Профессия – предатель: либералы и их кумир Солженицын (6 фото + 2 видео)

До диссидентства

Александр Исаевич, ставший неким образцом советского диссидента и борца с советским режимом наряду с Андреем Сахаровым, всегда был человеком очень честолюбивым, эгоистичным, – об этом свидетельствуют многочисленные воспоминания его друзей детства и одноклассников. Несмотря на то, что он в последние годы своей жизни часто заявлял о том, что с юности пытался побороть «красную тиранию» и пытался избегать любого приобщения к социализму, в реальности же он был пионером, комсомольцем. Солженицын прекрасно понимал, что только его внедрение в советскую систему могло дать ему неоспоримые преимущества, однако это несколько расходится с девизом «жить не лжи».

К концу войны и его откровенного произвола на фронте, где он кичился тем, что мог буквально заставить любого фронтовика плясать под свою дудку, его арестовали, так как его письма однокласснику капитану Виткевичу содержали откровенно антисталинские пассажи. В ходе допроса заключил со следователями сделку, в результате которой он получил всего лишь 8 лет заключения и практически райские условия в одном из трудовых лагерей в Москве. Однако в ходе этой сделки куда больше пострадал бывший одноклассник Солженицына – Виткевич из-за доноса получил сразу 10 лет, и не в Москве, а в другом конце страны.

Уже много позже Николай Виткевич вспоминал:

«Смысл показаний моего давнего друга сводился к тому, что Виткевич, Симонян (их третий школьный друг — ред.), Решетовская (жена Солженицына — ред.) по сговору с каким-то Власовым сколотили преступную группу, которая давно и регулярно занимается клеветой на руководителей партии и правительства».

Позже в обмен на возможность творить в лагере он не раз становился причиной неких громких судебных дел в отношении советских граждан. Освободили Александра Исаевича в начале 1953 года, а реабилитировали и сняли все обвинения с него в 1957, уже после того как товарищ Хрущев выступил со своим скандальным докладом о «культе личности Сталина». Конечно, как глава ЦК мог не «простить» антисталинисту Солженицыну его «промашки»?

Воспользовавшись удобным моментом, Солженицын врывается в литературные круги с произведением «Один день Ивана Денисовича» о лагерной жизни и позже, в 1962 году, с разрешения самого Хрущева, этот рассказ печатают в журнале «Новый мир». Сразу после публикации книгу переиздают и переводят на иностранные языки – к Солженицыну приходит слава не только в СССР, но и за рубежом.

После такого оглушительного успеха Александра Исаевича выдвинули на соискание престижной Ленинской премии. Удивительно, ведь, по сути, получилось так, что его внесли в число претендентов всего лишь через год после публикации первого произведения. До сих пор многие уверены, в подобном рывке помог писателю сам Никита Сергеевич.

Как говорил сам Солженицын, ожидая решения профильного комитета, «Присудят премию – хорошо. Не присудят – тоже хорошо. Я и так, и так в выигрыше».

Действительно, Солженицын заранее успел просчитать все ходы: если ему присудят престижную награду – он почует на лаврах и получает место среди мастеров пера; если награда обходит его стороной – переходит в оппозицию. Комитет по премиям СССР, однако, отклонил кандидатуру Солженицына на соискание Ленинской премии – тут, как вы понимаете, в план начал вводиться второй вариант, причем Александр Исаевич переходит в оппозицию не к советской власти – к родной стране.

Он продолжает писать рассказы о жизни в заключении на основе неких писем бывших узников, подпитывая ненависть к Сталину и вообще советскому режиму постановочными фотографиями, обеспечивавшими ему публичность и саморекламу. Наиболее яркий и характерный пример подобного самопиара — история с фотографией для обложки «Роман-газеты», где печаталась в 1963 г. повесть «Один день Ивана Денисовича». Этот номер популярнейшего в СССР издания выходил тиражом 700 тысяч экземпляров, и, благодаря фотографии, облик писателя становился известным всей стране, а также и миру. Проводя сеанс у профессионального фотографа, Солженицын проявил необыкновенную (и трудно совместимую с нравственными аспектами писательской деятельности) расчетливость: «То, что мне нужно было, выражение замученное и печальное, мы изобразили».

