А кто, кроме нас?

Тридцатого августа я приехал в училище. Как обычно, после отпуска, первым делом сходил, отметился в медсанчасти. Затем посетил парикмахерскую, подстригся. И доложил о своем прибытии дежурному офицеру.
И сразу же столько новостей!

Во-первых, наша победа на первенстве ордена Ленина Московского военного округа по военно-прикладному плаванию имела печальные последствия. Чтобы мы особо не зазнавались, нам сообщили, что в ноябре нашему курсу придется участвовать в соревнованиях на приз газеты «Красная Звезда» по тому же самому военно-прикладному плаванию. Проблема заключалась в том, что на окружных соревнованиях наша рота участвовала не в полном составе (а по штату разведроты - всего лишь сорок человек из нашей «китайской» роты, численностью в сто пятьдесят курсантов). Найти и подготовить сорок курсантов из ста пятидесяти к плаванию в военной форме, с сапогами под ремнем и с автоматом за спиной на стометровке на время, оказалось не просто, но возможно.

Тем более, что основу нашей «сокращенной» до сорока человек роты составлял наш спортивный взвод. И найти нужно было только десять курсантов, которые неплохо плавают брассом. На соревнованиях на приз газеты «Красная Звезда» должна была выступать уже не рота, а целый батальон. Пусть даже опять же не полного штата, а, скорее всего, по штату разведбата. Но найти и подготовить за пару месяцев к соревнованиям по военно-прикладному плаванию примерно двести курсантов в нашем батальоне было совершенно не реально.

Хотя едва ли такие мелочи кого интересовали. Ведь, как известно, «если Родина прикажет, у нас героем стать готов любой». В данном случае, скорее всего, героем посмертно. Потому что предстоящие соревнования явно «грозились» превратиться в откровенное утопление всего нашего героического третьего курсантского батальона. Или, как минимум, большей его части.

Вторая новость тоже была не самой приятной – оказалось, что парадная «коробка» нашего батальона к предстоящему ноябрьскому параду на Красной площади будет создаваться, в основном, на базе 8-й и 9-й курсантских рот. С нашей седьмой роты в «коробку» войдут только 2-й и 5-й (спортивный) взводы.
Хотя это было понятно с самого начала. В парадной коробке всего лишь двести человек. С учетом запасных, двести десять – двести двадцать. В нашем батальоне учится около четырехсот пятидесяти курсантов. Так что на этом параде примет участие лишь половина из нас. Естественно, все мы мечтаем побывать на параде на Красной площади. Ведь мы же курсанты–кремлёвцы! Хоть раз-то в жизни мы должны прийтись по Красной площади в парадном расчете! Наверное, поэтому нам сказали, что на третьем курсе на парад пойдет первая половина нашего батальона, на четвертом – вторая. Видимо, хотели успокоить?

Но верится в это с трудом. Ведь если сейчас сформируют парадную коробку, вымуштруют её, добьются слаженных и согласованных действий, то едва ли на четвертом курсе будут начинать делать это с нуля, с новым составом. Скорее всего, используют тех, у кого за плечами уже будет парадная подготовка на третьем курсе. Поэтому все мы прекрасно понимали, что именно сейчас так важно попасть в основной состав.

А третья новость оказалась совсем уж печальной – наш взвод расформировывают. Вообще-то, это было вполне ожидаемо. Так поступали и с нашими предшественниками, с другими спортивными взводам, которые почти целый год готовились на спортивных сборах к соревнованиям Ордена Ленина Московского военного округа по военно-прикладному многоборью. При этом некоторые спортивные взвода были освобождены не только от нарядов, караулов, полевых выездов, но и от учебы.

Разумеется, за год занятий спортом, знаний общеобразовательных и военных у ребят в спортвзводе особо не прибавлялось. Поэтому после соревнований курсантов разбрасывали по разным взводам, чтобы на третьем курсе в одном взводе не оказалось слишком много двоечников.

Это было понятно, но совершенно неправильно. По крайней, для меня. Я был в этом абсолютно уверен. Возможно, мне просто не хотелось оказаться в другом взводе? Или, чтобы нас куда-то там разбрасывали?

Услышав эту новость, я сразу же спустился с четвертого этажа на первый, где находились не только наши учебные классы, но и кабинеты комбата и замполита. К комбату идти я не решился. У комбата можно было легко схлопотать парочку нарядов вне очереди. Поэтому постучался в кабинет замполита батальона капитана Панова. И потом в течение нескольких минут пытался доказать ему, что решение расформировать наш взвод – ошибочное.

