Человек специального назначения (4 фото)

Ветераны и просто жители города спешили от души поприветствовать его. Для них не имело значения, что на самом деле он не был ни генералом, ни Героем Советского Союза. Если бы Книга рекордов Гиннесса фиксировала факты, связанные с самым долгим пребыванием в одном и том же воинском звании, Илья Григорьевич несомненно попал бы на ее страницы. Пройдя всю войну полковником, он носил это звание до глубокой старости (а умер Старинов на 101-м году жизни, причем почти до последних дней оставался в строю. – Прим. ред.). Несколько раз его представляли к званию Героя, но так ни разу и не дали. Несколько раз собирались расстрелять, но что-то его берегло – провидение или запредельная удача…

Илья Григорьевич родился 2 августа 1900 года в семье путевого обходчика. Ничто не предвещало мальчику военной карьеры. Он учился в гимназии и хотел стать железнодорожником. Если бы не Первая мировая война и революция, вероятно, так бы и было. Но все сложилось иначе. Не доучившись в гимназии, Илья устроился в губернское управление делопроизводителем одного из комитетов, ведавших снабжением фронта. А когда в 1917 году в городе сформировался отряд Красной гвардии, он, семнадцатилетний мальчишка, немедля записался туда. Вскоре красноармеец Старинов уже сражался с частями Добровольческой армии.

НАЧАЛО БОЕВОГО ПУТИ

Начало его боевого пути было крайне неудачным. Он был ранен в ногу, и вместе с группой однополчан попал в плен. Именно тогда еще совсем юный Старинов был впервые приговорен к смерти. Но пленникам удалось совершить побег и… попасть к махновцам. Вероятно, и тут их не ждало ничего хорошего, но в это самое время Махно заключил союз с Красной Армией, и пленные были переданы своим. И если спасение красноармейца Старинова считать чудом, то нужно сказать: чудеса на этом не закончились.
Сразу после возвращения к крас­ным Илья Григорьевич был направлен в госпиталь – рана воспалилась, началась гангрена. Врачи были единодушны – ампутация! Но провидение не дремало. У него явно были свои планы на Старинова. Некий безвестный фельдшер взялся лечить молодого красноармейца, и довольно скоро произошло невозможное – гангрена отступила. Нога была спасена. Кстати сказать, именно там, в госпитале, спасенный фельдшером-чудотворцем Старинов познакомился с раненым минером. Тот столь живописно рассказывал соседям о своей службе, что Илья Григорьевич (с детства знакомый с железнодорожными сигнальными петардами) вдруг понял: именно взрывные устройства – его призвание.
В 1921 году командование решило: перспективный, грамотный боец Старинов достоин стать красным командиром. Правда, в военно-инженерное училище попасть не удалось – не добрал балла, но зато исполнилась мечта детства: он поступил в Воронежскую школу военно-железнодорожных техников. По окончании ее стал командиром роты 4-го Коростенского полка, строящего железную дорогу от Лепеля до Орши. Но и тут его куда больше интересовало, как пресечь движение транспорта, чем как его наладить. Плодом неустанных трудов на этой ниве стало появление «поездной мины Старинова» – инженерного боеприпаса, который с минимальными изменениями прошел через несколько войн, в том числе и Великую Отечественную. Количество вражеских эшелонов, пущенных под откос при помощи этого детища Ильи Григорьевича, не поддается исчислению.
Но это был лишь первый шаг на пути к тому дню, когда его назовут богом диверсий. Тогда же он просто стал кандидатом технических наук и вскоре порадовал командование новой, контрдиверсионной миной. Такие малозаметные «сюрпризы» во множестве устанавливались на секретных объектах и при попытке нежелательного субъекта проникнуть куда не следует, взрывались, оглушая и ослепляя не в меру любопытного «гостя». При этом злоумышленник оставался жив и даже сохранял дар речи, чтобы потом дать чистосердечные показания. По мнению НКВД, устройство имело «оглушительный» успех. Оно не только гарантировало объекты от тайного проникновения, но и хорошо развязывало языки диверсантов.

