Оставленные и забытые (12 фото)

Историю не повернуть вспять. Упущенные возможности не вернуть.
Если бы не преступные действия или бездействие политического руководства и генералитета России. Не было бы таких масштабных гражданских войн в Закавказских республиках и приграничной войны между Арменией и Азербайджаном. Не произошёл бы раздел Грузии (отсоединение Абхазии и Южной Осетии) и раздел Азербайджана (отсоединение Нагорного Карабаха). Закавказские республики переболели бы национализмом и всё равно ориентировались бы на Россию в силу геополитических и экономических факторов. У наших южных границ были бы единые, дружественные и самодостаточные государства.

По состоянию на январь 1990 года Закавказье на душу населения (16 млн человек) и на единицу площади (186 тыс. кв. км) являлось одним из самых милитаризованных регионов не только в Советском Союзе, но и в мире. В полосе шириной 700 км и глубиной 300 км находилась инфраструктура и запасы для двух округов – Закавказского военного и Закавказского пограничного. Помимо сил и средств двух округов, на той же территории были развёрнуты две армии центрального (то бишь московского) подчинения – 19-я отдельная армия ПВО и 34-я воздушная армия (ВА), разведывательные части и объекты ГРУ ГШ, в портах базировались Каспийская флотилия и бригада кораблей Черноморского флота.
За три года (с января 1990 по январь 1993 года) её мощь уменьшилась в 10 раз (по личному составу с 250 тысяч до 25 тысяч). С 1 января 1993 года жалкие остатки её войск стали именоваться просто Группой российских войск в Закавказье. Суммарные потери от нападений разрозненных банд были сравнимы разве что с потерями в операциях Великой Отечественной войны. Единого командования не было, взаимодействие и взаимопомощь между частями и штабами отсутствовали. Действовал чисто ведомственный подход. Разведывательное управление округа фактически работало само на себя и удовлетворяло любопытство узкого круга местных и московских генералов.
Например, на военный городок могло осуществляться нападение, а рядом стоящая воинская часть, слыша выстрелы, не приходила на помощь. Чтобы какой-либо части ПВО испросить у округа взвод для охраны аэродрома или ракетных позиций, приходилось посылать запрос по инстанции в Главный штаб Войск ПВО в Москве, потом запрос пересылался в Генштаб, который своё решение отправлял обратно в штаб ЗакВО. Пока бумаги с резолюциями ходили по инстанциям, уже и нечего было охранять – объект подвергся нападению и разграблению. Прикрытие авиацией колонн на дорогах не осуществлялось, хотя боевых самолётов и вертолётов было достаточно. Военнослужащие и члены их семей были предоставлены сами себе, и никому не было дела до того, что творилось вокруг. Обычным делом стали избиения и убийства наших военнослужащих, похищения людей. В этих условиях командующий ЗакВО генерал-полковник Валерий Патрикеев призывал «к спокойствию и недопущению жертв среди местного населения». Командир, отдавший приказ на открытие огня по нападающим местным бандитам, автоматически превращался в преступника. Его задерживали и судили по местным понятиям. Москва действенных мер по защите своих военнослужащих не принимала. Беззаконие множило ещё большее беззаконие. В результате российские войска оказались в сплошной зоне боевых действий.

Военные конфликты возникали и в других регионах бывшего Советского Союза, но они быстро локализовались и гасились. Совсем иная картина была в Закавказье. Главная причина была в том, что противоборствующие стороны постоянно подпитывались вооружением и боеприпасами. Основным источником этого «пороха» служили арсеналы российских войск в Закавказье. Они распродавались и сдавались без боя в результате предательства генералитета в Москве и Закавказье.
Весной 1992 года со складов 44-го отдельного батальона аэродромно-технического обслуживания местным властям в Гудауте было передано 6 БМП (бронированных боевых машин пехоты) с полным боекомплектом, 6 пулемётов, 367 гранат Ф-1 и около 50 тысяч патронов. Сделать это без приказа из Главного штаба Войск ПВО страны было бы невозможно . Пропажа даже одной единицы оружия, пистолета или автомата рассматривалась как ЧП и в обязательном порядке докладывалась по инстанции.
И вот 14 августа 1992 года переданное на сторону оружие было использовано абхазами в нападении на 643-й зенитный ракетный полк ПВО в Гудауте. На этот раз они захватили 984 автомата, 267 пистолетов, 18 ручных пулемётов, более 500 гранат и свыше полумиллиона патронов различного калибра.
Верховный главнокомандующий ВС Президент России Борис Ельцин и министр обороны Павел Грачёв никак не отреагировали на разоружение целого российского полка. Пользуясь безнаказанностью, абхазские боевики затем разоружили все пограничные заставы вдоль побережья Чёрного моря. Снова со стороны высшего политического и военного руководства России – никакой реакции.

23 февраля 1992 года азербайджанские боевики захватили окружной склад боеприпасов в городе Агдаме. Им достались 728 вагонов артиллерийских снарядов, 245 вагонов реактивных снарядов и 131 вагон боеприпасов к стрелковому оружию. Всего около 1100 вагонов. Удивительно, что ни Москва, ни командование ЗакВО не предприняли попытки блокировать нападающих и вернуть 1100 вагонов смертоносного груза.
Ограблению предшествовали странные манипуляции с охраной – кто-то из высших чинов округа настойчиво пытался снять её. Вот свидетельские показания начальника авиационно-технической службы полковника Михаила Омельчука: «29.10.1992 г. охрана (спецвзвод с двумя бронетранспортёрами) сворачивается и покидает склады… Мои уговоры на командира взвода не действовали. Он сослался на приказ его командира батальона и высшего командования. После того как БТРы с личным составом начали движение, я встал в проёме выходных ворот. Охрана осталась. 31.10.1992 г. прибыл автомобиль «Урал», охрана была снята и убыла на той машине. Захват складов произошёл на следующий день. После 18.00 01.11.1992 г. на склады ворвались бандформирования в количестве 150 человек».