Мне нужно было как-то обосновать свою точку зрения. Коротко и, по существу. Чтобы замполит мог потом так же доходчиво и четко донести её до комбата.

Во-первых, я сказал, что наш взвод был на сборах не весь второй курс, а только последний семестр второго курса. Что, в свободное от тренировок время, с нами проводились дополнительные занятия по высшей математике (это, действительно, было так – в свое личное время к нам во взвод приходил участник Великой Отечественной войны, бывший войсковой разведчик, преподаватель высшей математики Василий Прокофьевич Балашов и проводил с нами занятия по своему предмету) и другим предметам (я не уточнял по каким, потому что это было не совсем правдой). Поэтому мы не слишком отстали по учебе от других курсантов.

Во-вторых, наш взвод отлично подготовлен для соревнований и показательных выступлений, которые регулярно проводятся у нас в училище. В том числе, для показательных выступлений, которые проводятся при приезде различных зарубежных делегаций. Была у нашего взвода такая «фишка», когда два расчета пулемета Калашникова (в каждом расчете - один курсант с пулеметом ПК, второй с патронной коробкой на 100 патронов) в военной форме прыгали в бассейн с пятиметровой вышки. Под водой заряжали пулеметы. Всплывали, пулеметчики ставили сошки пулеметов на плечи своим вторым номерам и проплывали 25 метров, ведя огонь на плаву холостыми патронами. В «закрытом» пространстве здания, в котором располагался бассейн, шум выстрелов из двух пулеметов создавал просто потрясающий эффект. Ну, а различные показательные выступления на полосе препятствий, тем более, были нашим коньком.

Если относительно эффективности первого пункта моих доводов у меня были большие сомнения. То второй пункт, связанный с показами, вполне мог сработать. Тем более, что в нашем училище зарубежные делегации бывали регулярно.

Ну, а в-третьих, я пообещал, что мы подтянем успеваемость. И следующую сессию наш взвод сдаст не хуже других.

И кто меня только за язык тянул?! Еще вчера мой племянник вольно или невольно напомнил мне уроки моей бабушки, учившей никогда не говорить лишнего. И не обещать того, что сделать не сможешь. А тут Остапа понесло! Да, никудышный из меня ученик получается!

На самом деле я просто совершенно не был готов к этому разговору. Не знал, что сказать замполиту. И как убедить его в том, что расформировывать наш взвод нельзя. А потому и совершал такие ошибки. Хотя оправданием это мне служить, разумеется не могло.

Мне кажется, замполит пропустил мимо ушей все, что я говорил о дополнительных занятиях, которые с нами якобы проводили. Немного задумался над моими словами о показательных выступлениях и о зарубежных делегациях. Но третий пункт моих доводов его похоже чем-то зацепил. Потому что явно тянул на некие повышенные соцобязательства. А какой гарный замполит не любит повышенных соцобязательств, принимаемых его подчинёнными?
- Вы обещаете, что ваш взвод сдаст сессию не хуже других взводов? - После небольшой паузы спросил замполит.

- Так точно, товарищ капитан! – Моя правая рука привычно поднялась вверх. И лишь в самый последний момент, вместо пионерского салюта, немного сменила траекторию движения и прикоснулась к краю фуражки.

Ведь после таких обещаний пионер всегда должен произнести слова «Торжественно клянусь». Но, к счастью, армейский лексикон гораздо лаконичнее, чем пионерский. И в таком случае вполне обходится словами: «Так точно» и «Есть»!

- Хорошо. Идите, товарищ курсант! Мы подумаем.

- Есть, - ответил я. Четко, как и полагается курсанту-кремлёвцу, сделал поворот кругом. И вышел из кабинета.

И только за дверью начал мысленно высказывать себе все, что о себе думаю. Разумеется, то что я ввалился к замполиту со своими претензиями по поводу расформирования нашего взвода было большой наглостью. Но я был комсоргом спортвзвода. И мне по штату полагалось отстаивать интересы моих товарищей любым способом и любым видом нелетального оружия – возможно, наглость и относилась к одному из таких видов?

К тому же, я хорошо помнил одну курсантскую поговорку: кто не рискует, тот не пьет шампанского (или не сидит на московской гарнизонной гауптвахте). Я должен был хотя попытаться уберечь наш взвод от расформирования. Потому что идея расформирования нашего замечательного взвода была не только ошибкой, но и несправедливостью! Я мог примериться с ошибкой, с несправедливостью – нет.

А еще, я только что вернулся в училище из дома. Еще не был «отформатирован» хождением строем, распорядком дня, различными построениями, превращающими человека в винтик большой и надежной машины. Но стирающий его индивидуальность. Когда человек привыкает действовать в составе отделения, взвода или роты. Но немного забывает, что может сделать в одиночку.