Надо сказать, подобное выражение лица у Солженицына всегда получилась на отлично: часть творческой интеллигенции и зарубежные читатели охотно на подобные фото велись.
Солженицын и Запад

После сенсационной публикации в «Новом мире», Солженицына стали печатать за рубежом, но книги лежали там мертвым грузом – не было таких продаж, каких ждал автор. Только после того, как Хрущев покинул свой пост, а Солженицын впал в немилость, Александра Исаевича стали печатать и раскупать бешеными тиражами. Практически сразу после отставки Никиты Сергеевича он попал в топ-10 самых модных писателей 20 века.

С тех пор как Солженицын понял, что на родине его в ближайшее время точно не ждет никакой популярности, он начинает активную антисоветскую деятельность. В мае 1967 года, как известно, он разослал «Письмо съезду» Союза писателей СССР, получившее широкую известность среди советской интеллигенции и на Западе. В свою очередь, это обращение прочитали и в Чехословакии, что позже, по признанию современников, и стало прологом к «Пражской весне». Американцы и европейцы стали любить писателя еще больше.

За что Солженицын получил нобелевскую премию? Нет, не за «архипелаг ГУЛАГ» – он вышел только в 1973. Нобелевская была тремя годами ранее, в 1970. Надо сказать, что впервые в истории премию получил человек, который напечатал всего пару произведений (пару рассказов, роман и повесть), да и появился перед читателями всего несколько лет назад. Интересно, что в том же 1970 году отмечалось столетие со дня рождения Владимира Ильича Ленина, которое в Союзе отмечали пышно и торжественно. Вы все еще думаете, что нобелевская премия – не оружие идеологической или политической войн? Вспомнить хотя бы Горбачева или Обаму – один развалил страну, а второй “поджег” Ближний Восток.

После того, как «заслуги» Солженицына официально признал весь мир, к делу подключились американские спецслужбы. По донесению комитета госбезопасности СССР, который возглавлял на тот момент Юрий Андропов, Александр Исаевич неоднократно встречался с Джейкобом Бимом, американским послом в Советском Союзе. Интересно также и то, что во время Пражской весны (которую отчасти вызвало письмо автора), послом в Чехословакии был также этот гражданин США.

Личность этого персонажа крайне занимательна, так как он помимо прочих забот был главой рабочей группы Организации по подрыву социалистических стран при Совете национальной безопасности США (Operations Coordinating Board – ОСВ). Эта группа была воздана на основе директивы Совета национальной безопасности США (СНБ) N 174 (NSC 174) от 1954 года. Суть деятельности Бима состояла в том, чтобы использовать критику культа личности Сталина для подрыва социалистических стран. В рамках работы этой группы США размножали в странах соцлагеря доклад Хрущева на 20 съезде. Кстати, первые результаты детища Джейкоба Бима не заставили себя ждать – стоит вспомнить хотя бы восстание в Венгрии в 1956 году.

Уже через много лет в своих мемуарах сам Бим писал о Солженицыне:

«Солженицын создавал трудности для всех, имевших с ним дело… Первые варианты его рукописей были объемистой, многоречивой сырой массой, которую нужно было организовать в понятное целое… они изобиловали лагерными байками, вульгаризмами и непонятными местами. Их нужно было редактировать».

После того, как КГБ СССР прознал про встречи Солженицына с американским послом, а «Архипелаг ГУЛАГ» без одобрения был опубликован в Париже в начале 1974 года, было принято решение лишить Александра Исаевича гражданства и выслать его из страны. В этом Солженицын сразу же нашел для себя плюсы: он, подобно нашим либералам сейчас, неоднократно посещал американский конгресс, встречался чуть ли не с президентами США, видными политиками и правозащитниками, раздавал направо и налево интервью – словом, без дела не сидел.

В США 30 июня 1975 «живущий не по лжи» патриот заявил: “Я друг Америки… США давно проявили себя как самая великодушная и самая щедрая страна в мире… Ход истории сам привел вас – сделал мировыми руководителями… Пожалуйста, побольше вмешивайтесь в наши внутренние дела”.

