Сколько стоит поляк, съеденный земляками в Кремле, и когда москали за него заплатят?

В который уже раз Польша потрясает мир своим поразительным «бескорыстием», озадачившись получением репараций и компенсаций одновременно с Германии и России.

Немцы, надо полагать, должны заплатить за каждый квадратный километр немецкой территории, которые Сталин к Польше прирезал. Неплохо было бы Германии заодно уж оплатить и немецкое имущество, доставшееся полякам во время проведения этнической чистки на подаренных землях.

Депутат от правящей партии в Польше «Право и справедливость» (PiS) Ян Мосиньский заявил, что республика вправе требовать репараций от РФ на основании «Рижского договора» 1921 года об окончании советско-польской войны. По словам Мосиньского, советская сторона должна была выплатить Польше 30 миллионов рублей золотом по этому договору, но так и не сделала этого. Похоже, что в Варшаве твердо вознамерились делом доказать правоту Черчилля, сравнивавшего Польшу с одним из самых «благородных» животных в природе - гиеной.

Но в своем «бескорыстии» поляки заходят слишком далеко. Нельзя быть такими филантропами. Отчего же они только Рижским договором озадачились? Мало ли еще поводов найти можно? Москали должны платить и каяться, платить и каяться.

Вспомним хотя бы о том, как злобные ополченцы Пожарского и Минина довели поляков до массового людоедства в 1612 году. Ведь это гнусное преступление до сих пор не оплачено. А почему?

Ведь как ужасно страдал в 1612 году окруженный в Кремле польский гарнизон, напрасно ожидавший помощи.
Вот как трагедию соотечественников описал польский историк Валишевский: «Поляки упорно ожидали короля и, судя по их поведению, несмотря на самые ужасные испытания, не теряли душевной твердости. На предложения противников они отвечали бранью и насмешками. Виданное ли дело, чтобы дворяне сдавались скопищу мужиков, торгашей и попов! Они отсылали воинов Трубецкого к сохам, ополченцев Пожарского в церковь, а Козьму Минина к его мясному промыслу. А между тем около середины октября они уведомили Ходкевича, что у них съестные припасы иссякли; тогда предполагали, что они преувеличивают свои лишения; может быть, это и было так, ведь дисциплина очень ослабела... Поляки говорили сущую правду, утверждая, что съели последний кусок хлеба. И все-таки они еще сопротивлялись, питаясь крысами и кошками, травой и кореньями. Предание говорит, что они пользовались для приготовления пищи греческими рукописями, найдя большую и бесценную коллекцию их в архивах Кремля. Вываривая пергамент, они добывали из него растительный клей, обманывавший их мучительный голод.

Когда эти источники иссякли, они выкапывали трупы, потом стали убивать своих пленников, а с усилением горячечного бреда дошли до того, что начали пожирать друг друга; это – факт, не подлежащий ни малейшему сомнению: очевидец Будзило (польский офицер - М.К.) сообщает о последних днях осады невероятно ужасные подробности, которых не мог выдумать, тем более что во многом повторялось то же, что происходило в этой несчастной стране несколько лет перед тем во время голода. Будзило называет лиц, отмечает числа: лейтенант и гайдук съели каждый по двое из своих сыновей; другой офицер съел свою мать!

Сильнейшие пользовались слабыми, а здоровые – больными. Ссорились из-за мертвых, и к порождаемым жестоким безумием раздорам примешивались самые удивительные представления о справедливости. Один солдат жаловался, что люди из другой роты съели его родственника, тогда как по справедливости им должны были питаться он сам с товарищами. Обвиняемые ссылались на права полка на труп однополченца, и полковник не решился круто прекратить эту распрю, опасаясь, как бы проигравшая тяжбу сторона из мести за приговор не съела судью. Будзило уверяет, что возникало много подобных дел; томясь голодом, наполняя рот кровавой грязью, по словам записок, обгладывая себе руки и ноги, грызя камни и кирпичи, все эти люди, несомненно, впадали в безумие»!

Поляки рассчитывали, что их выручат, но… Валишевский пишет: «Они ждали своего короля, прислушиваясь к вестям о его прибытии под Смоленск с королевичем и двумя полками немецкой пехоты для подкрепления стоявшего уже в окрестностях этого города отряда кавалерии. В послании московским боярам Сигизмунд (польский король - М.К.) ссылался на нездоровье Владислава (сын Сигизмунда - М.К.), которое будто бы задержало его приезд. А кавалерия, со своей стороны, ожидала раздачи жалованья за четверть года и, не получив его, отказалась идти дальше. После долгих переговоров Сигизмунд выступил вперед только со своими наемниками и несколькими эскадронами гусар или легкой конницы своей гвардии. При выезде его из города «царские ворота» сорвались с петель и с грохотом упали, загородив дорогу государю; ему пришлось выбраться другим путем; так по крайней мере рассказывали в то время. Дорогой к нему присоединился Адам Жолкевский, племянник гетмана, с отрядом конницы в тысячу двести лошадей; король прибыл в Вязьму в конце октября. Было уже слишком поздно!».

Ну не могла же польская кавалерия из-под Смоленска устремиться на Москву, спасать умирающих от голода соотечественников, ежели ей за четверть года жалованье не раздали! Четверть года – это же целых три неоплаченных месяца. За так и прыщ не вскочит, а уж тем более задорный шляхтич.

Теперь в Варшаве надо определиться – сколько денег потребовать за каждого съеденного пленного (моральный ущерб от вынужденного людоедства, в котором русские сами виноваты), за каждого съеденного своими сородичами поляка. Представьте только себе душевные муки лейтенанта и гайдука, кушавших своих сыновей, офицера, сожравшего собственную маменьку и прочие изыски.. Должны достойные наследники людоедов компенсации получить или нет?

Максим Кустов