Проводник по Стране Фантазии (16 фото)

Русский писатель-фантаст, критик и исследователь научно-фантастической литературы, один из пропагандистов советской науки и НФ Георгий Иосифович Гуревич родился 11 (24) апреля 1917 года в Москве, в семье студента архитектурного факультета Высшего технического училища/МВТУ им. Н.Е. Баумана (ныне — МГТУ/Московский государственный технический университет), будущего главного архитектора Горстройпроекта Наркомтяжпрома СССР, Иосифа Семёновича Гуревича (1890-1956).

Рос Георгий, по словам советско-израильского писателя-фантаста и исследователя науки Павла Амнуэля, нормальным еврейским вундеркиндом: в 4 года научился читать и писать, создал свою первую нетленку «Конь Хробрец» (много лет спустя тяга мальчика к лошадям нашла себе применение — во время службы в армии он был зачислен в кавалерийский полк). По стопам отца, Гуревич-младший, закончив школу поступил в архитектурный институт.

«Чудак с малолетства, чудак от рождения. По наследственности? Едва ли. Родители были люди способные… но нормальные. Способности я, наверное, унаследовал, а вот чудачество не от них, благоприобретенное.
Известно мне, что отец мой отравился фосгеном незадолго до зачатия. «О влиянии фосгена на гены» — хорошая тема для диссертации.
Известно, что я упирался, когда пришёл срок родиться. Важный профессор вытащил меня на свет божий щипцами. Щипцовые нередко бывают «с приветом». Щипцы повлияли, может быть?
Когда же мне было 5 месяцев, моя очередная «бедная няня» выронила меня из коляски. Винт рассёк мне лоб, я был весь залит кровью. Шрам виден до сих пор… на правой стороне лба. Сейчас наукой установлено, чем занимается правая половина мозга, и чем левая половина. Я явно левосторонний: логик, аналитик, конструктор. Правая сторона у меня куда слабее: меня не волнует музыка, у меня очень слаба образная память. Вообще меня не форма волнует, а суть» (Г. Гуревич «Записки социально опасного», созданы 1979-81, не публиковались).

А 22 сентября 1936 Георгия арестовали. Стремясь улучшить свои спортивные качества, будущий писатель придумал странную по тем временам тренировку — проходить десятки километров пешком по дорогам. Не поход с рюкзаком и палаткой и не бег, а просто пройти пешком по намеченному маршруту в течение одного дня. В тот день он решил побить свой предыдущий личный рекорд — 52 км, и пройти 60.

Рекорд он побил. Прошёл 53 км. А дальше, по намеченному маршруту, надо было пересечь Рублёвское шоссе, соединяющее Москву с правительственными дачами. Там его и задержали. На допросах не пытали, не били, не требовали клеветать на друзей и даже не очень психологически давили. Только всё время твердили: «Кто дал тебе эту карту?» А Георгий так же однообразно отвечал, что сам купил её в магазине «Атлас», а маршрут на неё нанёс сам.

«Преступление» Гуревича Особое Совещание «оценило» в 3 года. Осудили как «социально опасный элемент» и отправили отбывать наказание в Ухт-Печорский лагерь (УПИТЛаг) в п. Чибью (с 1939 года — г. Ухта) Коми АССР. Там Георгий грузил в вагоны лес, прокладывал железную дорогу, время от времени умудрялся сменить тяжёлую работу на какую-нибудь «блатную» — художника, чертёжника, геодезиста.

В июле 1937 года, благодаря хлопотам отца, Гуревича досрочно освободили из Ухтпечлага, запретив проживание в Москве и других крупных городах. И в 1937-39 гг. Георгий жил в ссылке во Владимире и Калуге, работал грузчиком и чернорабочим на стройке. Продолжал заочно обучаться. Затем, в мае 1939 года ему разрешили вернуться в Москву (полностью реабилитирован был лишь в 1992 году). В том же году был призван на службу в РККА.

