Три дня в океане вплавь: Станислав Курилов (10 фото)

Станислав Курилов не был агентом спецслужб, не был чиновником, у него была вполне гражданская профессия. Также он не был сильно погружён в политику и не был антисоветчиком по убеждению. Но его не выпускали из страны, дескать уж больно у него "неблаговидные" родственники.
Неблаговидность заключалась в том, что его сестра вступила в брак с гражданином Индии и проживала в Канаде.

Курилов, будучи выпускником Ленинградского гидрометеорологического института (специальность "Океанология") работал в местном филиале Института океанологии АН СССР и работал инструктором по глубоководному погружению в Институте биологии моря во Владивостоке. Но ему хотелось увидеть океаны, ему было интересно увидеть мир. И статус невыездного просто гробил развитие его карьеры.

Очевидно, что у Станислава было хорошее здоровье и физическая форма, чему поспособствовала непопулярная в те времена йога. Курилов не мог легально выехать из СССР и разработал абсолютно безумный план побега.
Он купил дорогущий круизный тур "Из зимы в лето" на лайнер "Советский Союз", который перед Новым годом совершал рейс из Владивостока до экватора и обратно, не заходя в порты. Выездная виза не требовалась и Курилов использовал этот, по сути, единственный шанс. Он вспоминал: "За дверью каждой каюты - музыка, пьяные выкрики, любовные стоны... Туристы предавались веселью каждый драгоценный день отпуска". Он конечно тоже, чтобы не выделяться, присутствовал на посиделках, но больше его интересовал океан и звёзды. И сам корабль.

Курилов проанализировал приблизительный маршрут лайнера и наметил точку максимального приближения к суше. Океанологу на тот момент было уже 38 лет, но он не сомневался в своих силах - он с детства хорошо плавал и будучи ещё в раннем детстве переплывал Иртыш. Конечно, городская река и непредсказуемый океан - это совершенно разные вещи.
Курилов, в своей книге "Один в океане: история побега" писал: "В тот день, когда мне уже в который раз отказали в визе для работы на океанографических судах дальнего плавания, мое терпение закончилось. Обычно мне отказывали без указания причин. На этот раз в моем личном деле была приписка-приговор: "Товарищу Курилову - посещение капиталистических государств считаем нецелесообразным". Меня как будто ужалили. Всё во мне взвилось на дыбы. Это уже конечно безнадёжно! Пожизненное заключение без малейшей надежды на свободу!"

Он говорил, что после этого у него пропал страх. Он больше не чувствовал себя связанным патриотическими обязательствами и просто не хотел мириться с тем, что "родившись на этой чудесной голубой планете", он был "пожизненно заперт в коммунистическом государстве ради каких-то глупых идей".
Станислав готовился тщательно: он оформил на работе отпуск и поехал из Ленинграда во Владивосток, куда уже не раз ездил по рабочим вопросам. Он занимался холодными обливаниями, обтираниями и тренировался. Его поступок не был спонтанным, он знал, на какой риск идёт:
"Я шел прощаться с друзьями, — писал Курилов в своей книге. – У меня был билет на пароход, но я не мог сказать им об этом. Я знал, что могу не вернуться, и мне хотелось еще раз увидеть их. Мне казалось, что, прощаясь, я приговариваю всех моих близких друзей к смерти. Мы посидели в последний раз втроём за бутылкой водки.
Тогда им было трудно предположить, что через пару недель к ним придет известие о том, что я пропал без вести у берегов Филиппин".

"У меня были только мелкомасштабная карта Тихого океана, карта звёздного неба и бинокль. Я собирался определять путь судна по счислению и по видимым контурам земли. К моей величайшей радости, на третий день плавания наш загадочный маршрут был рассекречен".
13 декабря 1974 года Курилов, поймав момент тёмной ночью, прыгнул с кормы, с высоты 12 метров, чуть не угодив под теплоходные винты. Уже там, в воде, он надел маску, трубку, ласты и начал свой заплыв. Ему повезло, что медузы ожгли его всего пару раз, а акулы и вовсе не заинтересовались такой странной рыбиной.
По его расчётам, он должен был преодолеть всего 18 километров. Но ошибки в навигации и течение увеличили дистанцию больше чем в пять раз. Он плыл почти трое суток, а когда наконец, обессиленный, выбрался на берег острова Сиаргао, то филиппинская полиция задержала его как нарушителя государственной границы. С собой у него не было ни денег, ни документов.

Древние греки, пожалуй, сказали бы, что Курилова полюбил великий Посейдон: не дал ему сбиться с пути, шторм обошёл пловца стороной, солнце практически не показывалось из-за туч и не спалило ему кожу.
Также ему повезло и с локацией. Филиппины не состояли в дружеских отношениях с СССР и не выдали обратно беглеца. Позже Советский Союз собрал комиссию, которая постановила лишить Курилова свободы на 10 лет "за измену Родине". Но его это уже мало волновало. Полгода он провёл на Филиппинах, ожидая решения по своей судьбе. И его депортировали в Канаду, к сестре, где он, первое время перебивался заработками в пиццерии.

Позже, благодаря своим умениям и навыкам, Курилов начал работать в фирме, которая специализируется на морских исследованиях у Гавайских островов. В Канаде Станислав прожил чуть больше десяти лет и потом перебрался в Хайфу (Израиль), где работал в океанологическом институте. Там же он встретил свою жену - Елену Генделеву.
"Мы встретились на дне рожденья моей приятельницы, художницы в Яффо, в огромном арабском доме. Шел июнь 1985 года, теплые светлые дни. Это было 25 июня. О Славе я слышала, читала отрывок из "Побега" в журнале "22". Он приехал в Израиль для консультаций, на съёмки фильма о его побеге. Слава был тоже приглашен на эту "тусовку"
Елена и Станислав обменялись телефонами и пока застопорилась работа над фильмом океанолог уехал в Канаду. А ровно через год после первой встречи они снова встретились случайно в Израиле, разговорились и больше не расставались ещё 12 лет.

Станислав Курилов трагически погиб 29 января 1998 года в ходе водолазных работ на Тивериадском озере. Ему было за 60, на дне были рыболовные сети и он, выработав весь запас воздуха в баллоне, задохнулся. По одной из версий океанолог пытался вызволить из этой ловушки напарника.
Курилов погиб там, в своей стихии, из-за которой он был готов преодолеть невозможное.

"Всего один прыжок отделял меня от этой влекущей красоты и свободы. Но нечего было и думать, чтобы среди бела дня оставить судно на виду у сотен глаз – мгновенно будет спущена шлюпка. Ночь – время беглецов! Ночью совершаются побеги из тюрем..."