Чужие окна (3 фото)
Он и вправду всегда был один и в светящиеся окна заглядывал, а иногда надолго замирал возле них, стараясь не попадать в квадрат света. Тихая прохлада осеннего вечера. Город после суматошного дня отходит ко сну. Одно за другим гаснут окна, но не все. Не все. Вот они-то и интересуют Кота, незаметно идущего по улице на мягких лапах.
- Здесь кому-то плохо, - чувствуя невыразимую тоску, вплетенную в струящийся из окна тусклый свет, отмечает он, - здесь человеку нужна помощь.
Легко вспрыгнув на подоконник окна на первом этаже многоквартирного дома, он осторожно заглянул в комнату за стеклом. Чисто убрано, на столике – ночная лампа под старомодным абажуром и груда лекарств.
Бабушка лет восьмидесяти, сидя на застеленной кровати в белой ночной сорочке, шевеля губами, отсчитывает капли в стаканчик. Выпила. Поставила стаканчик на стол, приложив руку к груди напротив сердца, глубоко вздохнула и осталась сидеть, немигающим взглядом уставившись на фотографию на стене…
Анна Павловна боялась наступления ночи. Днем было проще: нехитрые заботы по дому, поход в магазин, на почту за пенсией – все это отвлекало от тяжелых мыслей и воспоминаний, которые неминуемо вернутся ночью.
Как бы было просто коротать старость, если бы жизнь свою она прожила ровно, так, чтобы и вспомнить было нечего. Но судьба ей такого шанса не предоставила.
Родившись аккурат в канун начала Большой войны, она, только став взрослой, узнала, что отец ее на следующий день после ее рождения добровольцем ушел защищать подступы к родному городу и сложил голову где-то недалеко от него – город был приграничным.
Успел он поцеловать новорожденную дочку или нет – никто уже не ответит. Но, может, его смерть и позволила выиграть лишний часок, чтобы успеть эвакуировать родильный дом с врачами, роженицами и новорожденными?
Не помнит она – как ехали они на восток, и слава Богу, что не помнит о тех ужасах, бомбежках, лишениях, великодушии и подлости людей. В далеком Казахстане сняли с поезда Маму с младенцем и поместили в станционную больницу. Мама из нее больше не вышла…
На больничном кладбище похоронили молодую женщину, а ее дочку забрала в свою многодетную семью Амина – неграмотная казашка, работавшая в больнице уборщицей. Растила ее вместе со своими детьми в трудные, голодные годы. Ее почитает она за мать, ей всем обязана, в первую очередь – жизнью. Не позволила Амина менять девочке имя и отчество, чтобы не прервалась ниточка незнакомого ей рода. Ания – звали ее в семье, а по документам - Анна Павловна.
Единственная из названых братьев и сестер закончила она полный курс средней школы и поступила в медицинский институт. Уехала по распределению в Сибирь, замуж вышла, дочку родила, растила умницей.
Дочка школу заканчивала, когда Анну Павловну – к тому времени капитана медицинской службы, послали в Афганистан, спасать жизни пацанов, по возрасту годившихся ей в сыновья. Орден заслужила, медали и кровоточащую рану в сердце…
Дома, рядом с мужем и дочкой оттаяла она сердцем, дочку замуж выдали за хорошего парня. Ждали внука… Настояла она, чтобы дочка рожать приехала в родной город – здесь и врачи толковые, и она рядом будет… Никогда не простит она себе этого.
КамАЗ-контейнеровоз, вылетев на встречную полосу, смял машину, в которой муж вез из аэропорта дочку и зятя. В одночасье Анна Павловна осталась одна. До сих пор удивляется - как она в тот день разума не лишилась? Только фотография на стене напоминает о счастливых днях. Дочь, зять, и она с мужем. И еще внучок. Не родившийся…
Кот спрыгнул на землю и молча двинулся дальше. Его всегда удивляло – как могут быть несчастливы люди при внешнем благополучии. У котов все по-другому. Уж если тебя лупит жизнь, то это всегда можно увидеть по внешнему виду.
Кот забрел на тихую улочку с частными домами. Кое где побрехивали дворовые псы, отрабатывая кормежку. Окна не светятся, люди отдыхают перед новым днем, полным трудов и забот. Хотя…
Вот в окне горит свет, мелькают неясные тени. Волна чужого отчаяния прокатилась по телу кота. Он взобрался на ветку яблони и взглянул в недра большого кирпичного дома.
Оля влюбилась в Дмитрия в первую же встречу. Дмитрий из другого города, но приезжал каждый месяц, на недельку - «Решал коммерческие вопросы». Оля потеряла голову и была готова на все для любимого человека.
Брак они не регистрировали, но Олю это ничуть не напрягало. Он переселился из гостиницы в квартиру, где она жила со своей бабушкой, и впредь всегда останавливался у них. Родился сын, хотя Дмитрий был против, но тут Оля решила по-своему.
