Смех сквозь слёзы (44 фото)

Хотелось бы закончить повествование о моей личной Большой Тройке детских художников. О двоих – Евгении Мигунове и Викторе Чижикове уже писал ранее (здесь: Жил-был художник и здесь: Самый добрый художник), настала очередь корифея – Константина Ротова

Советский художник-график, карикатурист и иллюстратор Константин Павлович Ротов родился 19 февраля (4 марта) 1902 года в Ростове-на-Дону. Его отец, донской казак, долгие годы работал в конторе местной больницы.
Окончив городское пятиклассное училище, Костя поступил в Ростовское художественное училище.
«Рисовать я начал с тех пор, как помню себя, – вспоминал Ротов. – Определить профессию помогла европейская война. В те времена изрисовал десятки альбомов, просматривал множество журналов».
Первые же его карикатуры были опубликованы ещё задолго до окончания училища. Отец, желая сделать 14-летнему сыну приятное, в 1916 году, без его ведома, послал их в петроградский журнал «Бич». Работа была напечатана летом 1917 года, рисунок изображал уличный митинг и «подкупал необычайной живостью и выразительностью человеческих фигурок, очерченных чётким, уверенным контуром» – описывал рисунок, сохраненный в его «особой коллекции», Академик АХ СССР, Герой Соцтруда, Народный художник СССР Борис Ефимов, для которого Ротов был одним из образцов для подражания.

После установления в 1920 году в Ростове-на-Дону Советской власти, печатаются несколько книжек для детей с его иллюстрациями. Он начинает активно работать в ДОН-РОСТА, Политпросвете, Ростовском отделении Госиздата.
В 1921 году художник был командирован на учёбу в Ленинградскую художественную академию, где был принят на графический факультет. Но, как он сам писал в автобиографии: «не учился, так как в ту пору среди преподавателей Академии преобладали непонятные и чуждые мне формалистические направления».

Тогда же Ротов получает заказ из Москвы на иллюстрирование сказок Г.-Х. Андерсена и братьев Гримм и, не закончив образования, художник решает перебраться в столицу, где с 1922 по 1940 гг. работает в журнале «Крокодил», а в 1928 году его карикатуры становятся ещё и визитной карточкой раздела политсатиры главного рупора страны – газеты «Правда». И не было тогда издания, которое не боролось бы за право опубликовать у себя ротовский рисунок. В те годы он печатался ещё во многих центральных и не очень газетах и журналах: «Рабочая газета», «Комсомольская правда», «Гудок», «Прожектор», «Огонёк», «Смехач», «Чудак», «30 дней», «Лапоть» и др.
Одним из важных направлений работы для Ротова становится тогда книжная иллюстрация. Он создаёт рисунки к басням и сказкам, а так же участвует в оформлении театральных постановок, в сотрудничестве с В. Маяковским, Д. Бедным, Н. Асеевым выпускает множество агитационных плакатов, рисует в плакат-газете «Окно ИЗОГИЗа».

Тогда же Ротов получает заказ из Москвы на иллюстрирование сказок Г.-Х. Андерсена и братьев Гримм и, не закончив образования, художник решает перебраться в столицу, где с 1922 по 1940 гг. работает в журнале «Крокодил», а в 1928 году его карикатуры становятся ещё и визитной карточкой раздела политсатиры главного рупора страны – газеты «Правда». И не было тогда издания, которое не боролось бы за право опубликовать у себя ротовский рисунок. В те годы он печатался ещё во многих центральных и не очень газетах и журналах: «Рабочая газета», «Комсомольская правда», «Гудок», «Прожектор», «Огонёк», «Смехач», «Чудак», «30 дней», «Лапоть» и др.
Тогда же Ротов получает заказ из Москвы на иллюстрирование сказок Г.-Х. Андерсена и братьев Гримм и, не закончив образования, художник решает перебраться в столицу, где с 1922 по 1940 гг. работает в журнале «Крокодил», а в 1928 году его карикатуры становятся ещё и визитной карточкой раздела политсатиры главного рупора страны – газеты «Правда». И не было тогда издания, которое не боролось бы за право опубликовать у себя ротовский рисунок. В те годы он печатался ещё во многих центральных и не очень газетах и журналах: «Рабочая газета», «Комсомольская правда», «Гудок», «Прожектор», «Огонёк», «Смехач», «Чудак», «30 дней», «Лапоть» и др.
Одним из важных направлений работы для Ротова становится тогда книжная иллюстрация. Он создаёт рисунки к басням и сказкам, а так же участвует в оформлении театральных постановок, в сотрудничестве с В. Маяковским, Д. Бедным, Н. Асеевым выпускает множество агитационных плакатов, рисует в плакат-газете «Окно ИЗОГИЗа».Яркая индивидуальность и неповторимый стиль чувствовался уже в его ранних, «крокодильских» работах. Со временем он лишь добавил новые жанровые приёмы, определившие своеобразие его творчества, например, его знаменитые многофигурные композиции со сложным сюжетным решением.