РАБОТА ПО ПРИЗВАНИЮ

Уже в 1923–1924 годах Илью Григорьевича привлекают в качестве эксперта при расследовании вражеских диверсий на транспорте. А в 1929 году для молодого красного командира нашлась работа по призванию. Последующие несколько лет он провел, обучая будущих подрывников-диверсантов в специальных школах в Святошине, около Купянска и в Тирасполе. Готовилась новая диверсионная техника, разрабатывались тактика и стратегия партизанских действий.
Окончание Гражданской войны дало мирную передышку, но грядущая война казалась неизбежной. Каждый в государстве рабочих и крестьян знал о кознях мирового капитала и его захватнических планах. И, строго говоря, это представление не было ошибочным. Страна Советов жила в кольце врагов. В таких условиях всегда существовала вероятность, что неприятель может вторгнуться на нашу территорию. И следовало загодя позаботиться о «горячем приеме». Подготовка грамотного, хорошо обученного командного и кадрового состава для широкого партизанского движения считалась делом первостатейным. Кроме того, необходимо было обучить специалистов для боевых организаций Коминтерна, чтобы «бить врага в его логове»! Мировая революция все еще виделась делом реальным, хотя и требующим серьезной подготовительной работы.
Концепция партизанской войны, разрабатываемая Стариновым и рядом его сподвижников, кардинально отличалась от того, что именовалось партизанщиной в годы Гражданской войны. Новая тактика позволяла разрушить коммуникации противника, уничтожить связь тыла с фронтом, максимально затруднить управление войсками – превращая врага в колосс на глиняных ногах.
В 1933 году, уже признанного специалиста по диверсионной войне, Старинова перевели в Москву в Главное разведывательное управление (ГРУ), затем командировали на учебу в Военно-транспортную академию. После ее окончания он был назначен на серьезную, почетную для всякого путейца должность – заместителем военного коменданта железнодорожной станции Ленинград-Московская. Но такая работа была не для специалиста по диверсионной войне.