На просторах интернета можно найти такие видео, например, где «совесть нации» в конгрессе США призывает бомбить эту самую нацию:

Не менее эпична была речь Солженицын и о необходимости остановить влияние Советского союза на другие государства.

Чуть позже, уже в 1978 году Солженицын в «гарвардской речи» чуть сбавил тон и начал говорить о необходимости плавной демократизации Советского Союза.

Параллельно с постоянными выступлениями на ТВ и радио Солженицын решает через своих знакомых основать в СССР фонд помощи политзаключенным (ничего не напоминает?). Как пишетсоратница Солженицына, правозащитница Светлана Алексеева (Московская Хельсинкская группа), «средства стали поступать в основном из-за рубежа», от иностранных политиков и борцов за права человека. Алексеева в своих трудах даже указывает имена связных между Союзом и Западом – Андрей Амальрик, Яков Галкин (в годы войны – примкнул к РОА Андрей Власова) и т.д.

Кроме вливаний средств непосредственно в свой фонд, Солженицын щедро спонсировал «смену режима» в СССР, на зарубежных счетах которого во время пребывания в Штатах, было около 8 миллионов рублей (огромная сумма по тем временам). Ежегодно он перечислял своим знакомым диссидентам в Москву от 90 до 270 тысяч рублей.

Первые годы, находясь в Штатах (штат Вермонт) Солженицын наслаждался популярностью: его постоянно звали на светские рауты, его мнением интересовались, от него узнавали об ужасах, творящихся в СССР. Однако с течением времени он все меньше стал быть нужным своим американским друзьям. С частью российских диссидентов он тоже разругался в 1978 году: не хотел он «демократии» (хотя в конгрессе США он говорил другое), хотел авторитаризма, – как вспоминает Алексеева.
Кумир либералов

Жизненный путь писателя довольно показателен: прежде всего, теперь становится хоть немного ясно, откуда такое рвение у наших несистемных оппозиционеров на Запад, откуда желание делать все «втихаря», незаметно от глаз, откуда желание «сдать и предать всех», лишь бы получить популярность. «Не получилось реализовать себя, буду мстить до потери пульса» – видимо, это кредо типичного российского либерала, которое оставил ему по завещанию Александр Исаевич. Нет, мы не умаляем творческих заслуг писателя, его таланта, однако называть лицемера «совестью нации» – было бы чересчур.

Где была его совесть, когда он улыбался своим советским патронам в лицо, зная, что будет через несколько лет поливать их всех грязью? Где была его совесть, когда он призывал американцев покончить с СССР и сбросить бомбы на свою собственную страну, где жила его первая жена с детьми? И где была его гордость, когда он за всякие американские «коврижки» готов был мать родную отдать? Какая же тут получается «жизнь не по лжи», если человек идет по социальной лестнице, набирает популярность, но одна маленькая неудача делает из него остервеневшего «борца с режимом», получающего рекомендации из американского посольства?

Моральные авторитеты для нашей несистемной оппозиции определяют многое: считая своим кумиром Солженицына, каждый либерал считает вполне нормальным посещать страшно жаждущего развала вашей страны посла США, выступать на европейских и американских трибунах с призывами чуть ли не лично уничтожить главу государства, называть народ стадом. Перед глазами у Касьяновых-Ходорковских-Яшиных есть пример «непогрешимого» писателя, который, даже не смотря на вот эту сторону своей жизни, почему-то еще пользуется популярностью в стране.

А такие люди как тот же Варлам Шаламов, который действительно отсидел длительные сроки в ГУЛАГе, почему-то и подумать не мог, чтобы брать за свою литературную и общественную деятельность хоть какие-нибудь западные подачки. То, что Александр Исаевич брал деньги от Запада, Шаламов справедливо считал «позорным».

Но у российского либерала в его собирательном образе нет в моральных авторитетах Шаламова – они чествуют Солженицына, «гаденыша» Ковалева, Буковского и прочих. Почему? Да потому что куда проще работать в интересах западного заказчика на иностранные средства, чем думать о судьбе своего государства и действительно жить не по лжи. Моральные авторитеты, как мы видим, решают многое.