В Чечне боевики захватили большой арсенал: 1 тыс. гранатомётов, 1 тыс. пулемётов, 32 тыс. автоматов, 13 тыс. пистолетов, 460 винтовок, 14 тыс. ручных гранат, 8 тыс. боеприпасов к орудиям и миномётам. Кроме того, у частей ПВО было захвачено 1050 стволов стрелкового оружия и 46 тонн боеприпасов, а у полка МВД – 2 тыс. единиц стрелкового оружия и большое количество патронов к нему.
По самым скромным оценкам, Россия оставила в Закавказье порядка 20 тыс. вагонов вооружения и боеприпасов. Плюс большое количество вооружения и боеприпасов было захвачено в воинских частях. Оно в основном попало в руки местным бандитским формированиям. Значительное количество оружия было переправлено военным наземным транспортом и самолётами в Россию без досмотра для продажи криминальным структурам. Лихие 1990-е в самой России состоялись главным образом благодаря потокам оружия из Закавказья.
Чем хуже складывалась обстановка в Закавказье, тем интенсивнее шла распродажа российского оружия и техники. Всё списывалось на мнимые и реальные нападения. Особенно по крупному наживались генералы в Москве.

Пока в Москве политики были заняты борьбой за власть и генералитет сколачивал себе состояния, российские войска в Закавказье оказались брошенными на произвол судьбы. Они оказались в ловушке, из которой было очень трудно выбраться. Все поезда и автобусы подвергались ограблению. Целые поселения жили за счёт грабежей и относились к ним как к своей постоянной работе.
"Храбрые" джигиты не гнушались запускать свои грязные руки в нижнее бельё женщин в поисках денег и драгоценностей. Если в поезде находили офицеров, то их расстреливали или захватывали в заложники для выкупа родственниками. Обстановка вокруг военных городков катастрофически ухудшалась. Электричества и снабжения водой не было. Бандитизм развился до такой степени, что нашим военнослужащим и членам их семей было одинаково опасно находиться в гарнизонах и на улицах населённых пунктов. Дети не учились, досуга никакого. Из дома не выйти, так как могут похитить и изнасиловать. В некоторых частях из-за длительной задержки выплаты денежного довольствия офицеры и прапорщики вынуждены были собирать и сдавать бутылки. Любой выезд одиночных машин или колонн за пределы военного городка можно было приравнять к боевому выходу.
Фактически российские военнослужащие находились на войне, которая обрела все черты афганской. Но в Афганистане можно было стрелять в ответ, а в Закавказских республиках россиянам запретили защищаться. Если это происходило, то российский военнослужащий уголовно преследовался по местным законам, а командование округа и Москва как бы забывали о нём.

Примерно в то же время в Азербайджане был приговорён к смерти и ждал исполнения приговора российский лейтенант Евгений Лукин, которому было всего 23 года. В одну из ночей июня 1991 года лейтенант возглавлял дежурство на КПП Бакинского высшего общевойскового командного училища, которое находилось под юрисдикцией России. Внезапно ворота протаранила грузовая машина, и с неё посыпались азербайджанцы с пистолетами и ножами. Они устремились к оружейному складу. Предупредительные выстрелы в воздух не остановили их. Тогда Лукин приказал караулу отразить нападение. В результате три азербайджанца были убиты. Наша военная прокуратура вместо собственного расследования передала россиянина азербайджанской стороне. Это было предательством. 31 августа 1991 года Верховный суд Азербайджана приговорил нашего лейтенанта к расстрелу за превышение служебных полномочий.
К счастью, этот случай получил широкую огласку в СМИ, что заставило российское руководство принять быстрые и решительные меры по его освобождению. Видимо, обменяли на оружие. Жизнь молодого офицера была спасена – он вернулся в Россию и продолжил армейскую службу.

Наглядным примером положения наших военнослужащих и членов их семей может служить объяснительная записка командира 366-го мотострелкового полка подполковника Зарвигорова Ю. Ю. (штаб в Степанакерте, Нагорный Карабах)
«Офицеры и солдаты месяцами не получали денежного довольствия, неделями не ели хлеба, ели только сухари из НЗ (неприкосновенного запаса). Как в городе, так и в полку не было воды, нельзя было поменять бельё, в подразделениях имелись случаи педикулёза. Врачи части боролись с этим как могли, но их возможности были ограничены. Последние месяцы – январь – февраль 1992 года – не хватало в санчасти даже бинтов. С декабря 1991 года до начала марта дома, где проживали офицеры и их семьи, подвергались ежедневным ракетно-артиллерийским обстрелам. Погибла от осколков снаряда жена майора Пономарёва. Погибли при обстреле полка рядовой Ковалёв и младший сержант Бурковецкий, оторвало ногу осколком снаряда у лейтенанта Забелина. Об этой обстановке я постоянно докладывал командованию дивизии и армии. Кроме указаний копать щели и наблюдать за обстановкой, других каких-либо конкретных указаний по защите личного состава я не получал».