Затем началась война — Гуревич служил кавалеристом, миномётчиком, электриком, сапёром в Забайкалье, затем, в 1943 году, был направлен на учёбу в военное училище. Награждён медалями. Демобилизовавшись ещё до окончания училища в ноябре 1945 года, он в 1946 году окончил заочно Всесоюзный индустриальный институт, работал инженером-строителем. Писал очерки и рассказы о спорте и путешествиях, а также стихи и поэмы. А потом увлёкся фантастикой — Гербертом Уэллсом (подробнее — здесь: Борьба его миров), Владимиром Орловским, журнальными публикациями 1920-х гг.

«Георгий был уверен в том, что, проектируя новые дома, он сумеет приблизить будущее, о котором думал всё время. Оказалось же, что архитектура — это рисунок, это линии, это вовсе не будущее, а скорее прошлое. Доучиваться Гуревич не стал — тем более, что уже понимал, чего он хочет на самом деле: писать» (П. Амнуэль для «Энциклопедии фантастики. Кто есть кто» (под ред. Вл. Гакова), 1995).

Георгий несколько лет записывал свои мысли о будущем науки в тетрадь, обрабатывал сведения, систематизировал их. Просматривая позже эту тетрадку, он нашёл идею для первого своего НФ-рассказа — «Человек-ракета» (совместно с Георгием Ясным, журнал «Знание – сила», №10/11 за 1946), герой которого изобрёл чудодейственный препарат «украинол» (по сегодняшним представлениям, концентрат стероидов), позволявший бегуну развивать огромную скорость и никогда не уставать.

«Как всегда, я начал с плана, а Жора [Ясный] с организации: поговорил с Горбатовым, а тот связался с Сурковым, который был тогда главным редактором «Огонька». В назначенный день мы оказались в кабинете. С полчаса пришлось ждать, потом появился сам Сурков… Я начал рассказывать содержимое будущей повести, но, по-моему, он ничего не услышал. Как водится, главному то и дело звонили по телефону, что-то кому-то он отвечал, давал распоряжения, потом обратился к нам: «Ладно, ребята, пишите и несите поскорее. Почитаем»…
Сурков, конечно, за 2 месяца (пока писалась повесть) забыл про нас, «Огонёк» больше не нуждался в фантастике; в «Советском спорте» повесть осудили, сказали, что наш «украинол» обыкновенный преступный допинг и больше ничего. Это, конечно, была моя вина: описывая фантастический препарат, я не проявил достаточного уважения к условностям рекордсменства. Мне тогда казалось: обогнал и великолепно. Легко сдаваясь, я предложил Жоре написать что-нибудь другое, но он ценил свой труд, не отступился, понёс в другие редакции. В конце года повесть была опубликована в журнале «Знание – сила». Ещё через полгода вышла отдельной книжкой. Одобрительную рецензию в «Литературной газете» написал писатель-приключенчец Лев Гумилевский. В Румынии её перевели скоро. А затем следившая за идеологией газета «Культура и Жизнь» разгромила нас в статье «Халтура под маркой фантастики». А там пошло и пошло, разгром за разгромом в «Комсомольской правде», в «Известиях», в «Октябре». И сам Симонов в отчётном очередном докладе упомянул, что в советской фантастике, наряду с достижениями имеются и Гуревичи…» (из воспоминаний Г. Гуревича «Приключения мысли», 1995).

Следующими (уже без соавтора) вышли «Погонщики туч» (1948) — об управлении погодой, и «Тополь стремительный» (1951), также обруганный в печати за то, что герои повести выращивали тополь, тогда как государственные планы предполагали дуб.

В соответствии с требованиями времени молодому автору пришлось отдать дань «теории ближнего прицела» и пропагандируемым в сталинскую эпоху научным, а на деле антинаучным идеям покорения природы.

Но после смерти Генералиссимуса обстановка изменилась.

