Как родилась Советская разведка
ПРИКАЗ №169
Датой рождения советской разведки считается 20 декабря 1920 года, когда председатель Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК) Ф. Э. Дзержинский подписал приказ № 169 об организации Иностранного отдела как самостоятельного разведывательного подразделения. В этом приказе говорилось, что ни один другой отдел ВЧК не имеет права самостоятельно отправлять агентов или уполномоченных, или осведомителей за границу: «Все агенты за границу от ВЧК могут посылаться только этим отделом».
Но быстро создать такой сложный тайный механизм, как закордонная разведка, на пустом месте невозможно. Для этого требуются годы. Между тем советские полпредства открылись в Лондоне и Париже совсем недавно. А во многих других европейских столицах Советская Россия вообще не имела представительств. И тем не менее в Москве знали обо всем.
Секрет такой осведомленности объяснялся просто: в первые годы после революции значительную часть сведений о том, что происходит за кулисами в Европе, Кремль получал не от Наркомата иностранных дел, а от… ВЧК, официальной задачей которой была борьба с внутренней и внешней контрреволюцией. Именно в ее рамках появилась зарубежная агентурная сеть, причем решающую роль в этом сыграл Дзержинский.
…Все началось с того, что в октябре 1918 года в мирную добропорядочную Женеву из полыхавшей огнем гражданской войны России приехал некий русский с паспортом на имя Феликса Даманского. Ничего странного в этом не было: в то время многие состоятельные люди бежали за границу от большевистского террора. Если бы кто-нибудь из знавших председателя ВЧК оказался в это время в Женеве, он бы не признал в бритоголовом безусом господине Феликса Эдмундовича Дзержинского. Между тем это был именно он, приехавший, чтобы навестить свою жену Софью Сигизмун- довну, жившую с сыном Янеком в скромном частном пансионате.
Последний раз Дзержинский мельком видел жену в 1912 году, будучи в эмиграции, а Янеку тогда шел девятый месяц. В последующие шесть лет он лишь изредка присылал ей скупые весточки. Поэтому можно представить радость Софьи Сигизмундовны, когда 24 сентября 1918 года она получила от мужа коротенькое письмо, в котором он написал, что, может быть, ему удастся приехать к ней и сыну «на несколько дней… немного передохнуть, дать телу и мыслям отдых».
Вот как вспоминал в 1946 году об этих днях сын Дзержинского Ян Феликсович: «Наступил памятный для меня октябрь 1918 года, когда я впервые увидел отца. Мне было тогда семь лет. Мать работала в то время в советской миссии в Швейцарии. Получив кратковременный отпуск, инкогнито, со сбритой для конспирации бородой, которую я раньше видел на его фотографиях, отец приезжает к нам в Берн, и мы вместе отправляемся на несколько дней в Южную Швейцарию, на живописное озеро Лугано… Я как сегодня помню эти счастливые дни, наши совместные прогулки по парку вдоль озера, где мы снялись с отцом, подъем на фуникулере на гору Сан-Сальваторе, с которой открывался чудесный вид на горную альпийскую степь и на окрестности Лугано, наши экскурсии на пароходе по озеру — эта неделя, промелькнувшая наподобие чудесного сна, запомнилась мне гораздо ярче, чем все четыре года пребывания в Швейцарии. Отец, которого я знал до этого лишь по рассказам близких, стал теперь для меня еще более дорогим, я непосредственно ощутил все его чувства ко мне, о которых он часто писал из тюрьмы, и еще более горячо полюбил его… Лишь в феврале 1919 года, приехав с матерью в Москву, я снова увиделся с отцом».
Через неделю Дзержинский уехал из Швейцарии.
Этот скоротечный вояж осенью 1918 года кажется весьма загадочным. 30 августа был убит председатель Петроградской ЧК М. С. Урицкий, а в Москве было совершено покушение на Владимира Ильича Ленина, получившего тяжелое ранение. В ночь с 31 августа на 1 сентября 1918 года ВЧК произвела аресты организаторов и участников крупнейшего антисоветского заговора, известного под названием «заговор Локкарта», или «заговор послов». 2 сентября ВЦИК принял постановление о красном терроре против контрреволюционеров. А главный чекист в это напряженное время едет за границу повидать жену!
