Страх и ненависть
В свое время, после распада СССР, нам казалось, что весь этот негатив уйдет вместе с холодной войной, ведь не нас же не любили, а наш режим. Но он не только не ушел, а наоборот, усилился и продолжает расти и качественно, и количественно.
Теперь всех волнует Россия, но на страницах крупных западных газет уже почти не найти хотя бы просто отстраненного описания дел в нашей стране. Возмущенно-обвинительный тон и отсутствие каких-либо положительных оценок являются просто обязательными, это единственно допустимый язык описания.
Ноль позитива о России — закон западных СМИ.
Помню разговор с одним французским режиссером-документалистом в 1993 году — во время, когда мы были с Америкой и Европой «лучшими друзьями». Он снял фильм о московских привокзальных проститутках, и это было действительно очень печальное зрелище. Естественно, возникал вопрос, неужели он в Москве ничего другого, кроме этой, в общем-то мало кому знакомой, стороны жизни, так и не увидел.
На что он с живостью стал рассказывать, как ему понравилась и Москва, и другие города и что он даже снял еще два очень красивых фильма о России. Но их отказался покупать командировавший его телеканал, не купили и другие. В результате он был вынужден положить кассеты на полку, а все расходы на пленку и организацию съемок покрыть за свой счет.
Это были для него немаленькие деньги и хороший урок — положительная информация о России никому не нужна. Такую школу, наверное, проходят многие из западных журналистов, приезжающих в нашу страну или просто пишущих о ней там у себя. Школа воспитания журналистов, а за ней и школа воспитания их аудитории. И это не может не иметь больших последствий.
Мы наблюдаем за этим из России как за театром абсурда. Нами всё больше ужасаются, нас всё больше боятся, а нашего нападения ожидают чуть ли не со дня на день, и что самое интересное — реально к нему готовятся. Русофобия стала важнейшей политической идеологией Запада — она объединяет страны в многочисленные проекты сотрудничества, она же задает настрой жизни простых людей, тематику их разговоров и даже очень личных переживаний.
Когда-то нам казался смешным и нелепым известный случай с американским министром обороны, выбросившимся в 1949 году из окна с криком «Русские идут!». У него и правда было подозрение на паранойю. Но теперь этот психический недуг стал банальным и уже не кажется столь курьезным. Как говорит один мой знакомый литовский профессор: «Я каждый день просыпаюсь и смотрю за окно — нет ли там русских танков!» При этом он уверен, что русскому должно быть очень стыдно за то, что он (профессор) живет в таком страхе.
Когда Россия вернула Крым, я слушал польских экспертов, с серьезными лицами объяснявших, что этот полуостров нужен России в качестве плацдарма для нападения на Варшаву, и удивлялся, что такое заявление не вызвало смеха в студии.
При этом поляки — отнюдь не американцы, они в целом представляют себе, где находится Крым и где — сама Польша. Но готовы воспринимать любую абсурдную информацию про Россию. Значит, они хотят ее слышать и хотят в нее верить. И эта внутренняя потребность нами еще мало осмыслена.
Ирландский журналист Брайан Макдональд в прошлом году прекрасно описал этот психологический комплекс, названный им «русофренией». Западного человека постоянно пичкают информацией противоположного содержания: с одной стороны, уверяют, что Россия собирается подчинить весь мир и вот-вот нападет на его государство, а с другой — постоянно объясняют, что Россия слаба, еле жива и вот-вот развалится.
В душе западного человека помимо его воли идет постоянная война с русскими, и ему страшно уже просто от того психологического дискомфорта, который эта Россия ему постоянно доставляет. Страх перед нею с детства становится частью личности, он уже неотделим от привычной картины мира.
Страшилка России особенно нужна тогда, когда речь идет о сплочении Запада. Так было после распада СССР, так же и сейчас, только теперь это вызвано другими причинами. И чем сильнее кризисные явления в западном сообществе, тем активнее становится русофобская пропаганда.
Жесткая дисциплина, свойственная западному информационному пространству по российской теме, просто необходима: любой контакт с реальной Россией и русскими подрывает старательно вводимый в сознание русофобский образ.
СМИ начинают делить на те, которые «предоставляют объективную информацию», и вражеские, ведущие «преступную пропаганду». А за этим уже не так далеко до такого же разделения идей.
Если система и дальше будет развиваться в том же духе, то любой человек, высказывающий мысли, альтернативные представленным в добропорядочных СМИ, будет считаться жертвой русской пропаганды и отправляться на принудительное психиатрическое лечение. Крупные политики в Америке и некоторых европейских странах уже предлагают официально запретить российские СМИ.
Впрочем, в этом есть и хороший для нас момент: еще сравнительно недавно в нашей стране глушили вражьи голоса, и это явно не было проявлением силы нашей системы.
Но теперь уже Запад стоит в обороне перед неудобной информацией из России. И надо понимать, что самыми опасными сообщениями, которые могут доносить до западной аудитории наши СМИ, являются не альтернативные сведения о мировой политике, а просто объективная картинка жизни в современной России, не лишенная своих положительных сторон.
Такие сюжеты подрывают важнейшую идеологию, которая сплачивает Запад и определяет его позитивную самооценку — идеологию всеобщего испуга перед якобы аморальным и агрессивным народом, который вот-вот атакует.
Однако само то, что Западу теперь нужна для этого русофобская истерия, показывает, что его единство еще никогда не было столь ослабленным. И, кажется, опять же не Россия в этом виновата.