Опала Александра Меншикова. Падение великого казнокрада

О детстве и юности Александра почти ничего неизвестно. Согласно официальной версии он был родом из обедневших литовских (белорусских) дворян, однако она вызывает сомнения у исследователей. Есть мнение, что до того как попасть в окружение фаворита Петра Франца Лефорта, Меньшиков был торговцем пирожками.

Другие историки считают, что это выдумка его врагов, измышленная для того, чтобы унизить светлейшего князя. Вскоре он стал денщиком Петра, его ближайшим поверенным во всех затеях и увлечениях. Благодаря своей энергии и уму Меньшиков сопровождал царя и помогал ему практически во всех знаменитых делах того времени, участвовал в Азовских походах 1695—1696 гг., в «Великом посольстве» 1697—1698 гг. в Западную Европу.

Во время Северной войны Александр Меньшиков проявил талант военачальника, руководил крупными соединениями пехоты и кавалерии (особенно хорошо показал себя в роли кавалерийского командира), отличился во многих сражениях, осадах и штурмах городов. Меньшиков одним из первых получил высшую награду России - Орден Святого апостола Андрея Первозванного (получил вместе с Петром за смелый абордаж двух шведских кораблей в устье Невы в 1703 году).

Александр Данилович стал первым генерал-губернатором Петербурга – был им с 1703 года до своей опалы в 1727 году, сыграл большую роль в строительстве новой столицы России, а также Кронштадта, судостроительных предприятий на реках Нева и Свирь, оружейных заводов. В знаменитом Полтавском сражении 27 июня 8 июля 1709 года Меньшиков руководил русским авангардом, а затем левым флангом русской армии. Он принудил разбитую шведскую армию капитулировать у Переволочны. За это сражение Александр Данилович был удостоен генерал-фельдмаршальского чина.

За активное участие в морских делах получил чин контр-адмирала (1716 год), после заключения Ништадского мира в 1721 году - чин вице-адмирала. Меньшиков при Петре стал вторым после царя душевладельцем в империи. Несмотря на большое число полезных дел, Меньшиков имел и несколько серьёзных пороков. Главный его грех – это непомерное корыстолюбие, светлейший князь неоднократно уличался в воровстве казённых средств. Однако Пётр прощал его, считая, что заслуги Меньшикова перед Отечеством выше его злоупотреблений.

Правитель империи

После смерти Петра светлейший князь, опираясь на гвардейские полки и виднейших государственных сановников, в январе 1725 года возвёл на престол империи жену покойного императора Екатерину I и стал фактическим правителем России. Царствование Екатерины стало «звёздным часом» светлейшего князя. Его энергии и изворотливости можно только поражаться. Интригами, уговорами, запугиваниями он возвёл Екатерину на престол и удерживал своё положение, укреплял его. Он получал всё новые награды, поместья и тысячи крепостных крестьян.

Меньшиков планировал породниться с императорским домом: выдать одну из своих дочерей за великого князя Петра Алексеевича. Князь знал, что императрица долго не проживет – у неё было слабое здоровье, которое она усиленно подрывала разгульным образом жизни. Поэтому Меньшиков искал способы сохранить своё положение в империи. Весной 1727 года была аннулирована помолвка дочери Меньшикова Марии с Петром Сапегой. Императрица дала согласие на брак Марии Меньшиковой с царевичем Петром Алексеевичем. Дочери императрицы Елизавета и Анна, как и зять – голштинский герцог, умоляли Екатерину отменить это решение. Но Екатерина была глуха к их просьбам. Как ни больна была императрица, это не мешало ей продолжать амурные дела – она сделала Сапегу своим фаворитом.

Перед самой смертью Екатерины светлейший князь устранил несколько своих соратников по «гнезду Петрову» (они были против брака дочери Меньшикова с царевичем и хотели возвести на трон дочь Петра Елизавету). В заговоре были обвинены: хозяин столицы, генерал-полицмейстер граф А. М. Девьер (он под пытками указал на других участников «заговора»), член Верховного тайного совета граф П. А. Толстой, генерал И. И. Бутурлин, обер-прокурор Синода Г. Г. Скорняков-Писарев и некоторые другие. В день смерти Екатерины 6 (17) мая 1727 года был подписан царский указ о их наказании - смертной казни, которую заменили на пожизненную ссылку.

