НАЧАЙ (8 фото)

Годъ, когда началось
Повальное московское чаепитіе, съ точностью опредѣлить трудно: говорятъ, что вскорѣ «послѣ француза» получила свое начало трактирная жизнь и дикіе, домосѣдливые купцы начали посѣщать театры, отдавщись обоимъ развлеченіямъ съ неудержимымъ
Увлеченіемъ и охотою. Измѣнились люди до того, что давно уже въ Великороссіи сложилась поговорка, что «нынѣ и пьяница наводку непроситъ,
a все начай». Исключеніе представляютъ два родствениые народа: бѣлоруссы и малоруссы, закоторыми, въ числѣ многихъ древнихъ привычекъ, оста-лась и эта просьба, высказываемая откровенно и напрямикъ «нагорилку». На большихъ дорогахъ,
вблизи племенныхъ границъ эта просьба ямщика, обращаемая къ проѣзжему, смѣло засчитывается в ъ число этнографическихъ признаковъ таковыхъ границъ. Такъ ,напримѣръ, по Псковской губерніи все просятъ«начаекъ». Въ Витебской и Смоленской тотъ же почтовый ямщикъ, почесывая спину и въ затылкѣ, выпрашиваетъ на прощанье «навино». Почтовая «наводка» сдѣлалась даже обязательною, закономъ установленною прибавкою (от ъ 5 до 10коп.) для ѣдущихъ даже по казенной надобности, освобождснныхъ отъ платы шоссейной и за экипажъ (n o 12 коп.).
Право это до того всосалось въ плоть ивъ кровь Ямщиковъ на всемъ пространствѣ русской земли, Что отказъ считается невѣроятнымъ и вызоветъ Непріятныя сцены. Обѣщанная прибавка къ наводкѣ Навѣрное обѣщала ускоренную ѣзду , a приведенная въ исполненіе по пути натурой—тѣшила и веселой пѣсней и острыми прибаутками и приговорами. Никто не освобожденъ былъ на почтовыхъ
Трактахъ отъ этой сверх смѣтной платы ,и она не вписывалась даже въ рѣреестры, которыми снабжали проѣзжихъ въ частныхъ тарантасахъ двор-ники постоялыхъ дворовъ. Одинъ разъ ѣдущіе до
Нижняго въ частномъ тарантасѣ въ количествѣ 15
Человѣкъ выбрали меня старостой, т .е. вручили собранныя совсѣхъ деньги и обязали расплачиваться на каждой станціи по переданному мнѣ реестру . На первой же станціи мнѣ пришлось прибавить своихъ денегъ на двѣ наводки: ямщику и Нарядчику и потомъ небезъ труда, ссоръ и споровъ согласить сосѣдей на добавочную складчину.
На станцію Пѣтушки пріѣхали м ы ночыо. Подошедшій къ тарантасу мужикъ вызывалъ старосту и Объявившись мнѣ очереднымъ ямщикомъ, спрашивалъ разрѣшенія запрягать. Надобности въ нарядчикѣ не оказалось: можно этому жеямщику и отдать накладную прибавку. Я вылѣзъ ;зашелъ въ избу, и присвѣте нагорѣвшей сальной свѣчи, увидѣлъ неподвижно лежавшее тѣло, вытянутое вовсю Длину лавки. Оно храпѣло. Когда полчаса спустя, пришелъ очередной ямщикъ объявить, что готовы лошади, спавшій поднялся во весь свой ростъ и, почесываясь и потягиваясь ,выговорилъ: «нарядчику
Съ твоей милости наводочку слѣдуетъ». Навопросъ: зачто? Онъ промолчалъ. На замѣчаніе, что я самъ Нарядилъ ямщика и что мнѣ съ него еще бы за Эти хлопоты слѣдуетъ и с него очень прошу о томъ, нарядчикъ простодушно и стыдливо улыбнулся, но Натребованіи больше не настаивалъ. Такимъ способомъ одинъ разъ проспалъ онъ, живучи на веселомъ постояломъ дворѣ, сверхсмѣтныя наградныя
деньги, одинъ разъ во все время дальнихъ поѣздокъ моихъ я недалъ кому-то и за что-то наводку.И да проститъ меня читатель, что я разсказалъ от а-комъ, по видимому, ничтожномъ случаѣ, имѣвшемъ, однако, всероссійское значеніе и доставлявшемъ немалыя испытанія въ постоянной заботѣ о мелкихъ