ЛИЧНЫЙ ВРАГ ГИТЛЕРА

Вскоре помощник военного коменданта отправился в долгую командировку «невесть куда», зато в Испании появился военный советник Родольфо – специалист по диверсиям. Вероятно, это было одно из ценнейших кадровых приобретений Республиканской армии за годы Гражданской войны. Его небольшой, собранный с бору по сосенке диверсионный отряд со временем превратился в трехтысячный партизанский корпус.
Успехи диверсантов были настолько впечатляющи, что после одной из их акций Гитлер назвал Старинова личным врагом. Еще бы: на разработанной и поставленной Родольфо мине взлетел на воздух поезд со штабом авиадивизии «Кондор». Немецкие летчики, посланные фюрером набираться боевого опыта в Испанию, взлетели в небо без самолетов. При этом мина была установлена столь ловко, что поезд взорвался в тоннеле, на неделю парализовав движение по стратегически важной железнодорожной магистрали. Всего же бойцами Старинова было совершенно более двухсот диверсий, нанесших врагу колоссальный ущерб. И, что немаловажно, посеявших в рядах противника ужас перед боевыми операциями рес­публиканских партизан.
По возвращении на родину Илью Григорьевича ожидали мрачные новости. Партизанские кадры были истреблены или находились под следствием; подготовленные склады с оружием, боеприпасами, продовольствием, средствами связи и амуницией изъяты; руководство Красной Армии, проводившее «партизанскую линию», оказалось репрессированным. Да и к самой подготовке диверсантов теперь относились с большим подозрением. Заслуженный в Испании орден Боевого Красного Знамени был слабым утешением в такой ситуации.
Но с храбрым орденоносцем пожелал встретиться и поговорить Клим Ворошилов. И очень вовремя: к этому моменту НКВД уже потребовало у Старинова дать обвинительные показания на недавних боевых товарищей. Последовавший отказ почти автоматически означал принадлежность к «заговорщикам-террористам». Однако вмешательство могущественного наркома обороны в последний миг отвело неминуемую грозу.
На некоторое время герой Испании вернулся на прежнюю комендантскую должность в Ленинград, но вскоре получил назначение руководить Научно-испытательным полигоном железнодорожных войск. Стоит ли говорить, что это место использовалось им и для усовершенствования и разработки взрывных устройств. Хотя при неудачном стечении обстоятельств, сам факт подготовки «адских машин» мог стать для Ильи Григорьевича фатальным. Однако репрессий не последовало, а с началом Советско-финской войны Старинова ожидало новое ответственное назначение – возглавить разминирование Карельского перешейка.
Лучший выбор трудно было сделать. Илья Григорьевич научил армейских саперов, что делать с хит­роумными финскими минами (они считались необезвреживаемыми, пока Старинов не придумал варить их в кипятке) и разработал программу обучения войск минному противодействию. В созданной им методичке описывалось не только устройство вражеских взрывных устройств, но и методы их использования и мас­кировки. Невозможно сосчитать жизни, спасенные им в ходе этой войны. Сам же Илья Григорьевич вновь выжил лишь чудом. Пуля финского снайпера попала ему в плечо. Для «кукушек» он не был случайной мишенью: уничтожить главного спеца по разминированию было для них желанным призом.
Рана оказалась тяжелой. Врачи снова вынесли недвусмысленный приговор – рука больше работать не будет. После госпиталя Старинова ждали отставка и инвалидность. Но провидение, как и прежде, было на его стороне. С помощью боевых друзей Илье Григорьевичу удалось скрыть факт ранения. Более того, со временем, занимаясь специально разработанной гимнастикой, восстановить подвижность руки.
Пока же пришлось снова «пристроиться на тихую работу» в Главном военно-инженерном управлении Крас­ной Армии, руководить отделом минирования и заграждений. И там снова готовить специалистов по минно-взрывному делу, взамен тех, что были уничтожены за несколько лет до того. Война с финнами ясно показала, что среднего армейского уровня комсоставу уже недостаточно. А что следующая война будет и, вопреки официальным заявлениям, будет скоро, в военной среде было ясно практически каждому. Ведущему специалисту по диверсиям и партизанской войне – в числе первых.
Война, даже если о ней говорят в каждом дворе, начинается внезапно. К ней готовятся, строят планы, однако в реальности все идет не так, как предполагалось. Никто в Советском Союзе и представить не мог, что «непобедимая и легендарная» Крас­ная Армия вдруг начнет рассыпаться под ударами бронированных кулаков вермахта, а военачальники, еще совсем недавно выглядевшие такими молодцеватыми и волевыми, растеряются и потеряют управление войсками. Энергия и мужество отдельных командиров, отвага красноармейцев во многом спасали положение, но фронты трещали по швам, и казалось, что остановить врага не удастся.
Десятки тысяч солдат и офицеров разбитых полков Рабоче-крестьянской Красной Армии оказывались в окружении и пытались, где с боем, где украдкой, перейти линию фронта. Большая часть окруженцев гибла или попадала в плен, и лишь не­многие, верно оценив положение, начинали вести новую для себя партизанскую войну. Их трудно было упрекнуть в неспособности воевать в отрыве от штабов и тыла. Никто не учил строевых краскомов ни тактике, ни «ремеслу» партизанской войны. И там, на разваливающихся фронтах, некому было дать им необходимые знания и умения. Там, где могли возникнуть тысячи вооруженных, организованных, привыкших к воинской дисциплине партизанских отрядов, от границы катилась деморализованная, потерявшая солдатский вид толпа.