И родился Георгий Гуревич — писатель-фантаст. Он работал на радио, сотрудничал в журналах, участвовал в 1-ом издании «Детской энциклопедии». С 1957 года Гуревич — писатель профессиональный, член Союза Писателей СССР.

Выступая в 1958 году на Всероссийском совещании по НФ и приключенческой литературе, он сказал:
«Несколько лет назад, пожалуй, самой распространённой в писательской среде была «теория ближней фантастики». Сторонники её призывали держаться ближе к жизни. «Ближе» понималось не идейно, а формально: ближе во времени, ближе территориально. Призывали фантазировать в пределах 5-летнего плана, держаться на грани возможного, твёрдо стоять на Земле и не улетать в Космос. С гордостью говорилось о том, что количество космических фантазий у нас сокращается. По существу, это было литературное самоубийство. У фантастики отбиралось самое сильное её оружие — удивительность. Жизнь опередила писателей. Пока мы ползали по грани возможного, создавая рассказы о новых плугах и немнущихся брюках, учёные проектировали атомные электростанции и искусственные спутники. Фантастика отставала от действительности… Я помню: однажды на собрании, где «ближняя» фантастика торжествовала, вышел на трибуну читатель — офицер-артиллерист — и сказал с недоумением: «Товарищи, я что-то не понимаю. У нас в армии есть артиллерия ближнего боя, есть артиллерия дальнего действия. Мы применяем ту и другую, в зависимости от цели. Они выполняют разные задачи, но обе нужны». И хотя литераторы слушали, посмеиваясь, прав был читатель, а не теоретики ограничения. Есть темы, требующие далёкого места действия, есть темы, требующие близкого места действия. О космосе писали и будут писать ещё больше и потому, что сейчас, вслед за запуском спутника, начинается эпоха великих космических открытий, и потому, что космос – самое обширное место действия…»

И сквозной темой творчества Гуревича станет увеличение физических и творческих возможностей человека, овладение временем и жизнью — борьба со старением, возвращение молодости. А возможность прожить несколько жизней волновали его как фантаста и популяризатора науки до конца жизни.

В ранних повестях писателя основу сюжета составляет фантастическое изобретение или открытие: так в «Погонщиках туч» были описаны работы по управлению погодой — с помощью тучепроводов вода доставляется в засушливые степи, в «Тополе стремительном» — метод выведения породы быстрорастущих деревьев, в «Инее на пальмах» (1951) — производство нетающего льда (в мирных целях в СССР, и в агрессивных — на Западе), во «Втором сердце» (1955) — достижения трансплантации, в «Прохождении Немезиды» (1957) — предотвращение столкновения Земли с планетой, залетевшей в Солнечную систему, в «Подземной непогоде» (1956) — управление тектоническими процессами.

«Познакомился я с одним преобразователем природы — инженером М.М. Крыловым, лауреатом Сталинской премии за проект ледяной плотины. Фанатик был, даже дочь назвал Льдиной (не знаю, сказалось ли это на её темпераменте). У него была идея: изменить климат льдом. В зимнее время он предполагал качать воду из рек на поля, наморозить многокилометровые наледи, с тем, чтобы они весной долго таяли, увлажняли воздух, смягчали жару в начале лета и добавляли бы воды в жару… Изобретатель, говаривал Крылов, должен быть немножко нахальным, немножко голодным и очень злым. Злости Крылову, видимо, не хватило. Скромный человек был, лауреатство не открыло перед ним все дороги. Меня он считал коллегой–изобретателем. О его идеях я написал в «Инее на пальмах»… Повесть была о холоде, но фантастическая. А задумана по принципу наоборот. Есть в природе процессы, где энергия выделяется бурно: горение, взрывы; есть процессы, где энергия поглощается. Есть атомные взрывы, всё уничтожающие, испепеляющие, почему бы не быть антивзрыву — мгновенной зиме? Нажал на кнопку, и ледяная плотина на реке, ледяные плоты, острова… иней на пальмах…» (из воспоминаний Г. Гуревича).