деньгахъ . Заплатишь бывало прогоны впередъ за
три станціи одного и того же содержателя и счаст-ливъ надеждою выспаться: будить не станутъ. He тутъ-тобыло: въ самомъ сладкомъ, здоровомъ и молодомъ снѣ co второй станціи на третью безжалостно настойчиво и требовательно наводка трясетъ
заруку, хватаетъ заплечо, гладитъ поспинѣ, трогаетъ заногу, —и будитъ

. По пословицѣ: «нежаль тебя, да жаль вина». Апетитъ великъ, a заработокъ скуденъ; при ограниченныхъ требованіяхъ въ жизни,
в ъдеревнѣ, или селѣ гривенникъ—тотъ же рубль для иного. Да и вообще насколько скудна деревня и велика деревенская нужда, можно видѣть изъ того
разнообразія указаній, которымъ нескоро и счетъ подвести нельзя. Co всѣхъ ногъ мчатся босоногіе ребятишки отворять проѣзжимъ ворота, выходящія на еревенскія поля, a если ворота изъ деревни на выгоны остаются незапертыми и даже сняты съ пе-ель инѣтъ даже такой работы, тѣже ребята гурьбой стоятъ y дверей и ждутъ подачки, что сбросятъ: пряники, баранки, мѣдныя копѣечки, орѣхи. He догадался запастись всѣмъ этимъ проѣзжій, —смѣлые бранятся, малые во всю глотку ревутъ и все –таки бѣгутъ слѣдомъ въ подпрыжку, такъ что пятки сверкаютъ.
Въ однихъ мѣстахъ, какъ въ той же Новгородчинѣ, прямо, безъ всякихъ биняковъ просятъ на хлѣбушко: —подавайте этимъ, ради Христа самого подавайте; своего хлѣба не хватило имъ далеко до Николы зимняго, a привозный и продажный купить Совсѣмъ не на что. Въ мѣстахъ посытнѣе просягь накалачики — насладкійкусъ, напшеничныя, набаранки; наКавказѣ из аКавказомъ—накишмишъ.
Краснымъ дѣвицамъ даютъ наорѣшки, горничнымъ — напомаду, барышнямъ—либо набулавки, либо наперчатки, солдатамъ—натабачокъ и т.д.
Складываютъ правую руку въ горсточку и вытягиваютъ ее во всю длину навстрѣчу прохожему малыя дѣти, прося нa орѣшки , гдѣ ихъ нѣтъ , и на пряники, гдѣ ихъ пекутъ да не даютъ даромъ. Суютъ руку и взрослые, говоря еще проще: «прибавь на бѣдность». Часто услышишь: «подайте на погорѣ-лое», хотя послѣднее бываетъ двухъс ортовъ: прав-дивое и лживое. A иной «Абросимъ совсѣмъ не проситъ, a дадутъ—неброситъ» :ему, пожалуй, ужъ и не такая великая нужда въ милостыни, да отъ дарового невелятъ отказываться, если уж расходилась милостивая и неоскудѣвающая рука дающаго.
Степенный старикъ съ окладистой бородой, съ подвѣшеннымъ нагруди планомъ храма и совнушительнымъ видомъ выпѣваетъ: «будьте вкладчики Въ церквуБожію, на каменностроенье» (на кабацкое разоренье—подсмѣиваются остряки). Молодой
Парень съ длинной палкой отъ собакъ и съ блюдечкомъ, накрытымъ шелковой тряпицей, для доброхотныхъ даяній проситъ «на благовѣстное колоколо». Подачки или подарковъ просятъ даже на сватьбахъ: «нашильце, намыльде, накривоеверетено». Выраженіе «шильцемъ и мыльцемъ» вошло
Даже въ поговорку о тѣ ъ людяхъ, которые, по бѣдности, пробиваются кое какъ, но невыпускаютъ изъ рукъ ничего подходящаго и ничѣмъ непренебрегаютъ. Малые нищіе молятъ «нахлѣбецъ копѣечку», большіе «для праздника Господня: тѣлу
воздравіе, душѣ воспасенье отъ своихъ трудовъ праведныхъ». Это очень длинно и нараспѣвъ, и въ такихъ мѣстахъ, гдѣ надо надокучать, что бы разжалобить, надо долгопѣть, что бы обратить вниманіе. Въ архангельской тайболѣ, въ самыхъ глухихъ
