Лукашенко не стесняется в методах давления на Россию

Любопытно то, что «третий» информационный всплеск в Минске, где главным роль играл по традиции В. Семашко, продолжался 10 октября всего несколько часов и минская эйфория была буквально «обрублена» комментарием премьером-министра России Д. Медведевым: «Никакой корректировки не произведено, необходимо погасить задолженность для того, чтобы восстановить нормальные хозяйственные отношения. Надеюсь, это белорусские партнеры понимают» (http://www.forbes.ru/news/330227-medvedev-oproverg-soobshcheniya-o-snizhenii-tseny-na-gaz-dlya-belorussii).

Столь жесткая реакция российского премьера говорит о том, что Москва в период «газового тупика» очень внимательно следила за реакцией белорусских властей и почти мгновенно поставила Минск на место, когда В. Семашко стал уже явно завираться.

Стоит напомнить, что все месяцы переговорного процесса ситуация в газовой сфере менялась очень медленно и в целом шла по кругу, что позволяет, во-первых, сделать некоторые обобщения и выводы, а во-вторых, проанализировать общий политический контекст за время переговоров, который прошел определенную эволюцию. Как бы то ни было, но в итоге стороны нашли выход из «тупика».


Выход из «тупика»

Основой для вывода о завершении газового кризиса является готовность Минска выплатить накопленный долг за уже поставленный «Газпромом» в 2016 году природный газ (300 млн. долларов США) к 20 октября.

Понятно, что в данном случае не обойдется без политических уловок и замалчиваний. В частности, в белорусских СМИ слово «долг» не употребляется, а упоминается некая «определенная сумма», что понятно – официальному Минску хочется сохранить свое политическое лицо.

К примеру, В. Семашко говорил об «определенной аккумулированной сумме», «которую российская сторона рассматривает в качестве задолжности за поставку газа» (https://charter97.org/ru/news/2016/10/10/226619/). Звучит, конечно, крайне лицемерно, но что поделать… Официальное признание долга означает то, что, во-первых, белорусское руководство в одностороннем порядке нарушает ранее заключенные и подписанные соглашения, а во-вторых -- само понятие «долг» разрушает всю систему аргументов, выстроенных белорусским руководством, призванных доказать, что Минск безусловно «прав» в своем праве на дешевые российские энергоносители.

Тем не менее, история с «газовым тупиком» объективно подходит к концу, что, естественно, не гарантирует не только уже привычных для сторон стычек по более мелким проблемам, связанным с урегулированием поставки энергоносителей в Беларусь, но даже еще одного переговорного «круга». В частности, было бы даже как-то удивительно ожидать от Минска выплаты газового долга строго по графику. Тем более, что белорусская сторона уже успела заявить, что Москва предоставит ей «компенсацию». Российское руководство, в свою очередь, выделение такой «компенсации» пока официально не подтвердило…

Было бы странным, если бы стороны, завязшие на несколько месяцев в переговорном процессе, не сделали очевидных для себя выводов, а также не извлекли определенных уроков, позволяющих или избегать данных ситуаций или заранее быть к ним готовыми. Прежде всего, это относится к России.


Уроки для России

Минск, организовав газовую аферу, сознательно пошел на обострение отношений с Москвой, рассчитывая на то, что российское руководство, находящееся второй год в жестком противостоянии с Западом, безусловно уступит («все проглотит»). Весь ход переговоров, их характер и аргументная база белорусской стороны были построены на политической формуле: «Россия в контексте современной международной обстановки не рискнет пойти на потерю союзника». Москва, прекрасно понимая сущность белорусского политического мародерства, тут же поставило «газовый тупик» в рамки торга субъектов хозяйствования, чем и определило успех. «Газовый саммит», на который так рассчитывал А. Лукашенко, так и не состоялся.

Договорноспособность Минска крайне низкая, что в принципе, не является новостью для Москвы. Более того, основные инструменты, которые привлекает белорусская сторона в ходе переговоров, носит характер давления или откровенного шантажа.

