На яблоки в Польшу: «Тут тебе не Майдан!» (2 фото)
Когда ты поехала в Польшу? Был ли с тобой кто-то ещё? Как пришла идея туда поехать?
Я поехала с другом в сентябре 2016 года. Денег нет, работы нет, перспектив нет, а у друга всё ещё сложнее — живёт он в маленьком городе на Западной Украине. Из-за тотальной безработицы там принято выезжать за бугор на работу.
Как происходит весь процесс отъезда?
В основном «по блату». Ищут знакомых, не доверяя неизвестным коммерческим посредникам. Мы не знаем законов на этот счёт и допускаем, что посредники действуют полулегально. Визу надо было оплачивать заранее.
Двоюродный брат друга уже работал в Польше и благодаря ему будущий хозяин бесплатно прислал нам приглашение. Работники без «блата», как правило, за приглашение платят. Работа — сбор яблок осенью.
С этим приглашением и кучей других документов я пошла в польское посольство, оформила визу, заплатила страховку. Куча бабла на это ушло. Потом приехала в этот город, там бус нас должен был забрать и повезти на место. Платишь тоже крупную сумму за этот бус. Я приехала, условно, 5 сентября, ждала там неделю. Нам говорили, что срочно едем, а бус все не ехал.
Самое интересное: я у нашего «благодетеля» спросила, какие на рабочем месте условия, будут ли выходные и свободное время, всё-таки ведь Польша, хочется поехать на страну поглядеть. Этот родственник ответил: «Будете жить в хороших условиях – стиральная машина, комнаты, двухэтажные кровати, есть постели, два выходных, нормированный рабочий день, без проблем».
«Слишком хорошо все звучит. Тут какой-то подвох», – настаивала я. На что друг твердил: «Я два раза переспрашивал у брата».
Итак, прикатили мы в Польшу на бусе. Ехали с толпой незнакомых гастарбайтеров. Люди из разных областей, часть с Волыни. С этого буса высаживались на разные фермерские хозяйства.
Приехали на место глубокой ночью. Самое яркое впечатление: завезли в дворик, встречают какие-то пьяные чуваки, местные работники. Приходит этот двоюродный брат и говорит: «Покажу, где вы будете жить».
Идём. Первые этажи внутреннего дворика – складские помещения и гаражи для техники. А на втором этаже гаражей – помещения для прислуги… то есть для нас. Облезлые стены, штырит неясно чем, нет ни вешалок, ни стульев, ни батарей. На 10 человек в небольшой комнате — маленький кусок батареи. Это важно, так как быстро наступили холода. Вместо матрасов — картонка, под ней облезлая сетка. Двухэтажные нары, а не кровати, к которым я привыкла в хостелах. Мне швырнули даже не одеяло, а какую-то тонкую ветошь. Я на это сказала: «Вообще-то осень и офигенно холодно. Я замёрзну. Мне нужно что-то более удобное, дайте одеяло». В ответ скривились, но дали старый матрас, грязную подушку, грязное, но плотное одеяло и сомнительной чистоты постельное белье.
На первом этаже в пристройке возле гаража было подобие кухни. На дворе около часу ночи, народ бухает, дерется. При этом мы помним, что завтра в 6 утра подъём, потому что в 7 выезжаем на работу.
Я вспоминаю, как спрашивала накануне напарника о туалете и душе. Он ответил: «Не путай тюрьму с курортом. Это Польша, нормальное европейское государство, не перепроверяй, не переживай». И вот я говорю другу:
«Не похоже на то, что рассказывали. Где туалет, душ, стиральная машина?».
Ищем. Душ и туалет в подвальном помещении, там сыро и холодно. Две стиральные машины на 50 человек.
Распорядок дня: 6 утра подъём, в 7 выезд, работать до 19 или 20. Нам говорят: «Если дождь, то запаситесь чем-нибудь».
Я заранее, в Украине, купила на секонде штормовую куртку, рыбацкие непромокаемые штаны, нерезиновые пенковые сапоги, перчатки, специальные защитные очки. Как оказалось, не прогадала.
