Из воспоминаний советского танкиста

Орлов Николай Григорьевич.

Командование решило использовать наше танковое училище на защите Минска. Я имею ввиду, что эта мысль возникла у кого-то на уровне командующего войсками округа. Тогда еще округом командовал Павлов.

Приказали сформировать небольшую группу из учебных танков нашего училища и бросили их на защиту города. А танкистов мало, да и танки учебные. Командовать группой назначили капитана Бархударова. Восемь или десять танков, сейчас я уже точно не помню. Все это сформировали прямо на ходу за пару часов: собрали учебные танки из тех, что на ходу, кое-как укомплектовали экипажами, выдали по несколько снарядов на танк... В некоторых экипажах не было даже заряжающего.

Эту группу выдвинули вечером 23-го числа на Барановическом направлении. Где-то на опушке леса встали. Впереди ручеек небольшой, мостик… Мы даже не зарывались – просто стояли на опушке. В бою еще никто не бывал, радиосвязи нет. Капитан расставил танки, поставил каждому незамысловатую задачу – сектор наблюдения обстрела: «Тебе туда, тебе сюда, тебе туда, сюда…»

Стоим, ждем. Через несколько часов появляется группа на мотоциклах с колясками – и проскочила. Никто даже не успел выстрела по ним не сделать. Потом новая группа. На этот раз три или четыре легких танка. Эти остановились…

Какой самый большой недостаток в подготовке я вынес из училища – мы не готовились против настоящего врага, стреляли только по мишеням. И ни разу не стреляли по объемному танку.

Уже потом, на фронте, когда я уже командовал батальоном, как только с пополнением приходили молодые танкисты – сразу ставил им какой-нибудь обгоревший немецкий танк. Вытянем его на тягаче… Никаких полигонов, учил по настоящему танку: сходу, с места, с борта, и даже с кормы – иначе было нельзя. Но этот опыт пришел потом…

А тогда в Белоруссии я рассматривал своего первого врага. Танк четко просматривался в оптику. До цели было порядка четыреста-пятьсот метров, не больше. И возникла у меня дурацкая мысль, что там же люди! Может быть другие, и по-другому думают, но люди.

Они встали перед мостком через ручей, желая, видимо, что-то посмотреть. Один танкист выбрался из танка... Еще не было уверенности, хотелось убедиться – может быть это наши. Но когда довел прицел на танк, увидел черную форму и черный крест с проблесками белого на «окраинках», мне стало ясно. Это – враг.

Но я ж никогда не стрелял в настоящего врага. Это мой первый выстрел. Кручу колесики наводки, а руки трясутся… Электромеханизмов тогда не было, наводили руками. И вдруг я слышу – механик-водитель… я даже имени его не знал. Он был старше меня. Механиков-водителей в учебной части, которым было дай бог за тридцать, мы, мальчишки считали пожилыми людьми. Так вот, он на меня как закричит:

– Командир, так что же ты? Стреляй! Бога душу…мать!

И чуть ли не матом. Я отжал спуск. Выстрел! Танк дернулся.

– Недолет, мать ети! Выше бери! Стреляй, ну…

Еще выстрел. Гляжу – задымил. Тут уже нельзя было не попасть. Куда я попал, черт его знает, трудно сказать. Но то, что попал – это однозначно. У него противопульная броня, ее можно с крупнокалиберного пулемета пробить. У Т-II и T-III броня почти как у нашего БТ-7.

Вроде бы еще стрелять, а тут – хлоп! – нам влепили. Я хотел было пулемет снять, но то ли не сообразил, то ли сил не хватило, то ли умения – в общем, плюнул. Мы из танка вылетели как пробки, но все трое невредимы. Немцы развернулись, и ушли. Подбитый танк остался на том же месте. Мы пока в себя приходили, на наш танк глянули – он уж догорает.

Тут, конечно, шок. Ощущения специфические… Подбежали к нам товарищи. Все открыто стоим – хорошо еще немцы отошли. Тут подлетает машина, выскакивают два командира, быстренько сворачивают нашу группу. Один танк даже не сумели завести, так и бросили.

– Было ли у вас осознание первой победы?

– Нет. Какая еще победа? Был легкий шок, ералаш, сумбур...Вот в Сталинграде воевал немного более осмысленно. Перед боями даже изучали немецкие танки...