АС ПАРТИЗАНСКОЙ ВОЙНЫ

У всякого советского человека, наблюдавшего крушение фронтов и бессилие войск, душа рвалась в клочья. Но там, где большинство видели лишь кошмар наяву, некоторые с горечью осознавали еще и упущенные возможности. Среди них был ас партизанской войны, диверсант высочайшего класса, полковник Старинов. Его считали личным врагом Гитлер, Франко и Муссолини. Его имя хорошо помнили в Финляндии, обученные им минеры-диверсанты пользовались (и пользуются) заслуженным почтением по всему миру, но здесь, на родине, загодя подготовленное, любовно взращенное партизанское движение было вырублено под корень несколько лет назад руководством страны. А ведь насколько иначе могли развиваться события первого года войны, когда бы фашистские тылы, по приказу Москвы, одновременно вспыхнули единым пожаром?!
Конечно, партизанские отряды на оккупированной территории возникали. Но это были плохо вооруженные, по большей части неумелые, не имеющие связи ни между собой, ни с «большой землей» группы, объединенные одной лишь общей целью – бить врага! Однако делать это тоже нужно было умеючи. Нападение на отдельные патрули, ликвидация предателей и полицаев, даже уничтожение небольших гарнизонов были комариными укусами, на которые немцы могли не обращать внимания. Зато карательные акции после каждого такого налета быстро сводили на нет и боевой, и политический успех таких действий.
Неизвестно, сколько раз на дню полковник Старинов вспоминал о некогда подготовленных в лесах партизанских базах, об обученных командирах, радистах и взрывниках. О том, что могло бы быть, если бы… Но пенять было некому и некогда – следовало готовить новых спецов. Впрочем, и для этого у Ильи Григорьевича сейчас не было возможности.
В первые же дни войны он получил назначение командовать оперативной группой заграждений Западного фронта. В конце июня 1941 года тяжело было по всей линии соприкосновения с врагом, но Западный фронт просто разваливался на глазах. Для Старинова это назначение едва не стало последним. Умелых специалистов-взрывников не хватало, и Илья Григорьевич вместе со своей группой отправился взрывать стратегически важный мост под Вязьмой. В суматохе первых дней войны случилось недоразумение: документы, подтверждающие особые полномочия группы Старинова, были подписаны наркомом обороны, а в эти самые дни охрана мостов была передана в Наркомат внутренних дел. О чем взрывников предупредить не удосужились. Увидев «фальшивку», охрана моста скрутила диверсантов, и полковник Старинов опять едва не угодил под расстрел. На счастье, в местном отделе НКВД быстро разобрались в ситуации. За годы войны, ему предстоит взорвать 256 мостов! Но этот легко мог стать последним.
И опять Илья Григорьевич минировал, минировал и учил минировать молодое пополнение. Танковые и механизированные клинья гитлеровцев нужно было если не остановить, то хотя бы задержать. Минно-взрывные заграждения – «тихие солдаты с громкими голосами» – были в этом незаменимыми помощниками. Вскоре с Западного фронта Старинова перевели на Юго-Западный – полковник-диверсант, по сути, был самостоятельной боевой силой, а придаваемые ему инженерные час­ти служили мощными усилителями его железной воли и уникального боевого искусства. Осенью 1941-го Старинова вызвали в Москву и поставили непростое и крайне ответственное задание – минировать Харьков.

МИНИРОВАНИЕ ХАРЬКОВА

Сегодня не всякому понятна важность и трагизм этой боевой задачи. В ту пору Харьков был третьим по мощности индустриальным центром СССР, крупнейшим транспортным узлом, как железнодорожным, так и автомобильным. Здесь имелось несколько современных аэродромов, строились танки, самолеты, тягачи для артиллерии… В Ставке было решено, что удержать город невозможно, а раз так – фашистам не должно было остаться ничего, что могло бы пойти им на пользу. Сроки были поставлены кратчайшие, специалистов было выделено немного, взрывных устройств тоже недоставало. Вдобавок колонна с оборудованием едва не угодила в руки наступающим немцам, и только храбрость ее начальника спасла минеров.
Работы был непочатый край. На удачу Старинова, в Харькове он встретил несколько опытных партизан-испанцев, которых знал еще по совместной борьбе в 1936 году. Теперь храбрые антифашисты горели желанием помочь Родольфо, так же как он помогал им. Илье Григорьевичу удалось сломить недоверие командования по отношению к иностранцам. Боевая подмога оказалась ему очень кстати. Здесь, в Харькове, кроме всех прочих задач, необходимо было исполнить филигранную работу, не имевшую аналогов.
Между улицами Сумской и Дзержинского стоял правительственный особняк, резиденция председателя ЦК Компартии Украины Никиты Сергеевича Хрущёва. Всякому было понятно, что немцы также используют этот дом под резиденцию, но не поверят, будто русские могли просто так оставить столь роскошный дом, не заминировав его. Команда Старинова готовила фашистам неприятный сюрприз. Под домом, в котором продолжал работать Хрущёв, устанавливался мощный радиофугас. Земля вынималась, складывалась в мешки с маркировкой: на какой глубине взят грунт. Затем, когда фугас был установлен, земля в обратном порядке возвращалась на свое место, утрамбовывалась, после чего засыпался следующий слой. Для тех, кто проверял здание, грунт выглядел нетронутым, даже при снятии в этом месте верхнего слоя отличить его от других проб грунта было невозможно. Но, чтобы успокоить бдительность немцев, в куче угля, лежащей в подвале, было установлено еще одно взрывное устройство – «блесна» с несколькими сложными взрывателями, на вид очень угрожающее.
Вскоре фашисты, вошедшие в город, трубили в газетах, что саперам удалось обнаружить и обезвредить ряд мин, установленных «пресловутым Стариновым». В частности, супермощное взрывное устройство было найдено в правительственном особняке. Получив такие известия, в НКВД стали с хищным интересом поглядывать на Илью Григорьевича. Но вот однажды, ранним утром, 14 ноября 1941 года из Воронежа был подан условный радиосигнал, и… из Харькова не поступило никакой информации о взрывах (кроме правительственного особняка радиофугасы были установлены еще в ряде мест). Над головой Старинова вновь сгустились тучи. Провал ответственного правительственного задания мог в лучшем случае обер­нуться штрафбатом. Но тут авиация доставила в штаб фронта результаты аэрофотосъемки с явными развалинами на местах расположения особняков.
Как стало известно позже, в здании погиб начальник гарнизона Харькова генерал-лейтенант Георг фон Браун. Множество офицеров были уничтожены или получили ранения. Саперный капитан Гейден, обезвредивший мину-обманку, был разжалован и послан на передовую, где угодил в плен и в подробностях рассказал о своем фиаско. Пустырь же в центре города, где прежде стоял особняк, до начала 90-х годов прошлого века оставался незастроенным.