Ротовские карикатуры обычно лишены линейной перспективы - художник созерцает происходящие в рисунках события словно бы «с высоты птичьего полёта». В рисунках уживается реальность и фантастика. Художник использует гиперболу и гротеск, оживляет неодушевлённые предметы, и они начинают жить своей удивительной жизнью.
Ротов – превосходный создатель запоминающегося типажа, создавший хрестоматийные сатирические образы, отмеченные тонкой психологической характеристикой. Для всего творчества художника в период 1920-30-х гг. характерно решение карикатур в виде иллюстративного ряда к фельетону или сатирическому стихотворению.

А ещё в 1925 году Константин женился – на Екатерине Борисовне Долбежевой (1906-1972, впоследствии – детская писательница Екатерина Борисова).

В 1939 году по эскизу Ротова создавалось панно для Советского павильона на международной Нью-йоркской выставке. Он сам состоял в бригаде художников, работавших над панно.
« – Константин Павлович, я тут перелистывал старый журнал «Искусство». Там были репродукции двух панно для советского павильона на Всемирной выставке в Нью-Йорке. Там среди фамилий живописцев увидел фамилию Ротов. Это уж не вы ли? – спросил я, уверенный, что речь идет об однофамильце.
– Представь себе, я. Панно написаны по моим эскизам. За двое суток я сделал их акварелью, причём все персонажи с портретным сходством.
После этого разговора я снова разглядывал репродукции.
А на панно были десятки людей. И Папанин, и Качалов, и Стаханов, и Дуся Виноградова… На двух панно – человек семьдесят!» (Из воспоминаний Евгения Гурова, художника журнала «Крокодил», 1990 г.).

Жизнь художника складывалась удачно, его узнавали, росла популярность…
А в июне 1940 года он был арестован по обвинению в «пропаганде и агитации против Советской власти» за созданную им в 1934 году карикатуру.
История картинки такова: в 1934 году весёлый Ротов показал сослуживцам набросок карикатуры «Перерыв на обед», на которой лошадь ела овёс, а на её спине сидели воробьи, ожидая «своего часа» – «выдачи из другого окошка». Карикатура была нарисована художником по собственной инициативе во время совещания, после которого он показал её тогдашнему редактору «Крокодила» М.З. Мануильскому. Тот посмеялся над рисунком и сказал, что его можно напечатать. Ротов возразил, что печатать рисунок неудобно, так как он имеет несколько вульгарный характер. Посмеялись и вроде бы забыли. Карикатура эта никогда и нигде не была опубликована, хранилась в редакционном альбоме «Крокодила». Но спустя 6 лет она каким-то образом стала путешествовать в партийных кругах и дошла даже до И.В. Сталина, который, как рассказывали, «от души» посмеялся «над юмором этого рисунка». Тем не менее, судьба автора карикатуры была предрешена. Ротова арестовали с формулировкой «дискредитация советской торговли и советской кооперации». Приказ об аресте подписал лично глава НКВД Л.П. Берия, ухватившись за якобы порочащую советский строй карикатуру

В результате допросов и очных ставок появляется обвинительное заключение, где Константину Павловичу припомнили, что до прихода в Ростов «красных», он «работал на генерала Деникина» в «реакционном органе контрреволюционного донского казачества – журнале „Донская волна“». В документе также говорилось, что в 1929 году Ротов установил шпионскую связь с иностранным агентом Храповым, по заданию которого собирал материалы для германской разведки, а работая в редакции журнала «Крокодил», распространял антисоветские клеветнические анекдоты и карикатуры.
14 июня 1941 года ОСО НКВД вынес художнику приговор по ст.ст. 58-1а, 58-11 УК РСФСР – «измена родине и участие в контрреволюционной организации», и приговорил его к 8 годам исправительно-трудовых лагерей

