Барселона — это не Испания

Протестами и градом дом яиц встретила Барселона противоречивую выставку, разрешенную муниципалитетом, о покойном испанском диктаторе Франсиско Франко. Эта выставка называется «Франко, победа, республика, безнаказанность и городское пространство». Одна из скульптур, вызвавшая особое возмущение, изображает Франко на лошади — но без головы. Другая отдает дань уважения к победе его войск в гражданской войне в Испании. Обе статуи забросали яйцами в течение нескольких минут после открытия. Барселонцы скандировали: «Нет фашистам на наших улицах!». А безголовую статую накрыли каталонским флагом. Но заместитель мэра Барселоны Херардо Писарелло, сказал, что целью выставки было «обличать преступления франкизма и безнаказанность». В конечном итоге безголовая статуя была свергнута с пьедестала.

Этот случай лишний раз подчеркивает, как по-разному смотрят на свою историю Мадрид и столица Каталонии. Впрочем, по-разному они смотрят не только на историю, но и на день сегодняшний, и особенно — завтрашний.

Почти год назад, 9 ноября 2015 года, на первой сессии новоизбранного парламента Каталонии, была утверждена резолюция о начале процесса отделения автономной Каталонии от Испании. Согласно этой резолюции, процесс отделения и создания собственного государства должен быть завершено за 18 месяцев. После этого сообщения ведущие мировые СМИ окружили всё молчанием. И в преддверии приближающего срока, я решил на месте ознакомиться с ситуацией.

Справка: из семи с половиной миллионов жителей испанской Каталонии, более пяти миллионов проживают в Барселоне и её пригородах.

Националисты этой автономии, после восстановления в Испании в конце 70-х годов демократии, фактически непрерывно находятся у власти, то в блоке с левыми партиями, то завоёвывая на выборах в региональный парламент абсолютное большинство. Даже внешне заметно, что всё это время они хорошо управляют регионом.

Согласно статистике, Каталония имеет ВВП на душу населения на уровне Германии. То есть, живет автономия зажиточно. Цены на гостиницы и ресторанчики — показатель наличия клиентуры — вполне сопоставимы с прилегающими регионами Франции, и в полтора-два раза выше, чем в остальной части Испании. И это тоже свидетельствует об экономическом благополучии

Промышленность Каталонии, несмотря на кризис, функционирует. Толпы иностранных туристов. Множество музеев. Бесплатные, в отличие от Парижа, Брюсселя, Ниццы, туалеты.

Очень бережное отношение к архитектуре XIX века и более ранних веков. Те, кто видел градостроительный кошмар в других крупных городах Европы, меня поймут. Например, комплекс зданий ЕС в центре Брюсселя был построен на месте снесённых красивейших старых кварталов — по слухам, главному архитектору дали огромную взятку. В Париже начали строить уродливые башни в центре города на месте сносимых прекрасных зданий времён знаменитого парижского градостроителя середины XIX века барона Османа, сделавший его, как тогда говорили, «самым прекрасным городом мира». Строительный шабаш с котлованами сегодня царит в районе центрального вокзала Вены — Хауфбанхофа. Про города Греции и про то, что в них осталось от старинных кварталов, лучше вообще промолчим.

В Барселоне ограничено движение автомобилей, зато развит общественный транспорт, а также поощряется велосипедное движение.

Вокзал и автовокзал выглядят и внешне, и внутренне так, как они и были задуманы, когда строились в конце XIX века — кассы, залы ожидания, ресторан, несколько закусочных и сувенирных киосков и без шопинг-центров, как в Вене или Кракове, где дирекцию больше волнует рентабельность реализации там товаров, чем продажа билетов на транспорт.

Огромные пляжи в самом центре Барселоны не были ни застроены приватными особняками или небоскрёбами, ни загажены, ни изуродованы множеством пляжных ресторанов и баров, их окружает пешеходная зона.

Так что каталонские националисты могут смело гордиться своими достижениями за более чем три десятилетия их правления в рамках испанской капиталистической системы.

СМИ делают упор на то, что каталонцев не устраивает то, что большая часть налогов, которые платит население, остаются не в самом регионе, а идут в центр и именно это вызывает огромное недовольство. На деле тут задействовано множество факторов. Часть из них имеет глубокие исторические и культурные корни.

Этот приграничный регион, на протяжении последних веков, множество раз переходил из рук в руки, поэтому у местного населения нет чёткого ощущения, что именно Испания их родина. К тому же каталанский язык, существующий уже много столетий, сильно отличается от испанского.

Каталония с XIX являлась одним из самых промышленно развитых регионов Европы. Появление там как промышленного пролетариата, так и промышленной буржуазии, вызывало недовольство и со стороны реакционных кругов монархической Испании начала ХХ века, и, впоследствии, генерала Франко. То есть развитие Каталонии состоялось не при помощи, а вопреки Мадриду.

Крупный бизнес сегодняшней Каталонии, например, огромный порт Барселоны, ориентирован на соседние страны, и Мадрид для него просто пятое колесо в телеге.

