Вазген Авагян. Принцип российской экономики: кто не работает, тот ест!

Годы идут – но не «сказывается». Им хорошо – и всё лучше. Нам плохо – и всё хуже. Это явление, на бытовом уровне ощутимое «на своей шкуре» – в науке носит название геттоизация населения.

Система обменов благами и разделения труда бывает не только эффективной или несовершенной. Она может быть вполне эффективной для одних, оставив за чертой и за бортом других…

Допустим, на каком-то острове производительным трудом заняты 10 человек и каждый производит 5 мешков зерна. Итого 50 мешков. Если итог поделить обратно – каждый участник трудовой кооперации получит 5 мешков зерна. Это и есть пресловутая «оплата по труду», которую одни боготворят, другие ненавидят. Вместе хлеб вырастили – вместе и съели…

Однако есть еще и правляющая сила (власть), которая концентрирует в своих руках 50 мешков зерна – и она не обязательно раздаст обратно каждому по 5!

В угнетательских обществах формируется ФПФ – Фонд Подкормки Фаворитов. Люди выработали по 5 мешков зерна на человека, но им выдали в среднем по 4.

Далее – простота арифметики. 50 мешков было, 40 ушло на оплату труда производителей, 10 осталось в ФПФ. Их можно раздавать уже не за участие в труде, а кому захочется.

ФПФ власти – базовая формула угнетения нации и очень опасное явление. Когда мешки зерна начинают уходить от их производителей налево – включаются два негативных процесса:

1. Аппетит приходит во время еды. Фавориты прожирают уже не 10, а 20, 30 мешков. Это означает на другом конце, что люди получают 3,2 мешка за тот труд, который раньше стоил 5 мешков.

2. Происходит истощение производителя. Он, нищая и теряя перспективу, оказавшись в положении, когда никой труд не даёт улучшений быта – деградирует и технологически, и демографически, и физически, и умственно, и вообще по-всякому.

Если труд и доход не пересекаются в обществе, как две параллельные прямые, то сфера труда пустеет, а в доход ломятся все, любыми путями и средствами. Все хотят дерибанить ФПФ. Никто не хочет работать или вкладывать инвестиции в реальное производство.


.
В итоге нация раскалывается. Появляются те, которым очень удобно жить – и те, кому так жить невыносимо. Эти две группы вообще не понимают друг друга. Для хорошо устроившихся люди снизу – вандалы, разрушители уклада жизни, «шариковы», которым лишь бы все «отнять и поделить».

Но люди из гетто, оставшиеся за чертой круга обменов – видят в «успешных» не образец для подражания, а воров, укравших их жизнь, их счастье. Они видят, что мать-страна все свои ресурсы тратит только на сынков-любимчиков, а пасынков обходит стороной…

В чём корни этого явления? В том, что ресурсы можно рассматривать по-разному. Вот есть страна, а у нее есть нефть. Можно считать, что нефть – общий дар и должна кормить всех. А можно увидеть справедливость в другом: чтобы доходы с нефти шли только тем, кто её добывает, от президента корпорации до простого буровика. Остальные – лишние, они в процессе не участвуют, буровикам не нужны. Буровики всё нужно закупят на мировом рынке, а у этих криворуких ничего покупать не хотят.

Так и складывается круг, в котором есть участники и лишенцы. Участники читали Маркса и между собой достигают консенсуса: простой рабочий зарабатывает тоже неплохо – поскольку он реально нужен капиталисту для его сверхприбылей.

Угнетение с рабочего класса переносится на «лишних людей», на тех, кому в этом круге обмена и потребления не предусмотрено никакого места.

Это очень старая ситуация, и она не с нефтью началась. Допустим, есть владелец земли. И есть те, кто на ней работают. Земля родит – продукты делят. Хозяин берёт себе много, но и работников (батраков) не обижает: голодный батрак – не работник! И ладно, если этот круг – все люди. А если по обочинам сидят тысячи и миллионы безземельных? Которые и своей земли не имеют, и в батраках не нужны никому из нанимателей?

По мере роста производительности оборудования рабочий класс уменьшается, рабочих предприятиям нужно всё меньше. И проблема лишенчества делается всё острее. Угнетение современного мира адресовано не столько к работающим, сколько к безработным. А безработица из временного явления превращается в постоянное, в наследуемое и всё время растущее социальное гетто…

.

Процессы геттоизации населения, всё более масштабные и массовые, острее и острее ставят вопрос о личной доле. Человек всё больше понимает, что к чужому процветанию, как бы велико оно ни было – он не имеет никакого отношения. И что всё великолепие даже самых эффективных систем организации труда – для тебя ничто, если твоё участие там не предусмотрено.

Выход отсюда только один: наделение человека-гражданина неотторжимыми правами на долю в обработке национальных ресурсов. Это похоже на советскую практику отсутствия безработицы, закреплённую на законодательном уровне.

Кормить тунеядцев, как предлагают сторонники Безесловного общественного дохода – считаю контрпродуктивным. Право необходимо уравновесить обязанностью, закрепляя за человеком не только долю в обработке ресурсов, но и долю ответственности перед обществом. Не выполняешь обязанности – лишаешься прав, только так будет справедливо.

Никакой альтернативы такому подходу (кроме планетарного Освенцима) я не вижу. Для тех, кто хорошо устроился, это конечно создаст неудобства и вызовет раздражение (к чему тоже следует заранее быть готовыми).

Но цивилизованный человек не может позволить себе, чтобы в его стране механизация и цифровизация труда загнала в гетто безысходности и ненужности большую часть населения…

Даже если ему лично это и было бы экономически удобно…