Самое крупное произведение Георгия этого периода — роман «Рождение шестого океана» (1960), в котором очередное фантастическое открытие «электричество без проводов» — передача энергии по ионосфере, канал к которой с земли пробивается пучком частиц высоких энергий из портативного ускорителя — совершается на фоне остросюжетной международной интриги.
Тема не выглядела для тех лет необычной, но вот следующая повесть «Прохождение Немезиды» (1957) внимание привлекла: «В Солнечную систему влетает блуждающая планета, и одна часть человечества активно готовится к гибели, другая — столь же активно — к отражению опасности. Но планета, к счастью и для тех и для других, оказывается управляемой — это самый настоящий «корабль» иной цивилизации. Представители её предпочитают путешествовать не в тесных стенах звездолётов, а прямо на собственной планете… И занимают место на орбите Земли по другую сторону Солнца».

Сам масштаб происходящего был совершенно немыслим в ту эпоху и означал возвращение к глобализму советской НФ 1920-х гг. Под именем астротехники Гуревич одним из первых описал астроинженерию — отрасль, ведающую преобразованием планетных систем.

За «Немезидой» последовал цикл «геологических» повестей: «Наш подводный корреспондент», «На прозрачной планете», «Подземная непогода», «Под угрозой», позже объединенные в одну книгу — «На прозрачной планете» (1963). Тематически примыкала к циклу повесть «Купол на Кельме» (1959). У книги этой 2 автора. Один из них – писатель Гуревич, другой — доктор геологических наук Петр Евгеньевич Оффман — сотрудник НИИ, участник и руководитель многих геологических экспедиций в Поволжье, на Урал, на Север и в Сибирь. Экспедиции эти и дали материал для книги. Авторы ведут читателя в тайгу, где показывают суровую школу научного похода. Рассказывают и о людях, которые закаляются, и о тех, кто надламывается; о приключениях, которых не должно быть ни в коем случае.

Цикл этот писался Георгием 10 лет и связан с описанием научных открытий: с внедрением новых методов геологоразведки — автоматов-разведчиков («Наш подводный корреспондент» (1956), «Приключения машины» (1963)), просвечивающих горные породы излучений («На прозрачной планете» (1963)), с предсказанием извержений и овладением энергией вулканов («Подземная непогода», 1956), с темой спасения Калифорнии от разрушительного землетрясения («Под угрозой», 1963).

Запуск первого искусственного спутника Земли вызвал к жизни множество произведений, посвящённых и освоению космоса. Гуревич пишет повести и рассказы: «Лунные будни» (1955), «Инфра Дракона» (1958), «Первый день творения» (1960), «Функция Шорина» (1962), «Пленники астероида» (1962), «Мы — с переднего края» (1962) и другие, впоследствии объединенные в масштабный роман-утопию «Мы — из Солнечной системы» (1965, Ким — молодой, но опытный врач-профилактик — живёт и работает в далёком, счастливом, но всё ещё небеспроблемном будущем, населённом почти 100-миллиардным человечеством. Идёт преобразование всей Солнечной системы, а не только родной Земли, решены многие человеческие проблемы, но люди всё ещё страдают от неразделённой любви, от предательств; они разочаровываются, теряют иллюзии. Среди прочих поразительных вещей герои романа создают новую фундаментальную науку — «ратомику». Благодаря ей можно воспроизводить любые предметы и вносить исправления в их структуру. Даже мёртвых можно воскрешать, если предварительно их биологическая «схема» была записана на атомном уровне…).