Постелились, легли. Только мы уснули, через 40 минут с ноги открываются двери, влетает пьяная девица ромской внешности: «Какого х*я ты спишь на моей кровати? Ты украла мои вещи!».
Отвечаю ей: «Я тебя впервые вижу. Не знаю ни про какие вещи».
Оказывается, местные работяги решили её выжить, её вещи выкинули во двор и на соседнюю койку. Она собирает вещи, ревёт, кричит, матерится. Потом приходит какой-то дядька и начинает бить её прямо там. Она кричит: «Не бий мене!». Я со второй полки наблюдаю и фигею. Потом дядька её утешает и кричит: «Людям спать надо!», выносит её за шкирки. Внизу снова крики, вопли. Я с мыслью «Мне в 6 утра вставать», засыпаю.
Через час припхались пьяные работницы и начали укладываться. К утру всё затихло.
Встаём в 6 утра. Обстановка: имеется три кабинки туалета и одна кухня с 4 конфорками. Людей тьма и все хотят приготовить себе завтрак. Чем раньше встал, тем больше шансов на место у стола и готовку.
А потом нас ждёт «транспорт».
Это трактор, за ним стоит прицеп с огромными ящиками из досок (их тут называют «палеты»). В эти ящики грузят людей и везут на место работы. Если близко везут, то ещё ок. А это осень, заморозок, 40 минут ехать. Не на чем сидеть, держишься за край. Сидишь на досках. Как имущество или скотину, нас везут в открытых ящиках. Да и то, у скотины лучше условия.
Если холодно или дождь, никого это не волнует. Через щели в ящиках продувается всё. Мы, пока ехали, кутались и съёживались.
Приглядываюсь к контингенту. Большинство – женщины в возрасте от 18 до 60, до возраста, пока ноги носят. Они так и рассаживались побригадно согласно возрасту. Все сельского происхождения, Комплекция намного мощнее моей, я на их фоне была худышкой. Явно с детства пахали на таких работах.
Работа — сбор яблок. Дали нам штуку под названием «рвач» — ведро с заворачивающимся мягким дном. Крепится лямками и висит у тебя на груди. Яблоки перебрасываются в ящик очень бережно. Ты целый день это ведро носишь на груди. Болят плечи и поясница. Рвачи, как правило, это не подогнанные под фигуру походные рюкзаки, они висят на лямках тяп-ляп. Вся конструкция натирает и давит.
Ты должен следить, чтоб яблоко было не гнилое и без червяка, не сжимать его пальцами, аккуратно класть в рвач и очень аккуратно высыпать в ящик.
Сказали – делаю. Беру яблоко, смотрю, делаю аккуратно. Но почему-то женщины вокруг начинают на меня коситься и шептаться. Спрашиваю, что не так. В ответ: «Ты очень медленно делаешь».
— Так я же осматриваю яблоки!
— А ты не смотри на яблоко. А ты потом узнаешь, какое без червяка.
— Так ругать же будут!
— А может и не будут.
Поначалу мне сказали, что дневная норма – 5 больших ящиков. Это реально. Один человек теоритически это может сделать. Но скоро мне в процессе объяснили негласные правила: тебя заставляют в приказном порядке набирать не 5 ящиков, как договаривались, а 8-10, бесплатно. Для этого тебя заставляют очень быстро работать: матом, криками, палками. Так ведут себя надзиратели. Здесь это только украинцы. Лично меня не били, но откровенный мат был.
Если «послать» надзирателя — тебя уволят. А я не могу позволить себе уволиться, потому что должна отбить хотя бы деньги на оплату визы и обратный проезд.
Приходится молчать и делать, что говорят. Кстати, это именно надзиратель бил ту самую девицу в первую ночь. Мы не успевали отрабатывать 8-10 ящиков.
Почему никто не протестует?
Тут я столкнулась с современной украинской культурой во всей её красе. Интересное явление. У моих сотрудниц был явный комплекс неполноценности, причём невероятно воспаленный. Они угнетены и гордятся этим. Они впахивают. С ними такое обращение, потому что они позволяют с собой это делать.
