А дорожное быдло такого поворота событий не ожидало

Свет переменился. Водители вдавили акселераторы, как будто сами хотели помочь раскрутиться колесам маломощных «Фиатов», снашивая сцепления и нервы. Все, кроме Кордла, который казался единственным в Риме человеком, не стремившимся выиграть гонки или успеть на свидание. Без спешки, но и без промедления, он завел двигатель и выжал сцепление, потеряв две секунды.
Водитель сзади отчаянно засигналил.
Кордл улыбнулся – тайной, нехорошей улыбкой. Он поставил машину на ручной тормоз и вылез.
– Да? – сказал Кордл по-французски, ленивым шагом добредя до побелевшего от ярости водителя. – Что-нибудь случилось?
– Нет-нет, ничего, – ответил тот по-французски – его первая ошибка. – Я просто хотел, чтобы вы ехали, ну, двигались!
– Но я как раз собирался это сделать, – резонно указал Кордл.
– Хорошо! Все в порядке!
– Нет, не все, – мрачно сообщил Кордл. – Мне кажется, я заслуживаю лучшего объяснения, почему вы мне засигналили.
Нервный водитель – миланский бизнесмен, направлявшийся на отдых с женой и четырьмя детьми, опрометчиво ответил:
– Дорогой сэр, вы слишком медлили, вы задерживали нас всех.
– Задерживал? – переспросил Кордл. – Вы дали гудок через две секунды после перемены света. Это называется промедлением?
– Прошло гораздо больше двух секунд, – пытался спорить миланец.
Движение тем временем застопорилось уже до Неаполя. Собралась десятитысячная толпа. В Витербо и Генуе соединения карабинеров были приведены в состояние боевой готовности.
– Это неправда, – опроверг Кордл. – У меня есть свидетели. – Он махнул в сторону толпы, которая восторженно взревела. – Я приглашу их в суд. Вам должно быть известно, что вы нарушили закон, засигналив в пределах города при явно не экстренных обстоятельствах.
Миланский бизнесмен посмотрел на толпу, уже раздувшуюся до пятидесяти тысяч. «Боже милосердный, – думал он, – пошли потоп и поглоти этого сумасшедшего француза!»
Над головами просвистели реактивные чудовища Шестого флота, надеющегося предотвратить ожидаемый переворот.
Собственная жена миланского бизнесмена оскорбительно кричала на него: сегодня он разобьет ее слабое сердце и отправит по почте ее матери, чтобы доконать и ту.
Что было делать? В Милане этот француз давно бы уже сложил голову. Но Рим – южный город, непредсказуемое и опасное место.
– Хорошо, – сдался водитель. – Подача сигнала была, возможно, излишней.
– Я настаиваю на полном извинении, – потребовал Кордл.
В Форджи, Бриндизи, Бари отключили водоснабжение. Швейцария закрыла границу и приготовилась к взрыву железнодорожных туннелей.
– Извините! – закричал миланский бизнесмен. – Я сожалею, что спровоцировал вас, и еще больше сожалею, что вообще родился на свет! А теперь, может быть, вы уйдете и дадите мне умереть спокойно?!
– Я принимаю ваше извинение, – сказал Кордл. – Надеюсь, вы на меня не в обиде?
Он побрел к своей машине, тихонько напевая, и уехал.
Мир, висевший на волоске, был спасен.(c) Шекли Роберт

Свет переменился. Водители вдавили акселераторы, как будто сами хотели помочь раскрутиться колесам маломощных «Фиатов», снашивая сцепления и нервы. Все, кроме Кордла, который казался единственным в Риме человеком, не стремившимся выиграть гонки или успеть на свидание. Без спешки, но и без промедления, он завел двигатель и выжал сцепление, потеряв две секунды.
Водитель сзади отчаянно засигналил.
Кордл улыбнулся – тайной, нехорошей улыбкой. Он поставил машину на ручной тормоз и вылез.
– Да? – сказал Кордл по-