«Сдал» Константина Павловича один его знакомый и коллега – художник Михаил Храпковский, тоже, кстати, оказавшийся в лагере. Они встречались затем в пересыльной тюрьме, где он просил у Ротова прощения, стоял перед ним на коленях. Но тот его так и не простил, и эта боль осталась с художником на всю жизнь.
Удивительный его характер сохраняется даже в ужасных условиях тюрьмы. Спасает юмор, доброта и любовь к людям…
« – Когда я ещё был подследственным, в одной камере со мной сидел пожилой профессор. Он страшно был подавлен тюремной обстановкой, методами следствия. Жаловался мне: «Константин Павлович! Не могу я привыкнуть к своему унизительному положению. К тому, что в уборную меня провожает офицер. И пока я там, я не могу закрыть дверь. А он стоит передо мной и наблюдает. А потом даёт мне клочок газеты и, предварительно заглянув в унитаз, спускает воду… Ужасно всё это…». «Ну, что вы, профессор,– я ему говорю,– это же прекрасно. То, что офицер стоит у открытой двери,– это ж он заботу проявляет. Смотрит, удобно ли вам. Ну, а что в унитаз заглядывает, так это от того, что работа вашего желудка его беспокоит. Здоровье ваше его волнует. Ну, а воду сам спускает, чтобы вас не затруднять».
И первый раз после ареста профессор улыбнулся. «Очень, – говорит, – вы меня утешили, Константин Павлович. Если научусь смотреть на всё вашими глазами, то, глядишь, и выживу!..» (Из воспоминаний К. Ротова).

В первые дни войны художника отправляют в Саратовскую пересыльную тюрьму, где он больше суток просидел вместе с учёным-генетиком и географом Н.И. Вавиловым (1887-1943) , часами слушая его рассказы о дальних странствиях и замечательных открытиях учёных… Ротов всегда вспоминал этот эпизод с благодарностью и восхищением.
Из Саратова предстоял тяжёлый путь дальше, на Север, в далекий Соликамск, в Усольлаг. Друзья Константина Павловича узнают о том, что он отбывает заключение на Каме, только в 1943 году.
В лагере Ротову удалось устроиться художником, он возглавлял художественную мастерскую. Чего только ни делали в этой мастерской – наглядную агитацию для лагеря, копии известных картин (которые затем шли на продажу), среди которых особенной популярностью пользовались Шишкин и Айвазовский, оформляли Пермскую сельскохозяйственную выставку, выпускали роскошные альбомы по докладам Сталина. Создаёт Ротов и собственные художественные полотна, делает серию акварелей, посвященных Великой Отечественной войне. Работы эти обратили на себя внимание посетившего в то время лагерь зам. наркома МГБ В. Сорокина, который забрал их с собой в Москву. К сожалению, местонахождение этих работ неизвестно. Авторские копии этих работ были сделаны для Соликамского Парткабинета МВД. Кроме того, Ротов оформляет клуб МВД, выполняет множество живописных, графических и агитационных работ. Большое их количество хранится сейчас в Соликамском государственном краеведческом музее, а часть была передана наследниками художника в музей Общества «Мемориал».

Часть полотен художник написал и для своих друзей-заключённых. На картинах он передал не только суровость и величие северной природы, но и настроение, царящее среди обитателей ГУЛАГа.
Отбывающая ссылку вместе с Ротовым в Соликамске бывшая узница АЛЖИРа («Акмолинский лагерь жён изменников Родины» — разговорное название 17-го женского лагерного спецотделения Карагандинского ИТЛ в Акмолинской обл. КазССР (1938-1953)), а впоследствии — заслуженный врач РСФСР, кавалер Ордена Ленина Ольга Ивановна Филимонова (1905-1987), — писала о Ротове: «…корни его таланта находили чистую воду даже в ядовитой почве тюремно-лагерной безысходности, замешанной на крови миллионов людей».
Также в лагере было налажено производство детских игрушек. Там делали игрушки из папье-маше по эскизам Ротова. Это были зайчики, петушки, медведи, весёлые и грустные, хитрые и простодушные.

«Константин Павлович показывал, как надо раскрашивать игрушки. И они получались похожими на зеков из художественной и игрушечной мастерских. То это оказывался Саша Стотик, то Оля Орешко! И мы смеялись, и было это в нашем положении очень полезно для здоровья!» (Из воспоминаний Никиты Бурцева, заключённого Усольлага).
Основным же плюсом этих мастерских было то, что они давали возможность людям выжить в отличие от тех, кто работал на лесоповале.
Обаяние художника распространилось даже на охранников. Известно, что начальник лагеря майор ГБ П.П. Ивонин очень хорошо относился к Ротову, и даже приезжая в 1943 году в Москву, заходил в редакцию «Крокодила» передать всем «приветы от Кости», и просил у художников краски и кисти для него. Т.к. в лагере не было красок, а кисти делали сами из конского волоса

4 января 1948 года художник был освобождён из лагеря, но без права проживания в 100 городах страны. Жил он тогда в г. Кимры Тверской обл. Там Ротов активно включается в работу над иллюстрациями к роману Анатоля Франса «Современная история», к сказкам А.С. Пушкина, к "Дяде Стёпе" С. Михалкова. Причем, дядю Стёпу художник рисует с будущего мэтра советской кинематографа – актёра Алексея Баталова, женившегося в тот год на его дочери Ирине.