Да, я только что вернулся из дома. Отец еще не простил мне моего бегства в Ленинград. И последние дни со мной не разговаривал. Но я хорошо помнил, как несколько лет назад он рассказывал о том, что у десантников есть девиз: «Никто, кроме нас!». Так вот, когда он служил срочную в артиллерии, у их командира батареи был девиз: «А кто, кроме нас?». Согласитесь, этот девиз довольно сильно отличается от девиза десантников. И я на всю жизнь запомнил эти слова моего отца. И поэтому набрался такой наглости – пойти к замполиту.
Я не был уверен, что у замполита получится переубедить комбата. Но когда наша рота строилась у казармы на ужин, капитан Панов подошел к нашему взводу. И сказал, что наш взвод расформировывать не будут.

Мне, кажется, никто ничего не понял. Потому что многие из ребят даже и не знали, что наш взвод планируют расформировывать. Но я чуть было не закричал «Ура». И не запрыгал от счастья. К счастью, вовремя успел вспомнить, что я – курсант третьего курса, а не какой-то гражданский восторженный юноша. И что прыгать в строю довольно неприлично. А потому ничего кричать и никуда прыгать не стал. Но весь вечер словно бы летал на крыльях.

Было из-за чего! Наш взвод остался почти в полном составе. Единственное, Андрея Санникова и Сергея Дёмина перевели их нашего взвода в четвертый. Но это было связано с формированием учебных групп иностранного языка – они были «французами». Вместо них, к нам во взвод перевели Рому Добросельского.
То, что наш взвод не стали расформировывать – это было здорово! Оставалось только решить один маленький, но довольно важный вопрос – как подтянуть успеваемость во взводе? Да, обещать это сделать было слишком самонадеянно с моей стороны. Ведь я совершенно не знал, как это сделать. И не знал, к кому обратиться за советом?

Но почему-то мне вспомнились вступительные экзамены в училище. Успешно сдать их у меня получилось не только потому, что я окончил среднюю школу без четверок. Но еще и потому, что целый год ездил на подготовительные курсы в Московский автодорожный институт.

Тогда для меня стало большим открытием, что система обучения и уровень подготовки в московских школах были значительно выше, чем в провинциальных школах. И заметно отличались от них. Хотя бывали и исключения – ведь многое зависело от директоров школ и педагогов, их таланта и стремления передать свои знания детям.

Во взводе у нас были ребята из Москвы, из крупных областных центров, из закрытых (не только военных, но и научных) городков. У многих курсантов был очень высокий уровень интеллекта и прекрасное образование. У подавляющего большинства – хорошие и отличные спортивные достижения, а вот с учебой были явные пробелы.

Вот и пришла мне в голову мысль разбить наш взвод на «боевые» тройки - когда те курсанты, которые хорошо разбираются в сложных предметах, объясняют учебный материал всем нам доходчивым и понятным языком. И берут шефство над теми, у кого с учебой явные проблемы. По моим примерным расчетам получалось, что на одного битого (разбирающегося), приходилось примерно два небитых (которым нужно было хорошенько всё разжевать и объяснить).

На ближайшем комсомольском собрании я поднял этот вопрос. Рассказывать о своем обещании, которое дал замполиту, я не стал. Сказал лишь, что пока мы были на спортивных сборах, у нас не было проблем с увольнительными. Но теперь сборы закончились, и мы будем ходить в увольнения, как и все - с учетом не только требований боеготовности (не более одной трети взвода за раз – в субботу или в воскресенье), но и с учетом дисциплины. И что самое печальное для нас – с учетом успеваемости (курсанты получившие на неделе двойки, в списки на увольнение не записывались, хотя, конечно же, бывали и «позвоночные» исключения). Ребята меня услышали. Идею с шефством поддержали. И не только на словах. Но и на деле.

Результатом этого стало то, что по итогам следующей сессии наш взвод занял первое место в батальоне (из пятнадцати взводов). Я стал Фрунзенским стипендиатом. Идея «боевых» троек, которую я тогда придумал, здорово пригодилась мне немного позднее. Уже в Афганистане. Хотя и немного опоздала – она была бы более полезной для всех взводов нашего батальона на первом или на втором курсах, когда мы изучали не только военные, но и общеобразовательные дисциплины. На третьем курсе, когда упор в нашей подготовке сместился на военные дисциплины, учиться стало гораздо проще.
Но девиз командира артиллерийской батареи, в которой когда-то давным-давно служил мой отец, стал и моим девизом.
А кто, кроме нас?!

Александр Карцев, http://kartsev.eu