В частности, весь формат российско-белорусского конфликта по газу построен по траектории наращивания давления.

Первый этап: белорусская сторона не признает формулу цены по газу, поставляемому из России в Белоруссию, из-за чего недоплачивает за газ по той цене, которая фактически действует. В ответ на недоплаты Россия в III и IV кварталах значительно сократила поставки нефти в Белоруссию – суммарно на 5,5 млн тонн, что было воспринято в Минске исключительно эмоционально. Тут же был запущен аргумент, что поставки газа и нефти не имеют отношения друг к другу, что, в принципе, не помешало в октябре поднять тариф на прокачку именно нефти.

Второй этап: в начале октября, как уже отмечалось выше, Белоруссия в одностороннем порядке объявила о повышении в 1,5 раза стоимости транзита нефти по территории республики. Отсрочка срока введения этого решения – 10 дней – срок, взятый для возможности проведения переговоров под давлением (шантажом). Минск был уверен, что Москва «дрогнет» и восстановит объем поставки нефти на белорусские НПЗ.

Третий этап: в выступления президента республики, высших должностных лиц в белорусских СМИ все элементы шантажа конвертируются в очередные уступки России, которая изначально «не права», ограничивая доступ белорусской стороны к российским ресурсам.

Для примера, стоит обратить внимание на то, что в итоге «газового тупика» вице-премьер белорусского правительства В. Семашко утверждал, что именно увеличение транзитного тарифа на прокачку через территорию Беларуси российской нефти привело к тому, что Москва «уступила» и должна возобновить поставки нефти на белорусские НПЗ в прежнем объеме. На самом деле, как раз финансовые потери от недопоставки нефти, которые оказались сопоставимы с долгом за газ и заставили Минск согласиться на выплату 300 млн. долларов США. Но Минск об этом факторе умолчал…

Стоит напомнить, что В. Семашко вообще склонен демонстрировать успешность метода шантажа в отношении России. В частности, после завершения авантюры по поставке венесуэльской нефти в Беларусь именно Семашко утверждал 19 мая 2012 г.: «Если бы не было поставок венесуэльской нефти в прошлые годы, то, наверное, не состоялось бы соглашение о создании единого рынка нефти и нефтепродуктов. Сегодня, слава богу, это соглашение состоялось, и мы получаем нефть на хороших условиях от наших партнеров по ТС и ЕЭП. На каких условиях — вы знаете: это без пошлины и квотирования, а также других подобных ограничений» (https://www.gazeta.ru/business/2012/06/08/4617993.shtml). Все эти безответственные заявления, естественно, унижают Россию.

Но, как оказалось, «венесуэльский опыт» не забыт и уже на информационной «волне» повышения в 1,5 раза транзитного тарифа, А. Лукашенко заявил о подготовке поставки на белорусские НПЗ уже не венесуэльской, а иранской нефти (проект в плане логистики и экономики крайне сомнительный). Это выглядело, как дешевый ремейк белорусско-венесуэльского нефтяного моста через Атлантику, но на самом деле белорусский президент считал, что он «подгоняет» Москву пойти на уступки Минску. Любопытно то, что в Минске не учли или просто забыли важный момент – поставки нефти на белорусские НПЗ России в принципе не выгодны и она с удовольствием воспользовалась «газовым тупиком», чтобы переориентировать части нефти, расписанной для Беларуси, на внешние рынки, что позволило сократить потери российского бюджета от односторонних действий белорусского руководства;

- Вопрос о «межбюджетной компенсации», которую надеется получить Минск от российского руководства, чтобы рассчитаться с «Газпромом», носит политический характер. Минск, перестав с 1 января текущего года в полной мере оплачивать газ и накопив долг, фактически, под видом «компенсации» вытягивает из России очередной внеплановой кредит, который потом можно бесконечно пролонгировать и его возвращение откладывать.