К примеру, я сказала, что не позволю, чтобы меня как скот возили в коробке. В ответ услышала от работниц: «Скажи спасибо, что не пешком ходим. Ты что, дура, молчи!».
Из мужчин на всё хозяйство один тракторист и один мой коллега, приехавший со мной, остальные — женщины.
На бригаду из десяти женщин — один надсмотрщик-украинец, который ими командует кулаком и матом. Его боятся до чёртиков. При этом они успевают пить водку ночами напролёт. Мы к их пьянкам не присоединялись, и поэтому стали изгоями.
Фермера они называют «паном». Вспоминаются душераздирающие повести о крепостничестве из классической украинской литературы.
Ещё красноречивая деталь, на сей раз об отношении работниц к своему здоровью. Поздняя осень, холодно, прошёл дождь, женщины садятся голыми задницами на холодную землю и какие-то железки. У меня есть каремат. Предлагаю им. Слышу ответ: «Мы люди не гордые, в отличии от некоторых! Мы так посидим». Убеждаю: «Так вы себе наживёте цистит, половые проблемы». Отвечают: «Ничего страшного!». Ну ок, ваш выбор.
Когда работницы увидели куртки, перчатки и защитные очки у нас с другом, только спросили: «А шо вы это так подготовились хорошо? Первый раз ведь приехали!». Работницы завидовали нам, что мы хорошо экипированы. У пана они при этом попросили на время дождя… костюм химзащиты. Отмечу, что в костюме руки поднять сложно, а поднимать надо постоянно.
Я им пыталась поначалу объяснять и «майданить»:
— Женщины, вы понимаете, что вас бесплатно заставляют работать выше нормы?
— Но мы же хорошие работницы!
— Вы убиваетесь. Не перерабатывайте норму.
— Если мы так не будем делать, нас не будут приглашать.
Говорю надсмотрщику:
— Я видела, как работают в саду поляки. Медленно и логично.
В ответ:
— Будешь полькой, будешь медленно. Сиди тихо, сука, заткнись, будешь делать, что я указал!
Мы как скот: нас посадили, повезли, до заката работаем (не до официально обозначенного часа), после заката назад.
Перерыв формально час. Если надсмотрщик решил, что надо больше успеть, у тебя уже не час, а 30-40 минут. Иногда он при этом с циничной ухмылкой обещает увезти на час раньше. Но на час раньше никто не увозит, и никто ему ничего не скажет.
Выходных нет. Формально выходной — это полдня воскресенья. За это время мы не можем выйти за территорию, потому что заинтересованы в том, чтоб постирать вещи, накопившиеся за неделю, выстояв в очереди на стиральную машину.
Где-то есть хозяин — фермер-поляк. Приезжает на машине, смотрит, как мы работаем. Чтоб не ели яблоки. Если никто не смотрит, то яблоки всё-таки едят. В группе друг на друга стучат, это развито на высшем уровне. Взаимоподдержка, взаимопонимание — такого понятия нет, каждый сам за себя.
Снова «майданю»: «Нам такие ужасные условия делают! Давайте бунтовать, делать по 5 ящиков».
В ответ: «Мы тут работаем, а ты пришла и ушла. Если слиняешь, всем будет лучше».
Одна женщина по-старше сказала: «Расскажу тебе анекдот. Стоит тюрьма, в первой камере двери закрыты наглухо, стража. Это потому что в ней сидят евреи: если один сбежит, он вытащит и всех остальных. А соседняя камера открыта. Там украинцы: если кто вырвется, свои же затянут назад и побьют».
Я говорю на польском. По словам поляка-хозяина, самые выгодные работники — ромы и украинцы. В какую конуру их не посели, они все стерпят.