Меньшиков весь апрель и март провел в тайных переговорах с Д. Голицыным, кабинет-секретарем Макаровым и Остерманом. «Авторский коллектив» сочинял завещание императрицы. Согласно документу престол наследовал внук Петра I, царевич Пётр Алексеевич. Опеку над несовершеннолетним императором должен был осуществлять Верховный совет, а 11-я статья повелевала вельможам содействовать обручению молодого императора с одной из дочерей светлейшего князя Меншикова, а затем, по достижении совершеннолетия, осуществить их бракосочетание. Второй пункт завещания предусматривал передачу престола, в случае бездетности императора, Анне Петровне и её наследникам. Во вторую очередь право на престол получала Елизавета Петровна, в третью – великая княжна Наталья Алексеевна. Документ должен был согласовать интересы аристократии и «новой знати», великого князя Петра, царевен, Меньшикова и Верховного совета.

Меньшиков игнорировал пункт о коллективном управлении и фактически, правда, на весьма короткий срок, снова стал властителем империи. Меньшиков 13 мая 1727 года добился чина генералиссимуса морских и сухопутных войск. Орденом Св. Екатерины были награждены младшая дочь князя и свояченица – Варвара Арсеньева. Тринадцатилетний сын Александр Александрович получил орден Св. Андрея и придворный чин обер-камергера. 25 мая архиепископ Феофан обручил императора Петра с княжной Марией. Марии был определён придворный штат.

Опала и ссылка

Меньшиков совершил ошибку, когда поручил воспитание императора Андрею Ивановичу Остерману. Князь считал Остермана надежным и послушным человеком. Однако Остерман стал гнуть свою линию в воспитании Петра. «Подпольная» работа Остермана и Ивана Долгорукого (и стоявшего за ним клана Долгоруких), который сблизился с юным императором, могла продолжаться долго, но ситуацию изменил случай – в июле Меньшиков серьёзно заболел. Болезнь продолжалась больше месяца и была столь тяжёлой, что Меньшиков написал духовную грамоту и политическое завещание, просил влиятельных людей не оставлять его семью в беде.

Этого времени хватило, чтобы молодой государь «глотнул воздуха свободы» (а он учебным занятиям предпочитал кутежи и охоту), сдружился с людьми, которые поощряли его увлечения, исполняли любое желания и настраивали против властного опекуна. Главным фаворитом Петра II был его гоф-юнкер Иван Долгорукий.

Большую роль в падении Меньшикова сыграл и фактор личности нового императора. Не зря английский посланник отметил в характере императора заметные признаки «темперамента желчного и жестокого». Ещё в 1725 году о «жестоком сердце» и посредственном уме Петра Алексеевича писал прусский посланник Аксель Мардефельд. Саксонский резидент Лефорт отмечал, что царь похож на своего деда и отца - людей, как известно весьма нелегкого нрава, «он стоит на своём, не терпит возражений и делает, что хочет». Аналогичные сведения в Вену отсылала и австрийский посланник граф Вратислав: «Государь хорошо знает, что располагает полной властью и свободой, и не пропускает случая воспользоваться этим по своему усмотрению». Такой человек, как Пётр II Алексеевич не мог терпеть рядом с собой настоящего «правителя», который мешал ему одним фактом своего существования.

К августу Меньшиков поправился, но ситуация резко изменилась. Выздоровевший Меньшиков обнаружил, что император совсем забросил учебу и, кроме того, слишком легко и вольно тратит большие суммы денег. Попытка прочитать нотацию обернулась неожиданным результатом — Петр накричал на Меншьикова, пригрозив: «Я вам покажу, кто из нас двоих император».

Светлейшему князю удалось в тот раз погасить ссору, но он с ужасом увидел, что влияние над подростком потерял. Долгорукие продолжали настраивать Петра II против Меньшикова, и после пары резких бесед император выехал из дома Меньшикова.

Государь избегал его. Александр Данилович, видимо, на вершине успеха утратив обычную ясность ума, продолжать жить, как раньше: в государственных делах, хлопотах по строительству своего загородного дворца в Ораниенбауме. Император же перебрался в Петербург.

30 августа на именины Меньшикова в Ораниенбаум не приехал не только Пётр II, но и виднейшие вельможи. Дело принимало серьёзный оборот, но Меньшиков ничего не предпринимал. Царь пропустил церемонию освящения церкви в Ораниенбауме. 5 сентября князь вернулся в столицу, через два дня приехал император и демонстративно поселился не у него, а в своём Летнем дворце. Это был формальный разрыв. Однако Александр Меньшиков по-прежнему медлил, не предпринимая для собственного спасения никаких решительных действий. Это было удивительно.