Ходит история о том, что как-то в прихожей у своей московской родни Константин Павлович обратил внимание на огромные туфли зятя и поинтересовался их размером. Выяснилось, что Баталов носит обувь 45-го размера. Художник решил поделиться этой информацией с Михалковым. Так появились строчки:
«Лихо мерили шаги
Две огромные ноги:
Сорок пятого размера
Покупал он сапоги».
Несмотря на запрет, Ротов часто бывал в Москве, иногда даже оставался ночевать, чего делать не полагалось. В связи с чем, в декабре 1948 года, без предъявления нового обвинения, художник был отправлен на пожизненное поселение в п. Северо-Енисейский Красноярского края. В Северо-Енисейских приисках треста «Енисейзолото» Константин Павлович был назначен на должность чертёжника-конструктора КБ с окладом 800 рублей в месяц. Кроме того, принимал участие в оформлении нового рабочего клуба, где затем работал в качестве художника.

9 марта 1954 года «гр-ну Ротову Константину Павловичу» приходит уведомление о том, что «обвинение Вас по ст.ст. 58-1а и 58-11 УК РСФСР прекращено <…> и Вы подлежите освобождению из ссылки на поселение». 13 июля 1954 года Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР выдаёт справку о том, что дело по обвинению Ротова пересмотрено, постановление от 14 июня 1941 года отменено полностью и дело в уголовном порядке прекращено. Постановление от 16 февраля 1949 года также было отменено с формулировкой «проведённым дополнительным расследованием опровергнуто обвинение Ротова в том, что в 1934 году им была изготовлена карикатура антисоветского характера. < … > карикатура, которая рассматривается как антисоветская, в действительности таковой не является».
А 6 апреля того же года художник был освобождён и от ссылки и «следует к избранному месту жительства гор. Москва» (из справки УМВД по Красноярскому краю).

После освобождения Ротов возвратился в Москву, где снова работал в «Крокодиле», а также в детских журналах «Юный техник» и «Весёлые картинки». Он создал замечательный, полюбившийся читателям «ЮТ», образ Самоделкина. Изобретательный человечек с винтиком вместо носа успешно «перекочевал» затем вместе с автором в «Весёлые картинки».

Однако, лагерь всё же сильно подорвал здоровье Константина Павловича. Врачи разрешили ему работать не больше 4 часов в день. Но запрет этот нарушался постоянно. Художник был нужен всем! И он хотел многое успеть что бы восполнить потерянные годы.
« – «Крокодил» – мой долг. «Весёлые картинки» – моя любовь» – говорил Ротов.
За долгие годы художник соскучился по Москве и москвичам. Для больших прогулок сил не было, но он нашёл выход из положения: садился в трамвай и ехал до конца маршрута, а потом обратно. Ведь за годы его отсутствия всё в городе изменилось, и было на что посмотреть. И он наблюдал, запоминал и превращал увиденное в свои новые рисунки.

Его бывшая (развелась с ним в 1940 году после его ареста) жена — Екатерина Борисова во втором браке была замужем за сценаристом и литературоведом Н.А. Коварским, который удочерил их дочь Ирину (1931-2007), ставшую затем, едва не в 17, женой А. Баталова, с которым прожила чуть более 10 лет, родив ему дочь Надю.
«Не каждому в детстве выпадает радость быть всеми любимой. Расти среди прекрасных книг, картин, музыки. Ездить в Ленинград в Эрмитаж. Каждое воскресенье ходить в цирк, а после представления знакомиться с артистами за кулисами, гладить животных и получать маленькие подарочки. Кататься в папиной машине, а главное – жить среди очень интересных людей. Папа дружил и с артистами, и с писателями. В доме у нас бывали знаменитые летчики-полярники. Почти у всех на груди сверкали ордена. Все были молодые, весёлые, красивые» (Из воспоминаний Ирины Баталовой (Ротовой)).

Константин Павлович создал иллюстрации ко многим детским книгам: И. Ильф и Е. Петров «Золотой телёнок» (1931), А. Барто «Дом переехал» (1938), А. Некрасов «Приключения капитана Врунгеля» (1939), Л. Лагин «Старик Хоттабыч» (1940), С. Михалков «Дядя Стёпа» (1957), и «Три поросёнка» (1958), С. Маршак «Про гиппопотама» (1958), В. Катаев «Белеет парус одинокий» (1972), и др.
Рисунки его узнаваемые, лёгкие, по-настоящему весёлые, смешные и ироничные, но не злые. Он всегда улыбался. И всегда рисовал. И рисовал с улыбкой. Он получал огромное удовольствие от самого процесса, и поэтому было весело смотреть на его работы. С удивительным юмором он изображает не только людей, но и животных, птиц, насекомых, здания – всё, что видел его добрый улыбчивый взгляд.

