов и использованию их частей, в том числе лиц. Во время месячной церемонии под названием «Тлеаксифуализтли», «Истребление людей» (Tlacaxipehualiztli) проходил большой праздник в честь бога войны Xipe Totec, «Свежеватель людей». Победоносные воины отдавали правителю дань в виде живых пленников, которые затем умерщвляли на жертвенном камне. После того, как жертва была умерщвлена, воин нанимал другого человека, чтобы он носил его кожу на себе как костюм в течение двадцати дней и рекламировал победу первого. Во время Tlacaxipehualiztli первостепенные правители Axayacatl и Moteuczoma Xocoyotzin (Moteuczoma II) танцевали в коже самого доблестного убитого воина. Moteuczoma Xocoyotzin на изображении.

Отсюда же и поговорка, что в ацтекском обществе воин, убивший своего первого пленника, «принял другое лицо». Просто если ваш эпитет тёще — Мама, да черт с этой вазой, на вас лица нет — это всего лишь эпитет, то у ацтеков всё достаточно буквально. Иногда маски делались из кожи жертв для наступления определенных событий. Маска, сделанная во время месячного праздника Охпанизтли из кожи бедра женщины, одетой в ацтекскую богиню Тоци, будучи похороненной на поле врага, могла спровоцировать битву.

Большинство масок ацтеков служили интересам государства в том или ином виде. Они действовали таким образом, что это было выгодно для военно-принудительной экономики, сохранения режима насилия и террора среди соседей и покоренных народов, во имя сохранения статуса дворянства и правительства. Какие маски использовали простые люди судить сложно. Очевидно, что какие-то всё-таки использовали. К примеру, сохранилась информация о том, что в течение месяца Эцалькуализтли, посвященного Тлалоку, ацтекские фермеры надевали на голову вязанку травы, служившую маской бедного воплощения Тлалока. С этими простыми и недорогими масками нищие ходили из дома в дом, требуя «компенсации» за свои труды и угрожая разрушить дома хозяев. Обычно они получали за это простое рагу (etzalli) из кукурузы и бобов. Такие вот колядки.

Культура ацтекских масок стоит отдельно от обсуждаемых африканских культов предков, суеверий, северной застенчивости или тайных знаний. Здесь это трофей, приобретенный статус.

Театральные грешники

Маски в различных формах (сакральные, практические или игровые) сыграли решающую историческую роль в развитии понимания того, «что значит быть человеком», они позволяют превратить образное переживание «что я такое» в другую идентичность. Для чего нужно это преображение — вопрос иного толка, но, как правило речь, идёт о том, что же находится за пределами вашего текущего тела, статуса или положения.

В греческой вакханалии и культе Диониса, которые включали использование масок, обычные социальные меры контроля над поведением временно теряли свою силу, и люди веселились за пределами своего обычного ранга.

Такими же были и римские праздниками Бахуса, Вакханалии, дни греко-римского бога вина, свободы, опьянения и экстаза. В оригинале они были основаны на греческой мистерии Диониса и, вероятно, прибыли в Рим где-то в 200 г. до н.э. через греческие колонии на юге Италии и из Этрурии, северного соседа Рима. Тенни Франк предполагал, что непосредственные культы Диониса в Рим были импортированы вместе с греческими пленниками после того, как Рим отжал карфагенский Тарент в 209 году до н.э. Но SV верит, что веру нельзя импортировать за один присест и процесс имеет глубокие и разнообразные корни. Тенни Франк — специалист по Римскому империализму, но не по этрусскам и истории религии, и не видел как ловко вездесущая глобализация меняет мир.

Как и многие другие мистические культы Вакханалии содержались в строгой тайне, а посвященные были обязаны соблюдать секретность. Из-за этого то немногое, что мы знаем о культе и его обрядах, мы извлекаем из греческой и римской литературы, пьес, скульптур и картин.

Рене Генон утверждает, что на римских фестивалях сатурналий обычные роли часто переворачивались. Иногда рабу или преступнику временно давали знаки отличия и статус члена королевской семьи, чтобы, наигравшись, убить после окончания фестиваля. Это практически зеркальное отражение культуры масок у ацтеков. Здесь это «фейковый» статус. Мистерия, необходимая для сокрытия истинного положения, а не его демонстрации.

Иудейский Пурим-шпиль — праздник и карнавал, в основе которого лежит история о персидском царе Артаксерксе (Ахашвероше) и его царедворце Амане, помышлявшем об истреблении евреев, но погибшем в результате вмешательства еврея Мардукая (Мордехая) и его племянницы царицы Эсфири. Пурим-шпиль прижился как карнавал и фестиваль с сжиганием чучела, и, при этом, ни в одной Торе о нем нет ни слова. Практически любой народ, любая эпоха и любая религия — везде есть свои перевоплощения и перевоплотители. Как это стало искусством?

Смесь театра и суеверий

В 20-й год правления императрицы Суйко (612 год н.э.) неким Мимаджи из королевства Кудара (Пэкче, это одно из трех королевств Кореи) в Сакурай (Япония) прибыло и было передано одно любопытное искусство, называемое гигаку. Искусство театральных выступлений с элементами костюма, масок и танца.

