Чистилище на Затоке

По утрам мы с Сергеем катаемся на Затоку. В полдень возвращаемся домой. Обедаем, пережидаем послеобеденный ливень (почему-то в начале августа дожди в Белгороде-Днестровском случаются с завидным постоянством, почти ежедневно, практически в одно и то же время – очень короткие, но проливные). После дождя мы возвращаемся на Затоку. Загораем, купаемся почти до самого вечера.
Сергею больше нравится загорать. И мы с ним уже основательно обгорели. Похожи на вареных раков, но кожа еще не слезает. Линять и сбрасывать шкурку мы начнем где-то через неделю. Когда Сергею надоедает загорать, он идет купаться. Плавает он круто. А когда заходит в воду, мне кажется, что взгляды всех девушек, загорающих на пляже, прикованы к его стройной и спортивной фигуре. И они неотрывно следят за его дальними заплывами.
Я плаваю тоже не плохо. Спасибо за это родному спортвзводу. Но плавать в море мне почему-то не нравится. Наш тренер Владимир Вячеславович Горлов приучил нас преодолевать любые реки, озера, лужи и водоемы, которые встретятся нам на пути. Вода в море держит хорошо, можно плыть долго и далеко, но проблема в том, что плыть здесь просто некуда. До ближайшего турецкого берега, по моим расчетам, более пятисот километров. Попробовать сплавать, конечно же, можно. Но я не уверен, что местным пограничникам эта идея понравится. А плыть просто так, без цели, мне не интересно.
Но я придумал для себя занятие, которое мне очень нравится. Это своеобразная работа над ошибками. Когда на втором курсе мы готовились соревнованиям по плаванию, наш тренер учил нас, как правильно стартовать с «тумбочки». Во время прыжка в воду, нужно было немного «горбатиться». А при контакте с водой «раскрываться». За счет этого достигалось лучшее скольжение при входе в воду. Меньшее погружение. И якобы даже некоторое ускорение.
Когда Владимир Вячеславович или Стас Песков показывали нам, как это делается, все было очень наглядно и понятно. Очень сильный прыжок на старте. Словно стрела, они пролетали пару метров над водой, стремительно входили в воду, проскальзывали метра три-четыре, почти у самой поверхности воды и так же стремительно уплывали к своей очередной победе. Ну, так они оба – Мастера Спорта СССР по плаванию! Когда я пытался повторить это движение, вместо стрелы, у меня здорово получалось изобразить лишь маленькую бомбочку.
В теории я все прекрасно понимал. Но когда поднимался на «тумбочку» и пытался повторить то, что они показывали, то просто плюхался в воду и терял на старте драгоценные секунды. Причина была простая – травма позвоночника, полученная мною еще в школьные годы. Страх падения моментально сковывал мои мышцы. И я ничего не мог с этим поделать. Даже когда на меня смотрели мои товарищи и мой командир.
Сейчас же на меня никто не смотрел. И именно на Затоке я придумал упражнение, которое должно было помочь мне преодолеть мой страх. Нужно было всего лишь подобрать подходящую (минимальную) глубину и научиться нырять над волной. Здесь все было очень просто: прыгнешь раньше, чем нужно - воткнешься носом в песок. Чуть опоздаешь, не сможешь проскользнуть вовремя над волной - пропашешь песок животом.
Это было классное упражнение, в результате которого я несколько раз втыкался руками (благо, что, хотя бы не носом) в песок, и не раз пропахивал его животом (к счастью, не очень сильно). Но зато очень скоро я научился красиво нырять в воду. А главное, научился обманывать своего внутреннего пугливого зверька, который так боялся падений.
Десятого августа, когда мы с Сергеем в очередной раз приехали на пляж, там происходила какая-то непонятная движуха. Часть пляжа была огорожена. Взрослые дяди устанавливали небольшую трибуну, детвора увлеченно копала траншею, а затем перекрывала ее досками и маскировала какими-то ветками – превращая почти в настоящий подземный ход. Тогда я еще не знал, что по нашему Уголовному Кодексу разрушение приморского шельфа грозит виновным лишением свободы на срок до двух лет. Но то, что происходило на пляже, совершенно не вписывалось в нашу привычную картину мира.
