Польскую прокуратуру «щелкнули по носу» российские спецслужбы

В катастрофе под Смоленском погибли 96 человек — восемь членов экипажа и 88 пассажиров, в том числе президент Польши Лех Качиньский, его супруга и часть руководства страны. Окружная военная прокуратура в Варшаве уже почти пять лет ведёт расследование причин и обстоятельств трагедии.

Обнародованные спустя пять лет данные расшифрованных самописцев однозначно подтверждают, что в кабине пилотов президентского самолёта находились третьи лица, которые оказали давление на экипаж, заставили его попытаться посадить самолёт в неподходящих погодных условиях. Как отмечается, это был главнокомандующий ВВС Польши генерал Анджей Бласик.

При этом польская прокуратура признала факт подлинности пленки.

Эксперты считают, что Бласик произнёс следующие слова: «Это факт, мы должны это сделать, до конца». Позднее, на высоте 300 метров над землёй, он сказал: «Поместишься. Смело».

А пилот за 15 минут до крушения лайнера предлагает уйти на запасной аэродром Минск или Витебск и, обращаясь к третьему лицу, говорит: «Вернёмся». Кроме того, запись свидетельствует о том, что в кабине распивались спиртные напитки.

Пиво в кабине

Магнитофон регистрирует приглушённые голоса посторонних:
— Что это?
— Пивко. А ты не пьёшь?
— А у нас есть топливо до двадцати? — спрашивает немного громче бортинженер.
— Есть, — отвечают ему.

Прогноз погоды

— Десять часов — и туман? — удивляется метеоусловиям второй пилот.
— У тебя тут, *****, приближение. Есть ли визуальный контакт, они не понимают этого вообще, — отвечает штурман.
— Что, *****? — говорит не идентифицированный человек.
— Когда начинаются эти торжества? — спрашивает штурман.
— Через час? — отвечающий не уверен в том, что говорит.
— Не знаю, но если мы не спустимся до минимума, эти рыбки не прыгнут, — частично непонятное высказывание командира самолёта. (В рубрике «заметки» эксперты добавляют: «нервозность в голосе, лёгкое заикание»).

Они должны там быть!

Микрофоны в кабине регистрируют слова стюардессы Баси.
— Выпьешь?
— Даааа, — отвечает кто-то, названный «третьим лицом».
Командир передаёт информацию в кабину об условиях полёта.
— Бася! — вызывает он главу персонала. — Выглядит не очень, появился туман. Неизвестно, приземлимся ли мы!
— Да? — удивляется женщина. Они не успеют, — говорит она.
— Sorry! — отвечает командир.
— Они должны там быть! — утверждает Бася или кто-то из посторонних.
— А если мы не приземлимся, тогда что? — спрашивает посторонний голос.
— Команды нет, — обращает внимание голос «третьего лица», записанный немного тише.
— Тогда уйдём, — отвечает второй пилот.
— Подождём полчаса. У нас нет времени, — добавляет капитан.
— Жарко будет! — говорит позднее штурман. Заметка к этому высказыванию объясняет: «в смысле, что будет горячая обстановка».
— Этого нельзя простить, — неясно утверждает второй пилот, после чего звучит не приписанное никому высказывание, которое может иметь связь с более ранним замечанием об отсутствии команды.
— С этим Яком я бы вернулся.

Посторонние в кабине

Третьи лица и шум в кабине. На протяжении всей последней фазы полёта в кабине звучат призывы к третьим лицам соблюдать тишину. Слышно слабое «Тихо там».
В кабине пилотов впервые появляется присутствующий до конца полёта, предположительно главнокомандующий ВВС Польши. Голос дважды спрашивает штурмана, говорит ли тот по-английски. Лётчик отвечает «Так точно».
Экипаж ведёт разговор с пилотами Як-40, который приземлился в Смоленске. Сообщение о нахождении облаков на высоте 50 метров и видимости в 400 метров вызывает беспокойство.
В кабине звучит вопрос:

— У них было так же?
— Нет, у них получилось, — отвечает второй пилот.
— Видишь! — отмечает «третье лицо».
У нас проблема!

Разговор командира самолёта с главой протокольной службы:

— Господин директор, появился туман, — говорит капитан, — При таких условиях мы не сможем приземлиться. Попробуем подойти, сделаем один подход, но, скорее всего, ничего из этого не получится. Следовательно, прошу обдумать, что будем делать дальше.
— Будем пытаться, пока не получится, — отвечает глава протокола.
— Нам бензина не хватит до тех пор, пока не получится, — говорит капитан самолёта.
— Значит, у нас проблема! — констатирует дипломат.
— Можем полчаса повисеть и уходим на второй запасной, — предлагает командир.
— Какой запасной? — спрашивает неидентифицированное «третье лицо».
— Минск или Витебск, — отвечает капитан.
— Тогда, может, в Минск, — говорит тот же человек, который спрашивал про второй запасной.
— Господин директор, давайте вернёмся, — слышен женский голос.

«Значит, бух…»

Во время подготовки к подходу в сложных условиях микрофоны в кабине регистрируют:

— Пошёл, *****, отсюда!
— Да.
— Иди, *****.
— Спроси Артура (из экипажа Як-40), плотные ли тучи, — просит капитан.
Второй пилот докладывает, что плотность облаков составляет 400-500 метров.
— Такая плотность?! — спрашивает штурман. В заметках приписано «удивлённо».
— Ну такая! — подтверждает второй пилот.
— Это издевательство! — утверждает кто-то, после чего второй пилот выходит на связь вновь и проверяет данные.
— Судя по тому, как было у нас, на 500 метрах мы были над облаками, — отвечает Як-40.
— Значит, бух, — констатирует бортинженер.

Примечательно, что утечка произошла после того, как прокуратура Польши предъявила двум российским диспетчерам обвинения в причастности к катастрофе самолета президента Леха Качиньского Ту-154М. Как заявил военный прокурор Иренеуш Шелонк, «диспетчеры обвиняются в создании ситуации, приведшей к возникновению непосредственной опасности, и в неумышленном доведении до катастрофы в воздушном пространстве». Варшава планировала вызвать их для допроса в качестве подозреваемых.

После обнародования записей «черных ящиков» представители прокуратуры Польши в течение недели не могли прокомментировать ситуацию, ограничившись признанием, что запись подлинная.

При этом польские блогеры в социальных сетях вот уже несколько дней пишут о «потрясении» и «унижении», которые вызвала подобная информация, а Рунет полон насмешек в отношении прокуратуры Польши, которая «получила такой болезненный щелчок по носу от российских спецслужб».