«Пан» к «нашим» относился не так хамски, как надсмотрщик, но при этом подчёркнуто пренебрежительно. На моего друга он как-то наорал, мол, «Бегом сюда ко мне!». Тот не спеша подошёл. Поляк: «Я же сказал бегом!». Юноша невозмутимо: «Мы не в армии, чего я бегать к вам буду». «Пан» так ничего толком и не сказал, но потом ставил работника в самые неприятные условия. К примеру, верхушки яблок приказывал обдирать с лестницы, а не с машины. Странные, необоснованно тяжёлые вещи.
Парень отнёсся к ситуации апатично. А сама я не подниму на борьбу 40 человек без поддержки.
В конце концов я сказала: «Хотите – еб***те на ровном месте бесплатно, а я буду собирать свои 5 ящиков, хоть ты тресни».
После этого никто не хотел нас брать в бригаду. Потому что в их понимании мы моральные уроды: бастуем, ленимся, подрываем всю группу. Нажаловались «пану», потому что теперь это они за нас «должны» отработать эти 10 ящиков. Работницы нас люто ненавидели, садились есть отдельно (прямо как в зоне «по понятиям»), не шли с нами в ящик при транспортировке. Это свои же, украинки!
Как-то раз случилось несчастье. Девушка-работница сломала ногу. Я прекрасно понимала, что поляк сказал об этом: он полушутя обозвал её инвалидкой. Гипс ей наложили, потом сказали, что она ленивая скотина, симулянтка, что её нужно палками поднять и дать в руки рвач. И девушка со сломанной ногой покорно ходила с рвачом. Её клевали и называли инвалидкой — слова «пана» запомнились. Свои же подхватили эту кличку и начали издеваться постоянно.
Создалась отдельная когорта изгоев — я, мой друг, «инвалидка» и мужик, работающий не на этом хозяйстве, но ночующий у нас. Он «отрабатывал» койку. Мы, будучи изгоями и ленивыми скотами, собирали норму спокойно и относительно медленно работали (на самом деле — в максимальном для нас темпе). За это нас все ненавидели, ждали, пока «уберёмся», говорили|: «Пи***йте отсюда, вы нам здесь все портите!».
Расскажи подробнее об условиях на этом «производстве».
Сходить пописать очень сложно, потому что ты не имеешь права отрываться от работы. Ведь это не даст возможности собрать лишние 2-3 ведра яблок. Либо беги быстро в кустики, либо терпи весь день.
Пока мы рвём яблоки, в соседнем ряду ездит машина и кропит ядохимикатами деревья. Я старалась из-за этого яблоки не есть. Когда съела обработанных штук, мне стало плохо.
Яд летит на людей, воспаляются все слизистые оболочки, которые есть в организме. Люди чихают, кашляют, тяжело дышат. Мне говорили: «Ты не работаешь, а, сука, кашляешь!».
До сих пор, уже год как скоро, я не могу носить контактные линзы.
Люди молчали. Что сделала я: надела защитные очки. Потому что пока ты быстро гребёшь яблоки, ты ещё и запросто можешь пробить глаз.
Я попросила надзирателя, чтобы люди работали в респираторах. Надсмотрщики долго ржали. Я настаивала: «Требую респиратор! Мне похер». Надзиратель таки привёз респиратор лично мне. Женщины подняли меня на смех: «Будешь в наморднике ходить?».
Буду. Я работала с тех пор в очках и респираторе. Результат: у меня прошли воспаления слизистых, я не кашляла, по очкам благополучно скребли ветки.
Работницы продолжали чихать и кашлять, одна пробила себе глаз, потом вторая. Но они упорно не хотели просить респираторы и упорно дразнились, что я в наморднике. Тыкали пальцем, что это ненормально.
Как-то слушаю разговор хозяина и надзирателя.
Поляк: «У вас такие девушки красивые». Надсмотрщик, на польском: «У нас все хорошие, нормальные. Только некоторые требуют очки, респиратор и непромокаемые перчатки».
Я подхожу и обращаюсь к «пану» на польском: «Да, в Украине не модно следить за своим здоровьем. Глаза это парные органы, потому не страшно, если выколют один. Это я такая ненормальная, уж извините, я исключение из украинской нации».