За последние годы произошла постепенная дискредитация испанской монархии, как института. В испанской политической системе чехарда — уже почти год в Мадриде не могут даже сформировать правительство. Этот бардак видят в Каталонии, и стараются от него отгородиться.

Не последним по значению фактором, является и то, что Каталония, когда-то оплот республиканского Народного фронта, не забыла поражения в гражданской войне против испанских фашистов в 1936—1939 гг.

По всей Испании четвёртое десятилетие идёт демонтаж наследия Франко и всех структур, которые с ним были связаны, включая испанскую армию и католическую церковь. Каталония наиболее последовательна в этом отношении. Наглядную агитацию с жесточайшими по своей форме оценками военной диктатуры и франкизма можно видеть в самых неожиданных местах, например, на продовольственном рынке Барселонеты — он был в своё время уничтожен бомбардировками итальянской авиации и заново отстроен. Сегодня многие в Каталонии полагают, что для тотального размежевания с остатками франкизма надо демонтировать и его корни — не только зависимость от Мадрида, но и саму Испанию в её нынешних границах.

Процесс пошёл. В Каталонии создана и функционирует не только собственная полиция, но и спецназ, куда подобрали отменных мордоворотов. Вооружены эти парни автоматами, на униформе — каталонская символика. Примечательно, что добродушную каталонскую полицию можно фотографировать, а спецназ — нет, я везде получал отказ. И вид у этих мужиков такой, что спорить с ними не хочется.

В центре Барселоны, несмотря на все парламентские пертурбации, ещё функционирует комплекс зданий испанской армии. На стене я замечаю мемориальную доску, установленную в память о «военнослужащих, погибших от рук террористов в Барселоне». Судя по всему, речь идёт о противостоянии между испанской армией и GRAPO, революционной испанской организации маоистского толка. Не хочу углубляться в сложную дискуссию, которая до сих пор идёт в Испании, какую из противоборствующих сил в постфранкистской Испании следует считать террористами: военнослужащих, добровольно вступивших при диктаторе-изувере Франко в специальный офицерский корпус, или тех, кто с ним боролся.

Более интересна дата установки мемориальной доски: июнь 2015 года, хотя терроризма в Барселоне, как и в остальной Испании, уже давно нет.

Затравленная со всех сторон армия — и в Мадриде, и в Барселоне — хоть таким образом старается напомнить о себе в свете реальной перспективы отсоединения Каталонии от Испании. Сегодня между армией, представляющей собой последний, пусть и «демократизированный» рудимент франкизма, и гражданским обществом страны идёт настоящая война в музеях и выставках, приуроченных к 80-й годовщине фашистского мятежа в этой стране. Пусть сегодня его правые называют не фашистским, а лишь националистическим.

Рядом вербовочный пункт армии — она в Испании стала чисто профессиональной. Прозрачная стеклянная дверь закрыта, но я звоню, и мне открывают. Вхожу, представляюсь российским журналистом. Симпатичный офицер в форме становится очень нервным: «Фотографировать внутри нельзя!».

Разговора не получилось. За мной сразу закрывают дверь — судя по всему, обоснованно опасаются, что в открытый проём барселонцы могут что-то бросить.

Исторически Испания воспринимала себя как самый верный оплот католицизма. Храмы Испании блистают особенной роскошью даже по сравнению с Италией и Францией — для их строительства использовали баснословные средства от эксплуатации Нового Света. Именно в Испании особенно широко развернулась в своё время инквизиция, боровшаяся с ересью. Неудивительно, что победивший в 1939 году Франко сделал католицизм своей главной идеологической опорой.

После демократизации, периодически выигрывающая выборы Испанская социалистическая рабочая партия, другие левые партии, а также и каталонские националисты, боролись за «светское государство», под которым здесь реально понимается, как и во Франции, государство атеистическое, хотя всё делается по-европейски тонко.

Так, 3 июля 2005 года образом Испания стала третьей страной в мире после Нидерландов и Бельгии, где были узаконены однополые браки, что стало страшным оскорблением для католической церкви. Такое уж извращённое испанское общество или просто тогдашний лидер правящей ИСРП Хосе Луис Родригес Сапатеро сумел тогда красиво отмстить за погибшего на гражданской войне своего деда-республиканца?

В свете этого исторического контекста, нынешнее безразличие населения к католицизму, сформированное в стране после смерти диктатора, поразительно. Храмы пусты. Ношение нательного крестика — редкое явление. Придорожных распятий, горящих ладанок на стенах и другой символики, которую ещё можно увидеть в Италии, в Испании и, тем более, в Каталонии, нет. Естественно, что церковь, занявшая во время гражданской войны не ту сторону, сегодня ищет выход. И самым весомым аргументом, что независимость Каталонии всё-таки реально состоится, является расписание в главном католическом соборе Барселоны: из пяти богослужений в будние дни, четыре — на каталанском языке, и лишь одно — на испанском. За католицизмом два тысячелетия политического опыта и его нюх — куда дует ветер — безошибочен.