Буквально четыре месяца назад Меньшиков коренным образом изменил династическую ситуацию в свою пользу, несмотря на сопротивление многих сановников, вышел из борьбы победителем. Он проявил инициативу, огромную энергию, бесцеремонную наглость. В сентябре Меньшикова словно подменили – это был пассивный, вялый человек. Нельзя сказать, что он вообще ничего не делал. Меньшиков писал письма товарищам по Верховному совету, великой княгине Наталье, просил поддержки.

Но прежней энергии и изворотливости не было. Хотя он мог оказать сопротивление и испортить врагам немало крови. Он был фактическим верховным командующим, ему подчинялся гарнизон крепости, флот, гвардия и армия. Его любили в гвардии, на нём лежал отблеск славы Петра, солдаты помнили его воинские заслуги. Очевидно, что Меньшиков мог именем государя подавить заговор «изменников», вырвав из их лап «любимого народом монарха».

Видимо, истинную причину медлительности, бездействия светлейшего князя мы не узнаем. Утром 8 (19) сентября 1727 года 53-летний президент Военной коллегии получил приказ о домашнем аресте. Никакого караула ни в этот, ни на следующий день выставлено не было. Меньшиков провел день спокойно: обедал, ужинал, лёг спать. Логично было одеть мундир генералиссимуса и поехать в казармы, чтобы восстановить контроль над ситуацией, направив гнев армии против «интриганов». Возможно, он просто устал быть на вершине, или считал, его не посмеют тронуть. Есть мнение, что в нём сработал страх перед царской властью. Так, Меньшиков пытался «давить на жалость», посылал царю жену с детьми, чтобы они умоляли о помиловании. Сам стал сочинять челобитную, прося пощады.

В одно мгновение Меньшиков «из князей рухнул в грязь». Вокруг него образовалась пустота: ни друзей, ни союзников. Значительную часть бывших соратников, он сам отправил в ссылку или тюрьму. Решающую роль в крушении «всесильного» вельможи сыграл вице-канцлер Остерман. Письма Остермана о воспитании и обучении юного императора успокаивали и усыпляли бдительность князя. 9 сентября Верховный совет обсудил докладную записку Остермана о судьбе опального князя. Его решили сослать в нижегородские имения, без права отъезда, лишить всех чинов и орденов. Меньшиков попросил сослать его не в Нижегородскую губернию, а в Воронежскую, в его собственный город Ранненбург. Его просьбу удовлетворили. 11 (22) сентября Меньшиков под конвоем двинулся из столицы. Его сопровождали более ста человек челяди, многие были вооружены. Вскоре по указу Совета личную охрану Меньшикова разоружили. Князь снова заболел, но просьба об остановке до выздоровления, не была удовлетворена. Больного положили в специальную качалку и повезли через Новгород, Валдай, Вышний Волочек, Тверь. По пути пришло известие о разрыве помолвки Марии Меньшиковой с Петром II.

Остерман в это время собирал компрометирующие материалы на князя. Благо их накопилось немало, Меньшиков давно не отличал государственной казны от собственной калиты. Особенно помог Остерману, который в это время фактически возглавил государство, русский посол в Стокгольме Николай Головин. Он 3 ноября прислал сообщение о том, что Меньшиков в 1726 году якобы вёл переговоры со шведским правительством о передаче Швеции Риги, Ревеля и Выборга. Теперь Меньшикова могли обвинить в тягчайшем преступлении – государственной измене.

Вскоре Меньшикова лишили всего имущества и отправили в сибирский городок Берёзов в Тобольской губернии. По пути скончалась его жена - княгиня Дарья Михайловна. Она не выдержала дороги и скончалась на руках своего семейства в крестьянской избе, в селе Услоне около Казани. Стража так торопила пленников, что не разрешила даже часа побыть у свежей могилы. Кое-как зарыли на берегу реки и, рыдая, крестясь, двинулись в путь дальше. Отец и трое детей.

Берёзов в ту пору представлял собой малолюдный городок, расположенный среди непроходимых болот. Летом — комары, зимой — мороз в 50 градусов. Сначала Меньшиковы жили в остроге, потом перебрались в дом, срубленный самим Александром Даниловичем, затем с несколькими преданными слугами, которые не оставили его, построил часовню.