Либо на наших глазах детишки пытались выкопать ров (но изначально маскировали его под подземный ход, лишь бы никто не догадался), чтобы затем превратить часть нашего пляжа в остров. После этого юридически отделиться и присоединиться к какому-нибудь иностранному государству Вануату или Тувалу. Или же взрослые дяди пытались создать из этих детишек какую-то организованную преступную группу. Затем заставить их выкопать ров, превратить часть нашего пляжа в… Ну, дальше вы знаете.
А когда неподалеку появилась моторная лодка с какими-то совершенно мутными типами в маскарадных костюмах, мы окончательно потеряли связь с реальностью. Но привычно расстелили покрывало на песке. И стали принимать солнечные ванны, словно бы всё, происходящее на планете Земля и ее водных окрестностях нас не касается. Невольно вспомнив рассказ Виктора Драгунского о том, что все тайное всегда становится явным, мы решили, что со временем всё прояснится.
И действительно, вскоре на огороженной территории появились отряды подростков под руководством пионервожатых. На импровизированную трибуну поднялись взрослые дяди и тёти, и начали нести какую-то пургу о каком-то неизвестном нам празднике.
А через пару минут детвора начала дружно скандировать: «Нептун, приходи!». Вскоре к пляжу причалила моторная лодка, которая уже более часа страдала в одиночестве у берега. Из лодки вышел бородатый дедушка, очень напоминающий нашего Деда Мороза, в сопровождении двух здоровенных пиратов. Правда, вместо посоха у дедушки в руках был трезубец. А вместо Снегурочки на берег выпрыгнули две девушки в блестящих и очень сексуальных нарядах. Местные «снегурочки» были очень даже ничего. И мы с Сергеем невольно позавидовали «Деду Морозу».
Кто-то из наших соседей, обсуждая происходящее, произнес два слова которые немного успокоили нас относительно территориальной целостности нашего пляжа. И всего происходящего.
- Праздник Нептуна.
Что это был за праздник, я не знал. Но раз Сергей отнесся к этой информации совершенно спокойно и то, что мы были отделены от этих ребят импровизированным «забором», я решил, что все происходящее на этом празднике не несёт для нас никакой опасности. По крайней мере, я так думал. Поэтому мы пошли искупаться. И снова вернулись на свое место загорать.
Тем временем на огороженной территории что-то происходило. Как мы догадались, вступительная часть уже закончилась. Начиналась основная. Дед с трезубцем начал призывать собравшихся оценить работу местной администрации. Пообещав своей властью наградить отличившихся и наказать тех, кто это заслужил. Голос его при этом подозрительно напоминал голос нашего Деда Мороза. Судя по всему, казачок этот с трезубцем был явно засланный.
Первым на суд был вызван директор пионерского лагеря. С трибуны вальяжной походкой спустился невысокий мужичок в светлом костюме с залысиной на лбу. И с небольшой кожаной папкой в руках. Он подошел к Нептуну и с улыбкой уставился на него. Всем своим видом давая понять, что судить или миловать – это его дело.
Нептун с интонацией Деда Мороза тем временем обратился к собравшимся с предложением огласить заслуги и прегрешения директора. С трибуны раздались редкие голоса о том, как много директор сделал для пионерского лагеря. И для всех собравшихся. Но эти голоса разом заглушила волна возмущенных детских криков. Судя по всему, директор был еще тот жук. Слишком много обещал, но делал гораздо меньше. И обещания свои не выполнял.
Похоже, директор явно не ожидал такого поворота. Видимо, когда его брали на работу, то обещали ему полную неприкосновенность. Или, в крайнем случае, что судить его будет местная администрация. А вот о Празднике Нептуна, видимо, сказать подзабыли.
Не трудно было догадаться, что мужичку захотелось срочно куда-нибудь испариться. Куда-нибудь за тридевять земель, в любое тридевятое государство с шенгенской визой или с видом на жительство.
Нептун с сожалением посмотрел на подсудимого.
- Все понятно.
А потом интонация у него как-то резко изменилась. Словно деда с трезубцем разом подменили на какого-то другого сказочного персонажа с маузером в руках.