«Книга писалась для «Молодой гвардии». Но тамошний редактор был твёрдым перестраховщиком. Из рукописей сборника он взял только 2 рассказа, которые уже публиковались в журналах. Однако конкуренция существовала и тогда, фантастику печатали целых 2 издательства. Я перенёс рукопись в Детгиз. Там редактором у меня оказался Аркадий Стругацкий, может быть самый приятный из всех моих редакторов. Аркадий прочёл и мягким своим голосом (позже он стал суровее) вежливо сказал: «Георгий Иосифович, мы возьмём все ваши рассказы, но один из них хуже других, вы не могли бы его заменить?»
И я согласился. И превратил в рассказ главу из романа — «Функция Шорина». И «Функция» стала моим хрестоматийным сочинением, она кочует из сборника в сборник. В том же Детгизе другой редактор сказал мне, что «Функция» на голову выше всего остального сборника.
Ведь я нарушил все советы и наставления литературоведов. Все они твердили, что высшее достижение писателя — изобразить человека во всей его сложной тонкости, что многосторонним должен быть культурный человек. Шорин же у меня прост, как прямая линия. Он человек одной идеи, и вся его жизнь подчинена этой идее. Он даже уверял себя, что не имеет права погибнуть, пока не выполнит своей функции… Это, правда, автобиографический плагиат: я сам себя уверял, что не погибну на войне, потому что функции своей не выполнил…» (из воспоминаний Г. Гуревича)

Герои его Будущего заняты бурной планетарной инженерией, преобразованием Солнечной системы, они вторгаются в атомарное строение вещества, создают идентичных двойников человека, вплотную подошли к решению проблем бессмертия, демографии. Представляет интерес и многолетняя разработка писателем темы бессмертия, идеи иммортализма, начатая статьей-гипотезой «Сколько мы будем жить?» (1959), в которой речь идёт об изменении «программы развития» человека с целью устранения старости и смерти. А герой рассказа «Игра в «ничего не выйдет» (1964) мечтает об изменении человека при продолжительности жизни в 1000 лет, периодическом его омолаживании, его красоте.

В 1950-60-е гг. Гуревич активно пытался продвигать идею борьбы со старением, в том числе, в созданном тогда Киевском институте геронтологии. В своих произведениях он предугадал многие коллизии и проблемы, с которыми 40 лет спустя сталкиваются уже современные борцы со старением, такие как геронтолог Обри ди Грей из фонда SENS (стратегии достижения пренебрежимого старения инженерными методами) или футуролог Данила Медведев из РТД («Российское трансгуманистическое движение»).

«Раньше все люди у нас в Солнечной системе были обречены на грустную участь. Побывши полноценными 3-4 десятка лет, они становились немощными, некрасивыми, постепенно теряли силы и способности. Части тела их портились одна за другой, порча причиняла мучительные боли. Всё это называлось неизбежной старостью. И, в конце концов, несмотря на все усилия специалистов, какой-нибудь важный орган выходил из строя, и организм прекращал функционировать — умирал. Тысячелетьями мы в Солнечной системе мирились с таким порядком, даже не представляя, что может быть иначе» («Мы — из Солнечной системы», ч.3 «Живая вода»).

В 1950 году Георгий женился на переводчице Нинель Креленштейн-Кенскевич, дочери С.И. Кенскевича — мастера цеха автозавода им. И. Сталина, расстрелянного в 1938 году, после обвинения в контрреволюционной деятельности (о чём станет известно спустя десятилетия). В 1956 году у них родился сын.

