Разница менталитета

Ее предполагалось использовать против советских переправ на Одере. В люфтваффе даже появился новый термин “миссия самопожертвования”. Местом базирования этой спецэскадрильи, получившей название “Леонидас”, был выбран аэродром в Ютербоге. Командовал ею подполковник Хайнер Ланге. Все летчики, вступавшие в состав эскадрильи, должны были подписать документ, заканчивавшийся словами “я отдаю себе полный отчет в том, что операция, в которой мне предстоит участвовать, должна закончиться моей смертью”.

Вечером 16 апреля 1945 года для пилотов эскадрильи были устроены танцы, на них пригласили женский обслуживающий персонал аэродрома и связисток. В конце мероприятия прозвучала прощальная песня.

На следующий день пилоты эскадрильи “Леонидас” начали атаки советских переправ на Одере. Использовались различные типы самолетов - “Фокке-вульф-190”, “Мессершмитт-109” и “Юнкерс-88”, но результаты трехдневных атак были достаточно скромными: попадание в железнодорожный мост неподалеку от Кюстрина и понтонный мост вблизи Целлина. А потери составили тридцать пять опытных пилотов и их машины. Немцам пришлось свернуть операцию – танки маршала Конева уже приближались к аэродрому.

Стоит отметить, что массовым явлением использование немецких “камикадзе” не было. Известно отрицательное мнение немецкого диверсанта Отто Скорцени относительно использования смертников. Ему в 1944 году было поручено руководить отрядом морских диверсантов, атакующих корабли союзников, высаживающихся во Франции.

Вскоре Скорцени пришел к выводу, что бойцу совершенно необходимо оставлять пусть самый минимальный шанс на выживание. Только при таком условии он будет стараться действовать действительно эффективно.

Человеческая психика устроена таким образом, что позволяет сохранять надежду на выживание в самых критических обстоятельствах. Но заранее объявленный диверсанту смертный приговор заставляет его думать не о том, как причинить врагу максимальный ущерб, а о том, как бы поскорее свести счеты с жизнью, прервав мучительную пытку ожидания смерти. Большинство немцев разделяли точку зрения Скорцени.

Вот характерный эпизод из его воспоминаний: “Мне посчастливилось познакомиться с летчицей Ханной Рейч. Известная женщина-авиатор, летчик-испытатель, и первая наша беседа дала мне повод к новым раздумьям. С удивительным спокойствием, которого я не ожидал встретить в этой хрупкой женщине, она заметила, что настоящий патриот не может слишком дорожить своей собственной жизнью, когда на карту поставлена честь отечества.

Позже она объяснила мне, что подразумевалось под этим. Не исключено, полагала она, что события обернутся для нас столь трагически, что мы сами встанем перед необходимостью прибегнуть к помощи “добровольных смертников”.

И тогда мы обязаны будем найти способ, чтобы дать пилоту как минимум один шанс спасти свою жизнь. Здесь Ханна, без сомнения, была права: я и сам неоднократно имел случаи убедиться в том, что энтузиазм и боевой дух моих солдат удесятерялись, если у них появлялась хоть какая-то возможность вернуться целыми и невредимыми”.

Надо сказать, что и Гитлер разделял негативное отношение к идее создания подразделений заведомых самоубийц. Скорцени вспоминал: “Создавая новое оружие, мы вторгались и в вотчину Люфтваффе: подобные исследования уже велись какое-то время в 200-й боевой эскадрилье. Они даже создали концепцию операций “смертников” - летчиков-добровольцев, которые готовы были погибнуть вместе со своими самолетами, наполненными бомбами или взрывчаткой, направляя их прямо в цель; мишенью служили, как правило, военные корабли.

Фюрер, однако, эту идею отверг, видимо, из чисто философских соображений; он утверждал, что такие жертвы не отвечают ни характеру белой расы, ни арийскому менталитету. По его мнению, путь японских “камикадзе” был не для нас”.

Наступление Красной Армии в апреле 45-го заставило немцев поступиться принципами и отправить смертников в последний полет. Но, как показала практика, Гитлер был прав - немецкий менталитет действительно слишком сильно отличается от японского - Окинавы на Одере не случилось.