- В чистилище! – Произнес он с той самой интонацией, с которой обычно произносят: «Расстрелять»!
Два его молодца-пирата разом подхватили директора под белы ручки и понесли к подземному ходу. Мужичок вырывался, однако силы были не равные. Директор пытался уговорить пиратов разрешить ему снять хотя бы пиджак (свою кожаную папку он выронил еще у трибуны). Но пираты были непреклонны. Похоже, они не были сотрудниками пионерлагеря, а работали в службе безопасности у настоящего Нептуна.
С шутками-прибаутками они сбросили директора в подземный ход и ласково произнесли: «Ползи…». Окончание фразы было не слышно. И. кажется, не совсем цензурно.
Тут же из толпы детишек выбежало несколько головорезов с ведрами, наполненными грязью с днестровского лимана (была у этой грязи одна маленькая особенность – она практически не отстирывалась). И начали поливать этой грязью через ветки, которыми была накрыта траншея, ползущего по ней директора.
А Нептун тем временем приступил к решению участи главного бухгалтера. Бухгалтер явно догадывалась, каким будет его решение и попыталась благоразумно испариться. Но пираты были наготове к такому повороту событий…
Все это было похоже на очень крутую постановку. Потому что актеры, принимавшие в ней участие, были бесподобны и просто великолепны. Единственное, было похоже, что бухгалтер прекрасно знала о том, что произойдет на этом празднике. Поэтому одета была попроще, чем директор. И убегала от пиратов не слишком быстро. И сопротивлялась не слишком активно. Точно зная, что ее все-равно догонят. И, что чистилища ей точно не избежать.
А вот директор был бесподобен – свою роль Незнайки он играл так, что любой Станиславский сказал бы: «Верю»!
Но почему-то на игру директора никто не обращал ни малейшего внимания. Он был уже не интересен зрителям. А совершенно напрасно! Потому что, когда он вылез из чистилища, весь в грязи и песке, лицо у него тоже было землистого цвета. Он явно задыхался и совершенно гениально играл роль умирающего. Настолько гениально, что я, наверное, единственный догадался, что ему нужна срочная медицинская помощь. И что он ничего не играет. С самого начала. Но позвать кого-то на помощь я не успел.
Потому что судилище над виновными плавно перешло в обычный беспредел. И теперь под раздачу попадали те, кто попадал под руку. Началась повальная охота на пионервожатых. Независимо от того, виновны они были в чем-то или нет. Их теперь даже не водили к Нептуну. А просто оптом, одного за другим, сваливали в чистилище. Похоже, для детворы следование букве закона было теперь не важно. Для них виновны были все!
А Нептун стоял в окружении своей верной свиты, смотрел на беснующихся ребятишек и хитро улыбался. Ему явно нравилось то, что происходило сейчас на суше. Нравились паника и полный беспредел.
К нам с Сергеем подбежала одна из девушек-пионервожатых. Запыхаясь произнесла лишь одно слово. Но в этом одном-единственном слове была настоящая мольба.
- Спасите!
Разумеется, мы тут же прикрыли ее от кровожадных взглядов разбушевавшихся пионеров своими телами. Наивно полагая, что что этого будет вполне достаточно.
Неожиданно откуда-то сбоку раздался чей-то звонкий голос.
- Вот она!
Толпа галдящей детворы нырнула под ограждение и бросилась в нашу сторону. Это была война! Я ни разу еще не был на войне, но точно знал, что здесь размусоливать некогда. А потому, как курсант почти что четвертого курса, взял командование нашим сводным отрядом на себя. Быстро и четко отдал нужные распоряжения. Показал направление, куда бежать девушке, а сам с Сергеем решил осуществить отвлекающий маневр.
Другими словами, мы бросились врассыпную. К сожалению, мне выпало направление, ближайшее к нашим преследователям.
А когда я услышал чьи-то противные крики: «это они ей помогали» и «лови их», то понял, что совершенно напрасно выбрал это направление. Галдящая толпа обкладывала меня очень грамотно, с трех сторон. Свободным оставалось только направление к воде. Похоже, у детишек закончились запасы грязи из лимана? И меня решили просто утопить?