Начиная со 2-й половины 1960-х гг. Гуревич переходит к более «мягкой» (гуманитарной) НФ, делая особый упор на психологию и социологию (сборники «Месторождение времени» (1972), «Нелинейная фантастика» (1978), «Только обгон» (1985), «Учебники для волшебника» (1985), «Ордер на молодость» (1990)). Или книга «Древо тем» (1991), написанная в уникальной форме НФ-конспектов, целиком состоящая из оригинальных проектов, которые писатель не успел реализовать в виде художественных произведений.
Понимая ограниченность сил и времени, Георгий вмещает в пару десятков страниц содержание не одной книги. В то же время писатель продолжает достраивать свою галерею сверхчеловеков, обладающих фантастическими способностями: телепатией в «Опрятности ума» (1970), способностью бесконечно деформировать собственное тело в повести «Когда выбирается «я» (1972), ускорением сигналов в нервной системе — в рассказе «Месторождение времени» (1972). А в повести «Делается открытие» (1978) и романе «Темпоград» (1980. Миру планеты Той грозит катастрофа — родное солнце взорвётся через 2 месяца. Для решения неотложных научно-технических проблем создаётся микроскопический городок физиков Темпоград, обитатели которого живут в ускоренном времени: за сутки у них проходит год, а 2 месяца растягиваются на 60 лет. Срок вполне достаточный для спасительной операции… Экспедиция не возвращается, и вот почему: на поверхности одного из встреченных микрообъектов её участники обнаружили жизнь: оказалось, она возникла… благодаря им самим — их «темпоскаф» стал своеобразным солнцем этой «микропланеты». «Придётся светить и дальше», — радирует руководитель экспедиции…) герои создают науку управления ходом времени — «темпорологию».

Герой романа «В Зените» (сокращенный вариант — «Приглашение в зенит» (1972), дополнен в 1985) по приглашению представителя внеземной цивилизации совершает далёкое космическое путешествие. И удивительный мир Звёздного Шара (собственный, вполне оригинальный вариант ефремовского Великого Кольца), увиденный глазами получившего приглашение «в зенит» писателя, это не только блистательный калейдоскоп НФ-идей и технологий, но и несколько концентрированных моральных уроков. По некоторым источникам, история яхты Здарга из романа, может читаться как «повесть с ключом», отражающая взаимоотношения в среде фантастов Москвы 1960-х гг. Человеческий тип, который представлял Гуревич, легко увидеть в явно имеющем автобиографический характер рассказе «Чудак-человек» (1985).

Энциклопедизм и склонность к прогнозам, нетерпение, заставляли писателя приносить в жертву количеству качество проработки НФ-идей. Его всегда интересовала систематика, он любил порядок во всём, и историю фантастики пытался анализировать, давая каждому выделяемому периоду название самых характерных для того времени произведений.

Кроме собственно литературной деятельности Гуревич занимался ещё и активной пропагандой фантастики. Так он является автором книг об истории НФ, её темах и перспективах. «Карта Страны Фантазии» (1967), формально посвящённая кинофантастике (и первая в Союзе на эту тему) книга, стала вдумчивым и интересным анализом литературной фантастики, её художественных отличий, её разновидностей. «Беседы о научной фантастике» (1982) — книга для подростков. Сжатое изложение истории развития НФ соседствует в ней с анализом её поэтики и своеобразия. Основная задача книги — познакомить школьников с особенностями НФ-литературы. В живой, доходчивой форме автор рассказывает о Стране Фантазии, которую населяют известные литературные герои. Книги эти до сих пор считаются эталоном жанрового литературоведения.

Писатель был автором и научно-популярных книг: «Полёт на Луну» (1955), «Неведомое на вашу долю» (1975), «Птица будущего» (1979). Создателем научно-художественных книг о возможных направлениях развития наук — «Лоция будущих открытий» (1990). Систематизируя многообразие научного знания, Георгий Иосифович пытался предсказать, на основе табличного представления фактов и тенденций, будущие открытия и направления научного поиска.

50 лет творческого пути в НФ сделали книги Гуревича поистине художественной летописью развития русской фантастики.
Он был одним из руководителей семинара молодых фантастов в Москве, несколько раз руководил группой на семинаре в Малеевке («Интерпресскон»). Участвовал во II Ефремовских чтениях (1989).

Георгий Иосифович Гуревич скончался в Москве 18 декабря 1998 года на 82-м году жизни. Похоронен писатель в северо-восточной части нового Донского кладбища (участок №2).