«Старшей дочери, которая была просватана за Петра II, поручили готовить еду для всей колонии, — пишет о быте Меньшиковых вездесущий А. Дюма в книге путевых очерков «Из Парижа в Астрахань...». — Вторая дочь чинила одежду, стирала и отбеливала бельё. Молодой человек охотился и ловил рыбу. Некий друг, имени которого ни Меньшиков, ни его дети не знали, прислал им из Тобольска быка, четырёх крутобоких коров и всякую домашнюю птицу, и ссыльные устроили неплохой скотный двор.

Кроме этого, Меньшиков завёл огород, достаточный для того, чтобы на весь год обеспечивать семью овощами. Каждый день в часовне в присутствии детей и слуг он читал вслух общую молитву».

Вот так текла жизнь изгнанников. Отец, Александр Данилович, вновь показал чудеса выдержки и силы характера. Он понял, что наказан Богом за грехи свои, и принимал удары судьбы как заслуженную Божью кару.

Только не мог он смириться с несчастной судьбой детей своих. Отец молился и просил прощения у Господа не для себя. Он взывал к милости только для невинных детей. Из троих детей он и раньше больше всех любил молчаливую красавицу Марию (ту, что на картине свернулась у ног отца, закутавшись в шубу). Поэтому и хотел видеть её императрицей. А теперь, когда его дочь, дважды отвергнутая невеста, медленно угасала в безропотной тоске, он места себе не находил. Петр II милосердия не проявил, не только разорвав обручение, но и отправив ее в Сибирь вместе с остальными членами семьи.

Младшие дети, он не сомневался, могли надеяться на прощение императора. И если бы это произошло при жизни отца, перекрестившись, уехали бы. А Мария поклялась, что никогда отца не оставит. Он просил у неё прощения: «Я тебя загубил!» Она обнимала его и говорила только: «Ты мой отец. Я тебе не судья». Так и сгинули они в далёкой Сибири один за другим: он — в ноябре, в день своего рождения, а она в декабре от оспы — тоже в свой день рождения. Отцу в день смерти исполнилось 56 лет, а дочери — 18. Похоронили их рядом с деревянной церковью, которую за год собственноручно топором построил отец во искупление своих грехов.

Ирония судьбы в том, что безжалостный жених, император Петр II, переживет Марию менее чем на месяц. 19 января 1730 года в Москве он умер от той самой болезни — оспы.

Младшие дети Меньшикова, Александр и Александра, также переболели оспой, но выжили. В 1731 году императрица Анна Иоановна вернула их из Сибири, восстановив отцовский титул. Александра Меньшикова стала фрейлиной императрицы и была выдана замуж за брата фаворита царицы генерал-майора Густава Бирона. Её ожидали приятные перспективы, но снова вмешался злой рок: Александра в 1736 году умерла при родах, вместе с новорожденным ребёнком.

Сыну Александру на картине 14 или 15 лет. Судьба Александра Александровича Меньшикова была более счастливой. Он поступил на военную службу, отличился при взятии Очакова и Хотина. А в 1762 году именно князь Меньшиков известил о восшествии на престол императрицы Екатерины II жителей Москвы и привел их к присяге. Благодарная императрица произвела его в генерал-аншефы.

Меньшиковы занимали важные государственные посты вплоть до 1893 года, когда пресеклась мужская ветвь рода.

Когда-то, на заре звёздной карьеры «Алексашки» Меншикова, в честь блистательной победы над шведской армией царь Пётр приказал выбить на новой медали слова: «Небываемое бывает». Такая медаль украшала грудь Меншикова. Возможно, эти слова прочитал сам Господь Бог и дал этому человеку столько всего хорошего и плохого, что трудно во всё поверить. Но это правда.

Бумеранг

Князь Алексей Григорьевич Долгоруков, вдохновитель и организатор заговора против Меньшикова в 1727 году, по воцарении Анны Иоанновны тоже оказался сослан вместе с детьми в тот же Берёзов, где и умер в 1734 году.

Другой враг Меньшикова, Андрей Остерман, сумел при Анне Иоанновне и Бироне не только удержаться, но и возвыситься. Однако после прихода к власти Елизаветы Петровны был приговорён к колесованию. Казнь была заменена ему пожизненной ссылкой опять-таки в Берёзов, где через пять лет он скончался.