О 8-часовом узаконенном рабстве

8-часовой рабочий день появился ещё в позапрошлом веке - сначала как прогрессивная идея, затем как настоятельное требование и в конце концов как величайшее завоевание. С тех пор, однако, производительность труда выросла в разы, а то и на порядки. Благодаря компьютерам и телекоммуникациям современный офисный клерк успевает намного больше, чем его собрат в начале XX века, ну а средний промышленный рабочий выпускает за смену продукции столько, сколько сто лет назад выдавала целая артель.

Так почему же продолжительность рабочего дня не сокращается пропорционально росту производительности?

Наивный человек сказал бы, что тут всё дело в хищнической капиталистической эксплуатации. Мол, владельцы средств производства хотят присваивать себе всё больше и больше прибавочного продукта. Но это верно - и то лишь отчасти - для сферы индустриального производства, где выработка в среднем пропорционально затраченному времени. В отраслях постиндустриальных, которые составляют основу современных экономик, всё не так. И работники там эффективно трудятся лишь половину рабочего времени - доказано многочисленными замерами, опросами и прочими экспериментами. Причём половина - это ещё очень хороший результат, где-то встречается и 3-3,5 часа реальной работы за весь 8-часовой день.

Так почему бы его не сократить до этих самых 3-4 часов?

Ответ кроется в самой природе современного общества, основанного на потреблении.

Годами и десятилетиями крупный бизнес фактически культивировал в массах образ жизни, ориентированный на ненужные расходы. Компании всех отраслей экономики так или иначе поощряют привычку трать деньги спонтанно, без особой необходимости. Они сколачивают миллиарды долларов на том, что создают и поддерживают культуру, где сотни миллионов людей покупают намного больше, чем им нужно, чтобы деньгами развеять неудовлетворённость жизнью. Люди покупают вещи, чтобы подбодрить себя. Чтобы казаться не хуже других и показать миру свой статус, свой успех. Чтобы воплотить свои детские представления о будущей взрослой жизни и ещё по многим другим психологическим причинам, которые очень мало связаны с действительной полезностью продукта.

Ключевых моментов здесь два - неудовлетворённость текущей жизнью и дефицит времени на обдумывание своих действий, из-за чего торжествует спонтанность.

Оба этих момента неразрывно связаны с 8-часовым рабочим днём и 5-дневной неделей.

При таких условиях труда и отдыха наёмные работники вынуждены устраивать свою жизнь по вечерам и в выходные дни. Это располагает их больше тратиться на развлечения и удобства, так как свободного времени мало. Это удерживает их у телевизора с рекламой как источником информации о том, что нужно для счастья и радости - самостоятельный поиск потребовал бы огромных умственных и временных затрат, на которые у изнурённых 8-часовым рабочим днём людей нет ни сил, ни желания. Это, наконец, лишает их бесплатных развлечений типа медитации, прогулок, дружеских посиделок и т.п.

Иначе говоря, 8-часовой рабочий день призван сохранять в людях состояние усталости, сенсорного голода, готовности потакать своим желанием и много платить за удобства и развлечения. А самое главное – сохранять смутное недовольство своей жизнью, которое побуждает постоянно желать чего-то ещё из вещей, товаров, услуг. Культура 8-часового рабочего дня – это самый мощный инструмент бизнеса для поддержания людей в таком состоянии, когда ответом на все проблемы становится покупка чего-либо. И одновременно это самый мощный инструмент государства держать население в подчинённом, зависимом, зашоренном состоянии, не позволяющем смутному недовольству перерастать в социальный протест.

И коль скоро так много мощных и влиятельных сил заинтересованы в сохранении подобного статус-кво, много ли у людей шансов это всё изменить в свою пользу?