Понятно, что нарушив соглашение с «Газпромом» белорусское руководство эти деньги просто украло, но российская «компенсация» т.е. субсидия, в случае её предоставления, легитимизирует эту газовую «кражу», что является проблемой уже для Москвы. Но с другой стороны понятно, что как бы не обещал В. Семашко, что деньги «зарезервированы», на самом деле оплатить долг белорусским властям будет сложно.

- Обратила на себя внимание и крайне жесткая антироссийская кампания, которая периодически охватывала белорусское медиа-пространство и в которой солидарно участвовали как власть, так и оппозиция. В частности, «ярмарка ненависти» к России, которая прокатилась по белорусским СМИ после встречи А. Лукашенко с Г. Рапотой продемонстрировала всю глубину крайне неприязненного, можно сказать «киевского», отношения белорусской власти к Москве. Обратило на себя активное использование Минском заказных материалов, размещенных в российских печатных СМИ.

Очень любопытно во время «газового тупика» выглядела белорусская аналитика и политическая публицистика, которая, в свою очередь, оценивая перипетии переговорного процесса, разделилась на три группы.

Первая группа состояла из авторов, которые тщательно доказывали неизбежность уступок Москвы на фоне безусловного права Минска и дальше эксплуатировать российские ресурсы в интеграционном формате. Эта часть белорусских экспертов продолжала ориентироваться на формулу «Москва не захочет потерять союзника» и Беларусь и дальше будет паразитировать на соседских ресурсах, кредитах и рынках, ничего не предлагая России взамен.

Вторая группа, представляя в основном формальных оппонентов режима, до последнего момента ожидала от Москвы резких выпадов в сторону Минска, попыток российского руководства «наказать» А. Лукашенко, что позволило бы тут же конвертировать реакцию России в «давление» на суверенную Беларусь и проявление российской «имперской политики».

Третья группа, использовав старую националистическую «мечту» о неизбежном «аншлюсе» Беларуси, оставила о себе память рядом пропагандистских провокаций, расписывая сценарии «агрессии» России против Беларуси, что, видимо, связано с потребностями аргументного обеспечения западного вектора белорусской внешней политики.

В целом, «газовый тупик» продемонстрировал Москве, что ни о каких союзнических отношениях с Минском говорить не приходится. А. Лукашенко не стесняется в методах давления и для него нет барьеров в попытках вырвать из России необходимые ему ресурсы.

В свою очередь руководство России проигнорировало все выпады белорусского президента в свой адрес, считая, что А. Лукашенко сознательно провоцирует скандал, который будет на руку Киеву, Берлину, Варшаве и, конечно, Вашингтону. Более того, в определенные моменты можно было почувствовать определенную согласованность действий Минска и Запада. Ни о каком доверии между сторонами говорить не приходится.

Кроме того, стоит напомнить, что в разгар «газового тупика» Москва не ответила Минску в пропагандистском плане, никакой масштабной антибелорусской кампании в российских СМИ не разыгралось, если не считать часть российского сегмента Интернета, традиционно критично относящегося к А. Лукашенко. Не организовывались и какие-нибудь негосударственные публичные российско-белорусские мероприятия, проведение которых белорусские власти могли бы использовать в качестве повода для информационной истерики против России.

Но определенные выводы сделать придется. Прежде всего, стоит напомнить, что итоги 2006-2007 зимнего газового кризиса между РФ и РБ уничтожили в российском экспертном сообществе последних противников строительства первой очереди газопровода «Северный поток». С учетом опыта «газового тупика» 2016 года напрашиваются давно назревшее решение о том, что необходимо завершить к 2017 году транзит российской нефти не только через эстонские и латвийские портовые терминалы, но и по белорусской территории.

Существующие и постоянно наращиваемые мощности российских терминалов в Финском заливе и Новороссийске вполне могут взять на себя дополнительные объемы нефти, что позволит полностью закрыть периодически возникающую с Минском давно ставшей системной проблему с транзитом энергоносителей. В сочетании с изменением системы налогообложения российской добычи углеводородов, прекращение нефтяного транзита через РБ позволило бы создать к 2025 году единый рынок нефти и газа по ценам, близким к мировым.