«Пан» обозвал меня за респиратор и очки «космонавткой».
Ещё один вид работ — ты собираешь опавшие яблоки. Дают на это не обычные вёдра по 5 литров, а двойные, для размешивания цемента. То есть, женщинам это в принципе нельзя носить, а они таскают. Друг мне пытался помогать — давал самое маленькое ведро. При этом мы спешили, потому что на нас орали, но не так, как остальные женщины. Работницы кричали: «Какого ляда ты ей помогаешь?! Брось!».
Как украинские надсмотрщики помогали «пану»?
Решили они сэкономить хозяину соляру. По идее трактор должен ехать в промежутке между рядами яблонь, останавливаться, пока работницы идут по рядам, собирают и накидывают яблоки. Надзиратели устроили так, чтобы трактор ездил реже: оставили один на четыре рядка, чтобы женщины носили ведра через все ряды. Если тебе повезёт, то ты оказываешься в том же ряду, где и трактор. Если не повезёт, то не можешь идти через деревья. Ты просишь соратниц переставить твои вёдра (а меня ненавидели, напомню). Либо ты с середины ряда несёшь это ведро в руках.
Либо трактор вообще не в ряду, а в конце этих 4 рядов. И стоит, ждёт.
Парень пытался по-рыцарски помогать каждой работнице. Они ведь жаловались, что у них животы болят. Они принимали помощь, но через полчаса точно так же его ненавидели и хаяли. Как ты им не помогай, всё то же.
«Пан» как-то сказал надзирателю: «Работницам тяжело носить, может, всё-таки пустить трактор в середину ряда?». Ответ надсмотрщика: «Что с ними сделается, пусть носят!»
Речь шла о 10-литровых вёдрах.
Надсмотрщику больше платят, чем работникам, за то, что он вводит такие экономные новшества.
Второе новшество. Верхушки деревьев собираются с так называемой платформы. Машина должна заехать в ряд и ты со своей стороны оббираешь дерево.
А нас заставляли, чтоб не заезжать в каждый ряд, оббирать с двух сторон каждое дерево.
Чтобы добраться до противоположной ветки, нужно было становиться на борта, перегибаться, чтоб не сломать ветки, оббирая, висеть на бортах. Бывали ситуации, когда переворачивались эти платформы — они старые. И всё это — чтоб сэкономить «пану» соляру.
Нельзя трогать деревья, обламывать ветки, которые тебе мешают. У меня руки по локоть были выцарапаны ветками, ведь в куртке я ходила только в дождь. В ливень ты, между прочим, фигачишь всё-равно.
Осень – дождевая пора. Приходишь ты домой с желанием обсушить шмотки, а на 10 человек одна маленькая батарея. За неё чуть ли не дрались, становились в очередь. Надо было в три часа ночи проснуться, чтобы повесить шмотки, потому что очередь дошла. И так же на стиралку, на газовую комфорку, на туалет и душ. Негласное расписание. Мы, как изгои, были в самом конце. Нам это позволяло, кстати говоря, все сделать неспешно.
Горячая вода была, но, учитывая холодный пол в подвале, это не особо сильно спасало. Стены при этом были ледяные.
Женщины говорили, что очень любят именно к этому «пану» ездить, потому что он относится к украинцам хорошо и условия тут офигенно хорошие.
Их у других «панов» селили в сараи, где спали они в мокром сене, без душа и туалета, а в кустах мылись и ходили в туалет. Этот «пан» хоть плащи выдаёт, а тот «пан» не выдавал. Работницы не очень много с нами разговаривали, но хвалили нынешнего хозяина. И твердили, что я просто «Галя балувана», нос ворочу, а на самом деле условия первоклассные.
Наша работа длилась более двух недель. И каждый день был наполнен ненавистью.
Мы могли ещё месяц работать, но уехали быстрее.
Нас выпроваживали с радостью. «Наконец-то они укатывают!»
Вся зарплата ушла на оплату визы и на проезд. Я вышла в ноль. Две недели жизни ушло неясно на что.