Говорят, что Мимаджи учился в Китае и изучил гигаку там. В то время при императрице был принц Сётоку, шла эпоха расцвета буддизма. Гигаку достигло пика в первой половине 8 века, и начало исчезать, когда его сменило бугаку, ставшее официальным развлечением императорского дворца и превалировавшее как основной вид театра до 14 века. За два столетия было создано и расписано множество деревянных масок гигаку, большинство из которых относится к периоду Нара (710-794), и в настоящее время хранятся в храмах Хюрюдзи и Тодайджи, а также в императорской сокровищнице (Шосинь).

Маски были неотъемлемой частью театра Гигаку и представляли различные характеристики и свойства персонажей, а затем вписались в другие части японского театра. История гигаку часто широко обсуждается, так как в материковой Азии нет документов, говорящих о его прямом происхождении. Но если, по аналогии с другими народами, мы просто посмотрим глубже и поищем схожие черты в исторических традициях, то мы аккуратно упремся в Кагуру, элемент исконно японской культуры.

Кагура, буквально «божья радость». Это особый тип ритуального синтоистского танца. Когда-то строго церемониальное искусство, производное от ками'гакари ( 神 懸 (か み が か り) , «гадание на устах»), кагура развивался во многих направлениях на протяжении десятков столетий. Сегодня это очень живая традиция, ритуалы которой связаны с ритмами сельскохозяйственного календаря и процветают, главным образом, в некоторых частях префектуры Симанэ и в городских центрах, таких как Хиросима.

В эпопеях «Кодзики» и «Нихон шоки» описывается народное происхождение танцев. В этих текстах есть известная легенда о богине солнца Аматерасу, которая однажды сбежала в пещеру, принеся тьму и холод в мир. Аме-но-Узуме, богиня рассвета и веселья, упросила других богов пуститься в дикий танец, чем вынудила Аматерасу выглянуть на шум и вернуться в наш мир. Кагура является одним из ряда ритуалов и искусств, которые, как говорят, происходят от этого события.

Кагура начинался как священный танец, исполняемый при императорском дворе святыми девами (мико), которые предположительно были потомками Аме-но-Узуме. Однако со временем эти Микагура (御 神 楽) выступали в священных и частных стенах императорских дворов, вдохновляли народные ритуальные танцы, называемые сатокагура (里 神 楽), которые затем были адаптированы в различные народные традиции и превратились в ряд различных форм. Среди них Мико Кагура, Шиши Кагура, Исе- стиль и Изумо- стиль.

Несмотря на немалое количество жанров и типов кагура, для всех них характерны общие шаманские элементы. В любом представлении кагура костюмы являются частью того, что помогает транслировать ками (духа) через танцора. Во всех выступлениях кагура, как и в танце Амэ-но-удзумэ, описанном в мифе, маски являются знаком одержимости. В кагуре они помогают сымитировать состояние транса, даже когда такого в действительности не наблюдается.

И хоть кагура и гигаку разные по своему происхождению, они идеально иллюстрируют зарождение традиции смены лиц для передачи некой высшей духовности или эмоции. Одно проистекает из театра и постановок предположительно китайской культуры, второе — исключительно японское национальное представление, пропитанное шаманизмом и верой синто.

Сегодня разобраться где культурный слой одного отделяется от наследия второго и как они повлияли на кабуки (традиционное искусство драматического театра с танцами и музыкой) крайне сложно. Но пример Японии иллюстрирует как древний шаманизм, почитание предков и общение с богами перетекло в искусство, а маска стала гримом.

Финальный эпикриз

Последний в этом списке масок — старейший персонаж Commedia dell'arte, носящий маску, Zanni (или Zuan), вариант имени Gianni. Именно он лежит в основе образа Огюста, который сегодня больше знаком нам под классическим словом «Клоун». Оба уходят корнями в римский театр и упираются в историю типа актера fossor - бедный рабочий. Белый грим и чересчур выразительное лицо — лишь ловкий маркетинговый ход, придуманный в 19 веке. Оригинальный образ — придурковатый бедняк в лохмотьях, высмеиваемый состоятельный плебейским обществом.

Сегодня древние ритуальные маски — элемент выставок в музеях, призванных эпатировать публику, оригиналы продаются на Сотбис за миллионы долларов. А проблемы самоидентификации и связанных с ней расстройств (диссоциативное расстройство личности) тиражируются в масс-медиа (фильм Сплит, например), как нечто диковинное и интригующе-пугающее, хотя на самом деле являются тяжелыми и невероятно редкими состояниями без тени романтики и приключений. Само слово «клоун» стало нарицательным и по отношению к обычному человеку обозначает ни что иное, как уничижительное ругательство, объект пустой насмешки, выставленной на показ.

Но в его основе длинный путь: созерцание формы созданной по своему подобию в каменной пещере, взгляд в лица ушедших родичей с просьбой о помощи и совете, разговор с богом и живыми существами окружающими нас, влияние десятков религий, изменивших образы и наше восприятие самих себя, жажда власти и алчность — то выставляемая на показ с невероятной жестокостью, то стыдливо скрываемая. С тысячелетиями они переросли в искусство, стали болезнью, социальным протестом и даже вызовом.

Но зачем мы одеваем маски сегодня? Потому что слышим голоса с другой стороны? Или нам самим есть, что сказать, но нас не слышат?

Ваш SV.

Статьи пишу только для подписчиков и совершенно безвозмездно. Так что поддержать автора, если вам по душе его творчество можно тут paypal или яндекс или патреон.