Цензурная логика (4 фото)
Если сегодня журналистам запрещают писать о том, какие причины довели человека до самоубийства, а режиссера, несмотря на решение суда в его пользу, заставляют редактировать спектакль, то завтра в стране станет не только меньше режиссеров, но и больше самоубийств. Но мы об этом не узнаем. Ограничение права людей на информацию, которую власть считает вредной или нежелательной, не решает проблем, а лишь создает видимость благополучия в стране.
Но если указание способов самоубийства действительно может кого-то побудить повторить этот страшный шаг, то умолчание о возможных причинах суицида – это, по сути, замалчивание существующих проблем, особенно когда они не связаны с личными обстоятельствами. А так: нет человека – нет проблемы.
В русле этой логики можно запретить писать про «пьяные» ДТП, как пропаганду пьянства за рулем. Или – информировать о причинах пожара, чтобы пироманы не побежали за спичками.
Только после самоубийства контр-адмирала ВМФ Вячеслава Апанасенко, застрелившегося год назад из наградного пистолета, в России начались хоть какие-то подвижки с обезболиванием онкобольных. В Москве была упрощена выписка рецептов на обезболивающие и наркотические препараты. Право выписывать такие средства получили хосписы, патронажные службы и врачи общей практики. Был увеличен срок действия таких рецептов — до 10 дней. Но проблем хватает и сегодня – цена лечения далеко не всем по карману, нужных лекарств часто просто не бывает в аптеках, более дешевые аналоги многим не помогают…
Столичные чиновники заявляют, что самоубийства онкобольных связаны больше не с обезболиванием, а с их психологическими проблемами (что, учитывая все перечисленное выше, легко объяснить), и вместо дальнейшего упрощения выдачи препаратов предлагают создавать профильные психологические службы. Но и в таком случае запрет на освещение причин самоубийств ничем не оправдан. А уж в регионах ситуация с получением обезболивающих, не говоря уже о психологической поддержке тяжело больных людей, и вовсе далека от принципов гуманизма.
При этом самих государственных служащих, когда они, не дай бог, заболеют, лечить будут в «особом порядке» — благодаря изменениям, которые внес президент в октябре прошлого года в закон об «Основах охраны здоровья граждан». Лечение чиновников теперь оплачивается как за счет средств обязательного медицинского страхования, так и за счет бюджета.
При этом самих государственных служащих, когда они, не дай бог, заболеют, лечить будут в «особом порядке» — благодаря изменениям, которые внес президент в октябре прошлого года в закон об «Основах охраны здоровья граждан». Лечение чиновников теперь о
Сегодня трудно сказать, сколько людей получили передышку от страшной боли, сколько жизней было спасено благодаря тому, что смерть контр-адмирала Апанасенко не прошла незамеченной, но если бы тогда информация о его гибели выглядела строчкой «онкобольной покончил с собой» или, в логике Роспотребнадзора, «умер такой-то», то никто бы и не вздрогнул. Ни в обществе, ни во власти.
Вообще таким простым способом можно «решить» массу проблем, как собственно и происходило в СССР при цензуре.
Почему люди мучаются, болеют, страдают, убивают себя и других? Как обстоят дела в больницах, детдомах, домах ветеранов? Кто в этом виноват? Как это исправить? Очень просто — не надо об этом писать, и тогда на это не надо будет реагировать.
В советском цензурном духе решил действовать и Минкульт, собрав рабочую группу Общественного совета для обсуждения нашумевшей оперы «Тангейзер». Несмотря на решение суда, который вынес постановление об отсутствии состава правонарушения, Минкульт решил «внести в постановку необходимые изменения, а также принести публичные извинения всем, чьи религиозные чувства были задеты».
И хотя министерство не считает цензуру допустимой, но напоминает о «праве, более того — обязанности в рамках реализации Основ государственной культурной политики принимать в крайних случаях административные и финансовые меры в отношении государственных учреждений культуры, в том числе — лишать финансирования подобные постановки».
По сути чиновники, ссылаясь на подзаконные Основы государственной культурной политики, закрепляют своей резолюцией требование для художников объясняться со всеми, кто встал не с той ноги.
А, значит, ставят под сомнение возможность полноценной работы в России для целого поколения культурных деятелей, не готовых мириться с цензурой.
Безусловно, введение все большего числа цензурных ограничений сильно облегчит жизнь всем государственным ведомствам, ведь чем меньше скандалов, тем проще работать. Но так граждане страны сначала лишатся ярких художественных произведений (этому большинство, конечно, не огорчится), но потом и обезболивающих, а затем и много чего другого. Потому что когда о проблемах не пишут и не говорят, их – нет.