Но когда я добежал до воды, когда нырнул над поверхностью ближайшей волны и сделал буквально с десяток гребков, мир и покой начали окружать меня со всех сторон. Я был в своей стихии и готов был утопить любого, кто только попробует утопить меня.
Я лег на спину, посмотрел, что происходит сзади. На пляже стояло десятка полтора ребятишек. И они с грустью смотрели в мою сторону. Никто из них не решился преследовать меня на воде. Возможно, потому что в пионерском лагере им не позволяли заходить в воду без разрешения. А, может быть, потому, что они довольно быстро догадались, что ловить на воде им просто нечего. А огрести они могут по самое не хочу.
Я перевел взгляд чуть в сторону. Еще одна группа детишек продолжала преследовать Сергея. Он совершил одну маленькую ошибку, решив, что сможет от них убежать. Убежать от этих разбойников было невозможно. Тогда Сергей решил повторить мой маневр. И бросился в воду. Это было второй ошибкой. Потому что, в отличие от меня, Сергей не отрабатывал все эти дни прыжки над волной. В результате он немного промахнулся и со всего размаха врезался руками в песок. Буквально через мгновение, его окружила детвора. Схватила за руки-ноги и поволокла на казнь.
Я посмотрел по сторонам. Похоже, нашей пионервожатой удалось спастись? Это было хорошей новостью. Единственной хорошей новостью. А вот Серегу нужно было срочно спасать. Я проплыл несколько метров в его сторону. А глазах у своих преследователей, но чуть в стороне от них, вылез на берег и начал спектакль. Точнее обычный детский новогодний утренник. Благо, что в школьные годы я занимался в театральной студии «Юность» и не раз принимал участие в этих представлениях. Если моему однокласснику Лёшке Пересыпкину обычно доставалось роль серого волка, то мне, почему-то - роль какого-то кота. Не помню точно, то ли мартовского, то ли того, который ходил по цепи златой у дуба в Лукоморье?
Но сейчас это было не важно. В этот момент я с благодарностью вспомнил нашего режиссера Наталью Ивановну Левину, которая научила нас работать на этих новогодних представлениях с детворой, заводить их и привлекать их внимание. Эти уроки актерского мастерства мне явно пригодились.
Сегодня я был лучшим в мире новогодним или мартовским котом. Потому что еще ни один кот в мире так не издевался и не подначивал детишек, которые несли на закланье моего друга. Не называл их пионЭрами (с ударением на «Э» это слово звучало почему-то довольно обидно). В результате, уже через несколько мгновений детишки забыли о моем друге и бросил его на песок. А сами с диким рёвом разъяренных мамонтов устремились за мной.
К тому же, и у детишек, которые еще недавно меня преследовали, появился шанс отомстить мне – не знаю, за что. Видимо просто так, про запас, за мои будущие провинности и прегрешения.
Когда я понял, во что ввязался, мне стало совсем не до смеха. Нужно было срочно брать ноги в руки. И спасаться. Наверное, это был мой самый лучший, самый красивый мой прыжок над волной? И грёб я первые двадцать метров я с такой скоростью, что мой тренер Владимир Вячеславович мог бы мною гордиться.
Когда я перевернулся на спину и посмотрел на берег, Сергея там уже не было. Молодчина, сообразил, что в нашей профессии иногда лучше остаться живым, чем стать героем посмертно. Теперь уже две группы детишек стояли на берегу и с грустью смотрели в мою строну. Но смотрели не слишком долго. К счастью, у детей память, как у золотых рыбок – короткая. И они не помнят плохого. Чтобы поскорее забыть обо мне и обо всем плохом, они вскоре развернулись в сторону пляжа. Внимательно высматривая очередную жертву для своего чистилища. И почему-то мне казалось, что глаза у детишек в этот момент были не слишком добрые. Им явно хотелось крови. И лучше было в это момент им не попадаться на глаза.
А у самого чистилища все еще лежал директор пионерлагеря. Как выброшенная волной на берег рыба, жадно глотал воздух ртом. Забытый и никому не нужный.
Александр Карцев, http://kartsev.eu
Предыдущая глава - Веселая курсантская жизнь