Нетолерантные белорусы

Дот угрюмо молчал.

Гауптманн Шнайдер с тоской рассматривал в бинокль валяющиеся вокруг дота тела своих солдат, снова и снова повторяя сквозь зубы: «Швайне…».

Его рота, увязнув возле этого проклятого укрепрайона русских, второй день задерживала блестящее наступление всей пехотной дивизии.

Собственно, самого укрепрайона уже не осталось, остался только это чёртовый дот, сработанный из невесть откуда натасканных гранитных глыб и усиленный вкопанным рядом танком КВ. Танк молчал второй день, но дот продолжал огрызаться из всех своих восьми бойниц. Обойти его не представлялось возможным – справа и слева от него лежали эти гнусные русские болота.

– Что за страна! – простонал гауптманн, наблюдая, как ефрейтор Шульц, почти подобравшийся к доту, дёрнулся, выронил гранату и навсегда затих, уткнувшись лицом в мох.

– Герр гауптманн! – вдруг услышал Шнайдер голос обер-лейтенанта Меркеля. – У нас тут один местный, он говорит, что знает как взять этот дот.

…………

– Так что, пан начальник, там только один русский – политрук, а все остальные нерусские. Чурки, говоря по-нашему. Им резону погибать нет. Я их всех хорошо знаю, я им до войны еду привозил, скотам, – закончил рассказ местный, с вожделением поглядывая на консервы, стоящие на походном столике возле штабного «опеля».

Гауптманн задумался.

– Как есть тебя звать? – спросил Шнайдер упитанного парубка в вышиванке.

– Григорий Касьянович Порошенко, ваше сиятельство! – вытянулся тот по стойке смирно.

– Ты есть молодец, – сказал гауптманн, глядя на него с плохо скрываемым презрением.

– Ты будешь кушать много-много хорошей европейской еды.

…………

Через час в сторону дота заговорил громкоговоритель.

– Солдаты из национальных республик! Зачем вам погибать за русских, которые вас оккупировали? Убейте вашего русского комиссара, сдавайтесь и вы получите хорошее отношение, горячую еду и самое главное – жизнь!

…………

Бойцы молча смотрели на политрука. Он лежал на шинелях в углу дота и дышал всё тяжелее и реже. Бинты на его груди уже стали чёрными от крови, но перевязочный материал давно закончился, как и боеприпасы.

– Мне здаецца камандзір не выжывет, – нарушил тяжёлое молчание старшина Климович.

– Ара, согласен с тобой, брат, – вздохнул пулемётчик Кагосян.

Дагестанец Аскеров подошёл к амбразуре и крикнул в сторону монотонно вещающего громкоговорителя:

– Я вашего матюгальника раструб качал, дети шакалов!

– Эй, нацист, давай, до свиданья! – поддержал его рядовой Гаджиев из Баку и рассмеялся, не обращая внимания на кровоточащий обрубок своей левой руки.

– Таки они говорят смешно, – заметил одессит Саша. – Пусть говорят ещё, это веселит. Это даже смешнее, чем перепевка Карузо Рабиновичем.

В дот вполз красноармеец бурят Хурхэнов.

Он задумчиво посмотрел на свою винтовку, не спеша сделал очередную зарубку на прикладе и заметил:

– Однако быстро бегал европеец.

Потом подумал и добавил:

– Однако жаль его – умер уставшим.

Старшина Климович оглянулся вокруг:

– А снарадав ад КВ бачу, засталося много…

………….

Через час Шнайдер увидел, как на крыше дота появился красноармеец, кричащий «Сдаёмсу!»

Рядовой Шаймиев из Казани вложил в этот крик свои последние силы.

– Что значит пообещать эти дикарям много европейской еды! – засмеялся гауптманн Шнайдер.

Когда рота Шнайдера, весело играя на губных гармошках, подошла к доту вплотную – прогремел взрыв.

………..

Шнайдер прижал к груди свою оторванную ногу, всхлипнул и закончил прощальное письмо, уже теряя сознание: «….а нашему сыну, моя дорогая Марта, передай – ВСЕ они скоты! Независимо от национальности…».

………..

Член международного паралимпийского комитета Шнайдер смотрел на российский флаг, который несли белорусы, вспоминал отказ азербайджанцев от лицензий и горько шептал:

- Как же ты был прав, папа…

Внезапно прихватило сердце, он потянулся за валидолом, но не успел.

Карета Скорой неслась по Бонну, а прохожие мигранты, весело хохоча, швыряли в неё бутылки и прочий мусор.

К счастью, уважаемый герр этого уже не услышал.

Green Tea