Незадолго до смерти у Константина Павловича отнялась правая рука. Он попытался рисовать левой. Но научиться уже не успел.
«Я видел последний лист бумаги, за которым Константина Павловича застиг удар. Начатый рисунок – и вдруг линия сделалась дрожащей, неуверенной и оборвалась, как через несколько дней оборвалась и сама жизнь этого замечательного человека…» (Из воспоминаний художника-графика и карикатуриста Юлия Ганфа).

Умер Константин Павлович Ротов 16 января 1959 года, за 1,5 месяца до своего 57-летия. Похоронен на Введенском кладбище Москвы.

Ровно через 50 лет – в феврале 2009 года в Государственном Литературном музее прошла первая персональная выставка работ художника, на которой были представлены его работы разных периодов, хранившихся в семейном архиве, включая альбомы с зарисовками 1941-47 гг., сделанными Ротовым в годы заключения и ссылки, а так же рисунки из собрания семьи Лебедевых-Кумачей и частных собраний. Всего было представлено более 150 работ.
А в 1958 году группа альпинистов, руководимая художником Борисом Жутовским, поднялась на безымянную вершину в Восточных Саянах и установила на ней портрет К.П. Ротова.
Как сказал Э. Хемингуэй, «если писатель не любит людей, его рассказы им не понравятся». Рассказы в картинках, созданные Ротовым, людям нравились и в 1920-е гг., и продолжают нравиться до сих пор. Они по-прежнему смешные и добрые. Над ними по-прежнему хочется смеяться. Константин Павлович любил всех вокруг людей, и они чувствовали это.

Книги с иллюстрациями К.П. Ротова:
Гурьян О.М. «Шарик и трубка» (М.: Книгоизд-во Г.Ф. Мириманова, 1924), Агнивцев Н.Я. «Твои наркомы у тебя дома» (рис. К. Елисеева и К. Ротова, М.: «Октябрёнок», 1926), Фёдоров-Давыдов А.А. «Похождения Мурзилки, удивительно шустрой собачки» (М.: «Рабочая газета», 1927, «Библиотека Мурзилки»), Корнилов Б.П. «Как от мёда у медведя зубы начали болеть» (М.: ОГИЗ-Детгиз, 1935), Каринский В.А. «Грачи и кот» (М.; Л.: Детиздат, 1936), Чуковский К.И. «Сказки: Путаница; Лимпопо; Бармалей; Телефон; Мойдодыр; Краденое солнце; Федорино горе; Тараканище; Муха Цокотуха» (Изд. 3-е, М.; Л.: Детиздат, 1936), Чуковский К.И. «Африканские сказки: Лимпопо; Бармалей; Тараканище» (М.; Л.: Детиздат, 1937), Михалков С.В. «Миша Корольков» (М.; Л.: Детиздат, 1938), Михалков С.В. «Кораблики» (М.; Л.: Детиздат, 1939), Ардов В.Е. «Больное место: Рассказы и фельетоны» (М.: «Правда», Библиотека «Крокодила» №192, 1958), Барто А.Л. «Дом переехал» (М.: Детгиз, 1958), Лагин Л.И. «Старик Хоттабыч: Повесть-сказка» (М.: «Детская литература», 1959), Михалков С.В. «Три поросёнка: По английской сказке» (М.: Детгиз, 1961), Баранова М.П., Велтистов Е.С. «Тяпа, Борька и ракета» (рис. Е. Мигунова, К. Ротова, М.: Детгиз, 1962), Корнилов Б.П. «Как от мёда у медведя зубы начали болеть» (М.: Детгиз, 1963), Маршак С.Я. «Про гиппопотама» (М.: «Детская литература», 1964), Катаев В.П. «Белеет парус одинокий: Повесть» (М.: «Детская литература», 1972).

Источники:
Г. Рыклин. Предисловие к художественному альбому К.П. Ротова (изд. "Советский художник", 1961);
Е. Мигунов "Киноведческие записки" (1997);
https://fantlab.ru/art3918;
https://urokiistorii.ru/article/52377;
https://k-markarian.livejournal.com/664293.html;
http://fegin.gorod.tomsk.ru/index-1278564154.php;
https://www.liveinternet.ru/users/3575290/post270038004/