После смерти бабушки, он настоял на продаже квартиры и переезде к нему на родину. Забрав вырученные за квартиру деньги, Дмитрий уехал, «расширять коммерцию». Обещал вернуться за ними через пару дней и пропал.
И вот теперь Оля с трехлетним сыном Павликом стояли на пороге дома Дмитрия, куда вошли десять минут назад. В руках – чемодан, к ногам испуганно жмется Пашка. Мать Дмитрия с покрасневшим от злости лицом напирает на нее, стараясь поскорее выдворить из дому.
- Не знаю ничего! – кричала она, тряся вторым и третьим подбородками. - У него в каждом городе по жене, что ж, всех под одну крышу собирать?
- Да куда же мы пойдем? – тихий голос Оли был почти не слышен. – Ночь на дворе. Разрешите хоть до утра остаться, пусть Павлик поспит, это же внук Ваш…
- Не докажешь! – вызверилась баба, - И насчет денег – не докажешь! Не брал!
Оставив надежду на понимание, Оля взяла Павлика за ручку, другой рукой подхватила чемодан и вышла на улицу. За воротами остановилась в нерешительности – куда идти? Малыш, чувствуя смятение матери, взялся было хныкать, но вдруг засмеялся, показывая Маме на невесть откуда взявшегося Кота:
-Кися! – и потопал за Котом.
Оля догнала Павлика, взяла его за теплую ручку и, не думая, двинулась, куда глаза глядят. Глаза почему-то глядели на Кота. Так они дошли до подъезда незнакомого дома. Кот вспрыгнул на лавочку, Павлик сел рядом, принялся наглаживать его и что-то ему рассказывать.
Оля присела рядом. Все произошедшее с ней, казалось нереальным, но сейчас до нее дошел весь ужас и безысходность ситуации. С трудом сдерживаемые рыдания прорвались на волю, обильно орошаемые слезами.
Анна Павловна отвлеклась от горьких мыслей, услышав за окном чей-то плач. Выглянув в окно, она увидела на лавочке у подъезда странную картину: молоденькая женщина заходилась в рыданиях, а мальчик лет трех и большой пушистый Кот пытались ее успокоить.
Мальчик, заглядывая Маме в глаза, гладил ей руки, а Кот, привстав на задние лапы, что-то громко мурлыкал в ухо. Накрапывал холодный осенний дождь.
«Застудят мальчонку», - пронеслось в голове у бывшего медработника. Накинув теплый халат, она вышла к подъезду.
- Некуда идти? – скорее утверждая, чем спрашивая, произнесла она.
Оля помотала головой, не отнимая рук от лица. Непонятно было – соглашается она или отрицает сказанное.
- Быстро в квартиру! – приказала Анна Павловна. – Разбираться утром будем, а сейчас горячего молока с медом и в постель!
Кот проводил взглядом людей до дверей квартиры, сладко зевнул, потянулся и, спрыгнув на землю, растворился в осенней тьме.
… Яблони рассыпали по веткам розовый цвет. «Запах цветущих яблонь - запах весны, - думал Кот, - Скоро придет лето – с запахом горячей пыли».
Он шел в темноте мимо дома, возле подъезда – лавочка. «А не полежать ли мне на лавочке?» - решил кот и запрыгнув на нее, улегся, сладко потягиваясь. Рядом светилось окно квартиры на первом этаже.
«А окошечко-то знакомое» - вспомнил Кот и, примерившись, бесшумно перемахнул с лавочки на подоконник. Сквозь неплотно задвинутые шторы виднелся стол, за которым сидели две женщины: Анна Павловна и Оля.
- Не спорь, Оля! – выговаривала Анна Павловна тоном, не терпящим возражений. – Я уже все оформила. Завтра сходим к нотариусу, подпишем документы и все. Душа моя будет спокойна.
- А как же Ваши названые братья и сестры, дети Амины? По справедливости они Ваши наследники!
- Оленька, не осталось уже никого, я ведь младшая в семье была. Есть их дети, но им я ничего не должна. Я свои долги тебе верну.
- Не говорите так, Анна Павловна, не пугайте меня. Ведь Вы для нас с Павликом – единственный родной человек на всем свете! – Оля нежно обняла старушку за плечи. – Что бы с нами было, если бы не Вы!
- Вот и вы мне сердце согрели. Льдом оно покрыто было много лет. А сейчас, чувствую, оттаяло оно. Павлик, душа моя, ласковый какой мальчик. Вырасти его добрым человеком, больше ни о чем не прошу. Отца моего тоже Павлом звали… – старушка утерла слезу, потом весело взглянула на Олю, - Да я и не тороплюсь никуда, не дождетесь!
Женщины засмеялись.
Кот спрыгнул с окна на лавочку, потом на землю. Чему-то улыбнулся и шагнул в темноту. Был Кот – и нет Кота, только слышно в темноте:
- Я привык бродить один, и смотреть в чужие окна…