Детский концлагерь в СССР. История, которую невозможно читать без слез (5 фото)

Деревня Красный Берег, что в Белоруссии, оказалась в оккупации в июле 1941-го. Первым делом фашисты отжали старинную помещичью усадьбу, которую превратили в военный госпиталь. С 1942 года в деревне действовал сборный пункт для отправки детей от 8 до 14 лет в Германию. Разумеется, не для экскурсий по Берлину, а чтобы разобрать тельца на запчасти.

Детей набирали очень просто. Ранним утром эсэсовцы окружали очередную деревню и выгоняли людей из домов. Детишек вырывали из рук родителей и отправляли на сборный пункт. Всего в Германию отправилось не меньше 1990 детей из Гомельской области.

К 1943-му военная кампания немцев трещала по швам. Раненых солдат стало так много, что донорская кровь требовалась здесь и сейчас. Тогда Гитлер приказал открыть в Красном Берегу детский концлагерь.

Детей поделили на две группы. В первой – полные доноры, из которых выкачивалась вся кровь целиком. Главным образом выбирали детей с первой группой крови и положительным резус-фактором, в основном девочек до 15 лет. Никому из них не удалось выжить в Красном Берегу. Тела фашисты сжигали здесь же в котельной.

Процесс забора крови был предельно садистским. Если вы слишком впечатлительны, лучше пропустите следующий абзац.

Чаще всего кровь брали из вены. В конце такого сеанса дети, полные доноры, засыпали навсегда. Но это еще гуманный метод! Позже немецкие врачи придумали способ, позволяющий ускорить процесс. Ребенку вкалывали препарат, препятствующий свертываемости крови, подвешивали за подмышки и делали глубокие надрезы на ногах. В некоторых случаях с ног полностью сдирали кожу, иногда отрубали ступни. Под тело обреченного человечка ставили большую емкость. Когда вниз срывалась последняя капля крови, безжизненное тело швыряли в топку. И волокли следующую жертву.

Отдельная боль – что хуже всего с детьми обращались даже не немцы, а белорусы, русские и украинцы, переметнувшиеся на сторону врага. Им так хотелось проявить себя перед новой властью, что они не знали предела жестокости.

Детям с менее востребованной группой крови повезло чуть больше – они стали многоразовыми донорами. В течение 5 недель пацаны и девчонки сдавали кровь от 8 до 19 раз. Несмотря на ужасные пытки и рацион, состоявший из одной корки хлеба и стакана сладкой воды, 9 детишек из второй группы выжили. Именно по их воспоминаниям историки восстанавливали (и до сих пор восстанавливают) картины ужаса в Красном Берегу.

25 июня 1944 года советская армия освободила концлагерь. Отступая, немцы пытались сжечь следы преступлений, но не успели.

Теперь цифры.
• В одной только Белоруссии было не менее 15 детских концлагерей, подобных Красному Берегу.
• В одной только Белоруссии в концлагерях погибло 35 тысяч детей.
• Имена лишь 15 жертв Красного Берега удалось установить.

В июне 2007-го в Красном Берегу открылся мемориальный комплекс.

Один из монументов – школьная доска. На ней – письмо Кати Сусаниной, адресованное отцу. Бумагу нашли случайно между печных кирпичей.

Девочка покончила с собой в день своего 15-летия. Это невозможно читать без слез.

«Дорогой, добрый папенька!

Пишу я тебе письмо из немецкой каторги. Когда ты, папенька, будешь читать это письмо, меня в живых не будет. И моя просьба к тебе, отец: покарай немецких кровопийц.

Это завещание твоей умирающей дочери.

Несколько слов о матери. Когда вернешься, маму не ищи. Ее расстреляли немцы. Когда допытывались о тебе офицер бил ее плеткой по лицу. Мама не стерпела и гордо сказала, вот ее последние слова: «Вы не запугаете меня битьем. Я уверена, что муж вернется назад и вышвырнет вас, подлых захватчиков, отсюда вон». И офицер выстрелил маме в рот.

Папенька, мне сегодня исполнилось 15 лет, и если бы сейчас ты встретил меня, то не узнал бы свою дочь. Я стала очень худенькая, мои глаза ввалились, косички мне остригли наголо, руки высохли, похожи на грабли. Когда я кашляю, изо рта идет кровь – у меня отбили легкие.

А помнишь, папа, два года тому назад, когда мне исполнилось 13 лет? Какие хорошие были мои именины? Ты мне, папа, тогда сказал: Расти, доченька, на радость большой! Играл патефон, подруги поздравляли меня с днем рождения, и мы пели нашу любимую пионерскую песню.

А теперь, папа, когда взгляну на себя в зеркало – платье рваное, в лоскутках, на шее номер, как у преступницы, сама худая, как скелет, – и соленые слезы текут из глаз. Что толку, что мне исполнилось 15 лет. Я никому не нужна. Здесь многие люди никому не нужны. Бродят голодные, затравленные овчарками. Каждый день их уводят и убивают.

Да, папа, и я рабыня немецкого барона работаю у немца Шарлэна прачкой, стираю белье, мою полы. Работаю очень много, а кушаю два раза в день в корыте с Розой и Кларой – так зовут хозяйских свиней. Так приказал барон. «Русе была и будет свинья», – сказал он. Я очень боюсь Клары. Это большая и жадная свинья. Она мне один раз чуть не откусила палец, когда я из корыта достала картошку.

Живу в дровяном сарае: в комнату мне входить нельзя. Один раз горничная, полька Юзефа дала мне кусочек хлеба, а хозяйка увидела и долго била Юзефу плеткой по голове и спине.

Два раза я убегала от хозяев, но меня находил ихний дворник. Тогда сам барон срывал с меня платье и бил ногами. Я теряла сознание. Потом на меня выливали ведро воды и бросали в подвал. Сегодня я узнала новость: Юзефа сказала, что господа уезжают в Германию с большой партией невольников и невольниц с Витебщины. Теперь они берут и меня с собой. Нет, я не поеду в эту трижды проклятую Германию! Я решила лучше умереть на родной сторонушке, чем быть втоптанной в проклятую немецкую землю. Только смерть спасет меня от жестокого битья. Не хочу больше мучиться рабыней у проклятых, жестоких немцев, не давших мне жить! Завещаю, папа: отомсти за маму и за меня.

Прощай, добрый папенька, ухожу умирать.

Твоя дочь Катя Сусанина. Мое сердце верит: письмо дойдет».

12 марта 1943 г.