и совершенно безлюдныхъ мѣстахъ, ветхіе старики-кушники, не способные за увѣчьемъ или старостью къ работѣ и отъ долгого житья въ пустынномъ одиночествѣ даже разучившіеся говорить, мозолистую правую руку, сложенную корытцемъ, протяги-вали мнѣ со словами: «не сойдется ли что съ твоей милости?)) Тутъ уже нѣтъ опредѣленнаго вида нужды, ибо все нужно, ничего нѣтъ , кромѣ общественной курной избы. Этому что ни дашь — все ладно: яичко ли , недоѣденный пирогъ. Здѣсь, по-жалуй, за деньгами не очень гоняются, ничему онѣ непослужатъ, потоіму что и купить негдѣ и нечего въ этой мертвой лѣсной пустынѣ. Остался одинъ, непомнящій добра желудокъ, который и
проситъ хлѣбушка, a въ прочихъ желаньяхъ не на чемъ остановиться, все неизвѣстно, a былое забыто и замерло. Тутъ все ясно, a потому и коротко. Въ населенныхъ мѣстахъ нужда болтлива: она проситъ, распѣвая и длинными стихами и коротенькою складною рѣчыо, всегда уныло и протяжно. Придуманы праздники и с ними установлено, когда и очемъ просить: яичка и сыровъ наПасху, ветчинки и колбаски наРождество, блиновъ намогилахъ и къ этимъ временамъ прилажены длинные стихи, распѣваемые въ Бѣлоруссіи особыми артелями такъ называемыхъ волочебниковъ, въ Великороссіи мальчиками, разными нищими и т.п. Во всякомъ случаѣ здѣзсь нужда мудрена: пошла навсѣ выдумки, хотя на самомъ дѣлѣ истинная нужда скромна и молчалива.
Вь пріемахъ выпрашиванья «начаевъ» замѣчается, Между прочимъ, нѣкоторое движеніе и колебанія и Видимы перемѣны. Одни исчезаютъ, другіе нарождаются съ несомнѣннымъ перевѣсомъ послѣднихъ Надъ первыми. Говорятъ ,московскіе баньщики не
Ходятъ уже съ «масляницей» набольшомъ подносѣ, На которомъ сооружено было нѣчто аляповатое изъ
Цвѣтной и золотистой бумаги и кардона, окладенное из сохшими въ пыль конфектами въ пестрыхъ бумажкахъ, по подобію тѣхъ , которыми чествуютъ Гостей на купеческихъ сватьбахъ (банный обычай Существовалъ ещѣ в 50-хъ годахъ) .

Половые въ
Московскихъ трактирахъ не подаютъ уже посѣтителямъ на рождественскихъ праздникахъ стиховъ, напечатанныхъ на разноцвѣтныхъ бумажкахъ — твореній знаменитаго Ѳедота Кузмичева, швейцара дворянскаго собранія, который на вопросъ В.Г.Бѣ-линскаго въ рецензіи «Отечественныхъ Записокъ» о томъ, откуда онъ набираетъ для своихъ стихотвореній такую несуразную галиматыо, отвѣчалъ печатно: «Изъ подъ черепа, милостивый государь, изъ-подъ черепа». Обычай этотъ пробовалъ было примѣнять въ Петербургѣ извѣстный швейцаръ клуба Художниковъ Ефимъ Дроздовъ, но не удачно, т.е.
Съ денежнымъ успѣхом но безъ подражателей. Въ Петербургѣ «начаекъ «дѣлается невыносимымъ испытаніемъ, безпокойною мукою, въ родѣ каторжныхъ
работъ, отравляюіцихъ доброе или веселое праздничное настроеніе на оба праздника: Новый годъ и Пасху. Особенно это без выходно тяжело для людей, живущихъ ограниченными средствами, но обязанныхъ вести знакомства и заручившихся связями,
когда, можно сказать, съ ногъ сбиваютъ эти просители наводокъ и начаевъ, въ видѣ швейцаровъ, дворниковъ трехъсортовъ:старшаго, всѣхъ вмѣстѣ
и того, который состоитъ при квартирѣ, водопроводчиков, полотеровъ, трубочистовъ. Кто читаетъ и переписывается, того посѣщаютъ почтальоны, телеграфисты, разносчики газетъ, посыльные, курьеры того или другого вѣдомства, сторожа гимназіии прочее сонмище, ему же нѣсть числа и мѣры, и имъ же имя легіонъ. Весь этотъ сонмъ просителей
собираетъ ту сверхсмѣтную ,но обязательную подать, которая, кромѣ великаго множества прочихъ окладныхъ сборовъ, полагается за незавидное право житья въ дорогомъ и нездоровомъ городѣ.