О причине поездки Дзержинского было высказано немало догадок. По одной версии, председатель ВЧК повез западным масонам отрубленную голову Николая II. А сын Л. Берии Серго обнародовал еще более страшную тайну: якобы это был один из нередких у Феликса Эдмундовича заскоков, когда он «взял да все бросил и уехал, не сказав ни слова ни Ленину, ни членам ЦК».
На самом деле председателя ВЧК привела в Женеву профессиональная необходимость.
ЦАРСКОЕ НАСЛЕДСТВО
Заместитель председателя ВЧК Яков Христофорович Петерс, как никто другой в молодой советской контрразведке, понимал огромное значение документов вообще, а особенно имеющих отношение к спецслужбам. Поэтому в октябре — ноябре 1917 года Яков Христофорович специально попросил главу Совнаркома Ленина дать указание обеспечить сохранность документов при захвате бывших правительственных учреждений. Так в распоряжении чекистов оказались дела агентов Генштаба и иностранного отдела сыскной полиции, разбросанных по всей Европе. Когда Петерс наконец пролистал папки с грифом «Совершенно секретно», в которых были аккуратно подшиты сотни страниц, он понял, что царская агентура еще пригодится.
Вопрос о том, что делать с этим царским наследством, был вынесен на коллегию ВЧК. Некоторые предлагали просто-напросто забыть о «лакеях царских сатрапов». Но Дзержинский был иного мнения. Вербовка агентуры — дело трудное, требующее многолетних усилий. Поэтому нельзя упускать шанс привлечь к работе на большевистское правительство тайных агентов царской России.
Его поддержал Петерс, выдвинувший такой аргумент: «Обиженные агенты могут начать работать против нас и будут всячески пакостить советской власти».
После длительного обсуждения коллегия ВЧК решила, что не следует упускать шанс. Петерсу было поручено изучить дела бывших царских агентов, выбрать наиболее ценных и установить с ними связь, используя оставшиеся за границей партийные связи, поскольку своих возможностей у ВЧК еще не было.
На это ушло несколько месяцев. А летом 1918 года ВЧК получила долгожданный ответ. Несколько резидентов русской разведки в Европе предложили советскому правительству определить свое отношение к агентурной сети, работавшей прежде на царскую Россию. Если услуги этих агентов не нужны большевикам, то пусть Кремль скажет об этом и тем самым освободит их от прежних обязательств. Если же новая власть заинтересована в продолжении сотрудничества, то ей надлежит погасить годовую задолженность и немедленно делегировать полномочного представителя в Швейцарию, где европейские резиденты могут гарантировать его безопасность.
Ясно, что решение о том, какой ответ дать закордонным агентам, принималось на высшем уровне с участием председателя Совнаркома Владимира Ленина. Тем более что речь шла о выплате очень больших денег всем агентам за целый год. Агенту-резиденту платили жалованье до трех тысяч царских рублей золотом в месяц, а помощнику резидента — до двух тысяч. Не исключено, что именно Ленин настоял на поездке в Женеву Дзержинского, известного своей честностью.
Жена Дзержинского не знала, что муж приехал в Берн не в тот день, когда пришел к ней в пансионат, а раньше. И не один, а с секретарем ВЦИКа В. А. Аванесовым. Они остановились в гостинице напротив вокзала. Где и как проходила конспиративная встреча с закордонными агентами, неизвестно. Так что свидание с семьей и прогулки по берегу Женевского озера служили только ширмой на тот случай, если полиция проявит интерес к приехавшему в Швейцарию русскому. Под ее прикрытием руководитель молодой советской спецслужбы сумел обо всем договориться с матерыми царскими шпионами, не поскупившись на деньги. Итогом его поездки стало то, что в мгновение ока Советская Россия обзавелась одной из самых эффективных в то время разведывательных сетей в Европе, которая сыграла немаловажную роль в последующих успехах Москвы в международных делах.