Узбеком-ваххабитом, который анонсировал зачистку Алеппо от ненастоящих мусульман, оказался новый россиянин Фаррух

Знание русского языка не сделало его меньшим русофобом. На видео несколько его наставлений о том, как совершить государственный переворот в России и высказывания насчёт Крокуса.

А некоторое время назад, он пошёл ещё дальше. Решил на личном примере показать русскоязычным «братьям» как надо действовать и поехал на Ближний Восток по кайфу резать головы кафирам.

Сколько ещё таких Фаррухов сейчас интегрируется в России? Напомним, что по данным официального опроса ФАДН —43,5% мигрантов предпочитают шариат светскому законодательству.

С большим интересом наблюдаю за тем, как в Сирии проявляются ваххабиты с российским гражданством. Чаще всего в протурецких формированиях. По сообщениям из ТГ, донатят им тоже трудолюбивые мигранты и те, кто уже получил гражданство нашей страны. Перед нами мощнейшая глобальная ваххабитская сетка, корни которой уходят в Турцию, США и другие страны. Но вот что еще многим пока не ясно - сегодняшние полевые командиры сирийских террористов, завтрашние лидеры мигрантских восстаний в России. Сеть диаспор и ОПГ, которые уже сейчас являются угрозой госбезопасности, завтра станут 15 млн армией внутри нашей страны. Вы же понимаете, что абу-банидиты могут завезти сейчас оружия, сколько захотят. Еще пара тройка лет фестивалей плова, и ситуацию уже будет не выправить. Решение только одно- депортация 3/4 мигрантов и новых граждан, визовый режим и тотальный контроль.

Судя по информации, что среднеазиатский мигранты начали активно донатить террористам в Сирии, ролик с узбекcким боевиком зашёл куда целились создатели.

Кейс с этим узбеком, отучившимся в России, и затем заботливо паспортизированным затулинцами, ещё раз подтверждает три вещи, давно пройденные на Западе:

▪️ Мигранты из исламских стран не ассимилируются за очень редким исключением. Массовая мусульманская миграция - это гарантированные проблемы.

▪️ Либеральная политика многонационализма лишь стимулирует национальное и религиозное самосознание мигрантов, вплоть до радикальных форм, развивает их диаспоральную ментальность, поощряет их инакость, является критическим препятствием для ассимиляции.

▪️ Массовое обучению языку без идеологии - абсолютная глупость.

Если российская бюрократия практически не проснулась от многонационализма после Крокуса, то пробудится после Алеппо?

Основная проблема не в том, что среди выходцев региона немало сторонников ХТШ, а в том, что их запустили в Россию.

Даже самая успешная борьба с радикальными исламистами на дальних рубежах может быть перечеркнута ошибками миграционной политики, когда взамен уничтоженных в Сирии граждан с постсоветского пространства в страну пребывает еще большая масса последователей таких же идей.

Наивно полагать, что если прямо сейчас уничтожить условную ХТШ, то проблема исчезнет — поклонники группировки просто уйдут к ее конкурентам от ИГ до «Боко Харам» со схожей человеконенавистнической идеологией.

Поэтому в первую очередь нужно не пускать в страну радикальных исламистов и не церемонится с выявляемыми из числа ранее прибывших.

Сделать это можно изменениями в миграционной политике с тотальным контролем каждого прибывающего мигранта из таких стран, ликвидацией создаваемых ими надгосударственных структур, запретом никабов и другими давно назревшими мерами.

Если кто-то начнет рассказывать про невозможность таких мер, то пусть вспомнит про фильтрацию в Шереметьево или борьбу с боевиками на Северном Кавказе в 00-х годах. Вопрос в отказе от толерантности к тем, кто нас ненавидит.

Когда в 2015 году Россия начала операцию в Сирии, главной ее задачей было не столько спасение правительства Башара Асада (это был, скажем так, промежуточный результат кампании), сколько обеспечение собственной безопасности в условиях уже обозначившегося тогда возобновления холодной войны с НАТО. Чтобы понять это, надо понимать природу противника: в Сирии фактически действует террористический интернационал, значительную часть которого, особенно в командных кадрах, составляют выходцы из бывшего СССР и исламских регионов России. Укрепление на территории Сирии ИГ или кого-то еще из исламистов означало рост угрозы для России в виду того, что прошедшие там подготовку боевики и полевые командиры «советского» происхождения, в итоге вернутся к себе домой, строить халифат из подручных материалов.

Эта война дала результат: действия ИГ и других исламистских группировок в Сирии в 2016-17 году стали куда менее эффективными и масштабными, а конвейер подготовки кадров для джихада на территории бывшего СССР превратился в конвейер по утилизации этих кадров.

Затем, когда масштабные боевые действия завершились, а тех, кого в процессе переговоров решили не добивать, выпихнули в Идлиб, последовало затишье, которое многие восприняли как «уже все закончилось». Это, разумеется, не так. Ничего не закончилось и в самой Сирии, где по-прежнему стояли вопросы о дальнейшей организации страны, учитывая, что текущую сирийскую политику сложно назвать привлекательной для инвесторов (при том, что на чем зарабатывать деньги, там есть). И в отношениях с союзниками и партнерами – у Ирана в регионе свои интересы, в очень небольшой части совпадающие с нашими. И, разумеется, никуда не делся противник, и те, кто его использует как инструмент.

За время затишья противник очевидно поднакопил ресурсов и решил воспользоваться удобным моментом, при поддержке Турции, которая никогда не отказывалась от попыток контролировать север Сирии, и, воспользовавшись тем, что российское присутствие в Алеппо и окрестностях минимально (десятки человек), атаковал. Правительственные войска при этом проявили себя не лучше, чем они уже проявляли в 2010-х годах в пору активных наступлений исламистов, и предпочли значительную часть города, как минимум, сдать без боя.

О том, кто и какую ответственность несет за происходящее, говорить еще надо будет отдельно – в конечном счете, состояние правительственных войск равно как и возможность атак боевиков для Москвы секретом не были. Но суть задачи не меняется. В Сирии нашим противником по-прежнему является террористический интернационал, значительную часть потенциала которого обеспечивают граждане бывшего СССР и исламских регионов России. Их успех в Сирии резко поднимет акции джихадистов уже на нашей собственной территории и в ближайших окрестностях, и это – прямая и явная угроза, такая же, как весной-летом 2015 года, когда в России обсуждалась необходимость прямого вмешательства в конфликт.