Произведения Гуревича переведены на английский, болгарский, венгерский, грузинский, китайский, корейский, монгольский, немецкий, польский, румынский, сербско-хорватский, словацкий, французский, чешский, японский. Тираж его изданных книг превысил 1,5 млн. экземпляров.

Награды и премии Г. Гуревича:
1987 — «Приз им. И. Ефремова» — созданная в 1987 г. в рамках Премии «Аэлита» (одна из первых советских НФ-премий, учреждённая в 1981 г. журналом «УС» совместно с Советом по приключенческой и научно-фантастической литературе СП РСФСР за лучшее произведение отечественной фантастики предшествующих 2-х лет) награда. Вручается ежегодно на фестивале фантастики «Аэлита» в Свердловске (Екатеринбурге). Премию можно получить один раз в жизни. Вручение происходит во время торжественной части ежегодного фестиваля — «За вклад в развитие фантастиковедения».
1987 — Почётная грамота Президиума Верховного совета РСФСР — государственная награда РСФСР в 1956-92 гг. Учреждена Указом Президиума ВС РСФСР от 18.07.1956 г. Грамотой награждались за особые заслуги в производственной, научной и общественно-политической деятельности, в социально-культурном строительстве и коммунистическом воспитании трудящихся — «За многолетнюю плодотворную литературную и общественную деятельность».

Библиография:

Циклы произведений:
«Изобретатель Ходоров»: «Приключения машины» (1956), «Наш подводный корреспондент» (1963), «Ия, или Вторник для романтики» (повесть о дружбе, любви и кибернетике, 1985).
«Мы из Солнечной системы»: «Первый день творения» (1960), «Функция Шорина» (1962), «Мы — с переднего края» (1962), «Ааст Ллун — архитектор неба» (1963), «Игра в «ничего не выйдет»» (1964), «Мы — из Солнечной системы» (1965), «Селдом судит Селдома» (1972), «Записанное не пропадает» (1972).
Романы: «Рождение шестого океана» (1960), «Темпоград» (1980), «В зените» («Приглашение в зенит») (1985), «Судебное дело» (1997).
Повести: «Человек-ракета» (совместно с Г. Ясным, 1946), «Погонщики туч» (1948), «Иней на пальмах» (1951), «Тополь стремительный» (1951), «Борьба с подземной непогодой» («Подземная непогода») (1955), «Второе сердце» (главы из романа «Рождение шестого океана», 1955), «Прохождение Немезиды» (1957), «Купол на Кельме» (с П. Оффманом, 1959), «Пленники астероида» (1962), «На прозрачной планете» (1963), «Под угрозой» (1963), «Восьминулёвые» (1967, доработано до повести в 1985), «Опрятность ума» (1970), «Записанное не пропадает» (глава из романа «Мы — из Солнечной системы», 1972), «Когда выбирается я» (1972), «Здарг: Анаподированная биография» (часть романа «В зените», 1973), «Нелинейная фантастика» (опыт конструирования НФ-романа, 1976), «А у нас на Земле» («Единственная ниточка») (1978), «Делается открытие» (1978), «Дель и Финия» (1978), «Еслиада» (1979), «Гиппина» (1984), «Только обгон (По мотивам мемуаров йийита Гэя)» (1985), «Учебники для волшебника» (1985), «Таланты по требованию» («Итанты», «Итранты») (1986), «Ордер на молодость» (1988), «Бхага. Замысел 251» (1991), «Древо тем» (1991), «Облака горят» (1991).

P.S. В тексте поста присутствуют ссылки на мой же, внезапно переставший работать аккаунт, прошу не счесть за плагиат.

Источники:
https://document.wikireading.ru/1258
https://www.livelib.ru/author/6582-georgij-gurevich
https://www.livelib.ru/book/1000007300-tempograd-georgij-gurevich
https://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=unpublished&syn=334
http://alya-aleksej.narod.ru/index/0-125
https://warlen.livejournal.com/233179.html
https://fantlab.ru/autor562