Воспоминания миротворца РФ: Про американцев в Югославии

Недавно, возвращаясь с очередной командировки на войну, на этот раз из миротворческого контингента в Югославии, мой друг, рассказал мне интересные вещи, увиденные и пережитые им на Балканах.

Прежде всего, хотелось бы сказать, что начиная с середины восьмидесятых годов, дружок мой, побывал почти во всех военных конфликтах и переделках, при этом не став человеком замкнутым и необщительным. Именно про таких ребят говорят, что он выбрал своей профессией Родину защищать. Я уверен, что на них удержалась наша держава в самые трудные годы развала первой половины девяностых. Так что на Балканах он уже был матёрым волком, прошедшим, как говорят: крым, рым и медные трубы, хотя в жизни по нему это не скажешь.

Особенность нынешней командировки для моего старого товарища заключалась в следующем:

Впервые участвовал в международном военном контингенте, т.е. в координации и выполнении боевых задач совместно с иностранными военнослужащими, что позволило сравнить и дать оценку различных аспектов деятельности солдат и офицеров регулярных армий других стран.

Предполагалось выполнять функции, связанные со стабилизацией обстановки в стране, с использованием международного законодательства, что позволило оценить эффективность принимаемых мер, разработанных на основании опыта европейских стран, прежде всего стран, входящих в Евросоюз.

Впечатления его об увиденном, буду давать в тезисах, т.к. наша беседа была довольно продолжительной и не всегда касалась затронутой темы.

Об отношении местного населения: К нашему российскому контингенту сербы очень хорошо относятся, кто из них более-менее часто с нашим братом общается, очень гордятся тем, что дружат с русскими. На вопрос к старому сербу: «Отец, да мы ведь здесь ничего не делаем, за что нас любить?», серб сказал: «Да вы просто здесь находитесь, для нас и это большое дело сейчас».

Об обстановке в Сербии: Контингент российский, хоть и не большой, наполовину состоит из обстрелянных бойцов и офицеров. Нашим есть с чем сравнить обстановку, которая не в пример спокойнее, чем та, где они раньше были, поэтому откровенно считают, что это и не война вовсе, больше занимаются учёбой (говорю о 2001г. в Югославии). Вызывает явное недоумение у наших солдат и офицеров, как воинственно к этому относятся те же американцы: изображают что присутствуют при настоящих боевых действиях (Эх, орёлики, вас бы в настоящую переделку, поняли бы где можно и отдохнуть, а где воевать). Ситуация — на американце чуть ли не шесть радиостанций различного назначения, расположенных на специальных ремнях поверх обмундирования. Здесь и обычная миниатюрная — для связи внутри подразделения, и ЗАСовская (с каналом закрытой связи), и спутниковая, по которой можно спокойно с Вашингтоном связаться, и аварийная, и ещё чёрт знает какая. На плацу, рядом с командиром нашего контингента появляется наш боец, за плечами у которого огромная, по американским размерам, старая радиостанция, дальность действия которой не более 15 км. Гибкая антена её, чтобы не мешалась, своим концом привязана к радиостанции — за головой радиста получается большая петля из антенны. На вопрос американцев, что это за станция таких размеров, наши отвечают: «Да это так, для связи с Москвой». Юмор в том, что это принимается за чистую монету, и ребята из Америки согласно кивают головами без тени улыбки: да, да конечно, такая радиостанция может быть только для связи через космос с главным штабом. Кстати в принятии решений их командиры ограничены, судя по всему. Поэтому им и нужна прямая связь с Пентагоном. Команда «Действуйте по обстановке», не из их лексикона.

О взаимодействии в боевой обстановке: При проведении совместной операции по блокированию боевиков, как только раздались первые выстрелы, хлопцы-американцы пропали из эфира, сменив частоту радиостанций и тихонько отошли куда-то за бугор. В результате боевики вышли из кольца, как раз через сектор расположения американского подразделения. Интересно, что после этой операции, при встрече, у американцев не было и тени угрызения совести: «Наши жизни очень дороги для Америки». От чего наши просто обалдели. Вообще с боевой работой у них проблемы. Всё хорошо до тех пор, пока не стаёт вопрос о реальном ведении боевых действий — не по компьютеру, не на карте, а в реальной жизни. Уж здесь они готовы выстроить вдоль всех дорог, опорных пунктов и постов: фонари, доты и будки для часовых и всё-всё-всё, что позволит не высовывая головы и нажимая на кнопки, решить все проблемы. Ну а если и сделают хоть на копейку чего-то реального — трубить будут на все десять рублей о своей храбрости и воинской доблести, причём совершенно не стесняясь. И награждать себя разными медальками за любой поступок. В итоге, перед заменой, на парадном мундире, возвращающегося в родную Америку «ветерану всего», яблоку упасть негде, от знаков отличия за тяжёлый но славный боевой путь. Кто его знает, может это для них действительно труднее, чем нашим ребятам, которые действительно не вылазят из войны уже последние десять — пятнадцать лет.

О дедовщине: друг мне говорил «Слушай, если бы я сам не видел, как американский солдат чистит ботинки нашему бойцу второго года службы — ни за что бы не поверил, что наши развели дедовщину по отношению к американцам. Конечно, постой в карауле ночку тёмную в чужой стране, население которой не очень дружелюбно относится к добрым американцам. Ночь, темно, страшно, а рядом только пост простого российского парня, который почему-то и войну эту за войну не считает, и сербы ему бывает сами еду носят… Развели наши дедовщину, да так развели, что пришлось карать её специальным приказом нашего командования и проводить «политработу» с особо отличившимися. Кстати, в приказе категорически запрещается называть американцев «пиндосами». Слово это из португальского колониального жаргона, как попало в Югославию и почему именно закрепилось за американцами, уже никто не помнит, возможно завезли лётчики-транспортники, работавшие до этого в чёрной Африке, но слово, что называется, привязалось.

Об отношении к нам: те из ребят американских, кто пообщается с нашими — как будто открывают что-то новое для себя, причём такое, какое мы и сами в себе не всегда видим. «Как, говорят, вы хорошо относитесь к своим родителям, вы их так любите». «Когда говорим?» — спрашивают наши. «Мы вроде бы о родителях-то вообще не говорим, а тем более в вашем присутствии на людях». «Как хорошо вы относитесь друг к другу, с уважением, как братья» говорят американцы. Ну это наших вообще бьёт на повал, «А как на войне по другому ?» Но есть американская служба, отвечающая за души солдат и офицеров великой Америки и она не спит и бдит постоянно. Как только кто-то высказался в подобном роде о наших, на следующий день уже пропадает из контингента и, судя по всему, — экстренно возвращается на американскую родину как неблагонадёжный. Причём, судя по всему, жучков подслушивающих понасовано и у них, и в нашем расположении — немерено, потому что случаи «прозрения» у ихних ребят совсем не единичные и случаи тихой замены — тоже. Но, в общем, нашим бывшим армейским замполитам брежневской эпохи, далеко до такого уровня контроля над думами и помыслами солдат, как это делается сейчас в американской армии. Наверно нельзя разрушать в американских умах наш образ, как образ врага, да и высказывания «простых» американцев на олимпиаде говорит об этом-же.