ЗАЩИТА СТАЛИНА

Война продолжалась, и работы у полковника Старинова было невпроворот. Вскоре Илья Григорьевич был назначен заместителем начальника штаба инженерных войск РККА и возглавил оперативную инженерную группу, занимающуюся минированием мостов и путепроводов в районе Калинина и на подступах к Москве. Здесь его саперы устанавливали мины прямо в снег перед надвигающимися танками! В результате ушло в металлолом около 60 единиц вражеской бронетехники, и наступление было остановлено.
Тут бы вновь (первое представление ушло еще в 1937, в Испании) самое время получить Старинову звезду Героя. Но в это время он резко выступил против директивы Кремля «Гони немца на мороз!». Согласно этому броскому лозунгу необходимо было жечь дома, уничтожать запасы продовольствия и леса в занятых фашистами областях. Лозунг был озвучен генерал-полковником Мехлисом, начальником Главного политуправления РККА и заместителем наркома обороны, но, вероятно, исходил с «самого верха». Не привыкший разбираться в политических хитросплетениях Старинов направил лично наркому обороны Сталину доклад о недопустимости действий, приносящих вред мирному населению и партизанам и при этом не дающих желаемого результата.
Доклад был передан Мехлису и вызвал ярость генерала от политики. Тот желал покарать наглого выскочку, но Иосиф Виссарионович взял под защиту своего лучшего диверсанта. И направил его в очередной кровавый ад – уже на Южный фронт, минировать подступы к Ростову-на-Дону. Созданные Ильей Григорьевичем в кратчайшие сроки, минимальными силами и средствами минно-взрывные заграждения чрезвычайно затруднили наступление фашистов.
Этого Старинову было недостаточно – в феврале 1942 года он с тут же сформированной боевой группой, перейдя по льду Таганрогский залив, нанес удар по тылам немцев. В результате удалось разрушить стратегически важное шоссе и приостановить продвижение фашистских войск. А заодно – ясно показать, на что способна хорошо обученная диверсионная группа во вражеском тылу. Убедительно и однозначно. Но опытных кадров по-прежнему не хватало, и Старинова направили командовать 5-й саперной бригадой специального назначения. Останавливать танки противника на линии в 400 км от Ржева до Сурожа.
Лишь в августе 1942 года наконец пришло долгожданное назначение – возглавить Высшую оперативную школу особого назначения при Центральном штабе партизанского движения – заниматься тем, чем должно было бы заниматься все предвоенные годы. В кратчайшее время он наладил бесперебойную работу, и скоро партизанские отряды начали получать не просто классных специалистов, но и грамотных инструкторов, способных на месте обучить новых бойцов-диверсантов из среды партизан. Он работал в Центральном, затем в Украинском партизанских штабах, лично отправлялся в партизанские края, за линию фронта, обучая командование отрядов высокому искусству партизанской тактики.
Результаты не заставили себя долго ждать: в 1942 году украинским партизанам удалось пустить под откос около 200 эшелонов, в 1943-м – порядка трех с половиной тысяч! Всего на минах, разработанных Стариновым, было взорвано около 12 000 эшелонов! Больше, чем уничтожено бомбардировочной авиацией!
Тем временем Илья Григорьевич вновь проявил себя никудышным политиком и резко выступил против сталинской «рельсовой войны». Вместо бесполезного, легко устраняемого подрыва рельсов, от которого самим получалось больше вреда, чем пользы, Илья Григорьевич предложил разработанную им поездную мину, закамуфлированную под кусок угля. Взрыв в перегретом котле паровозной топки давал куда более ощутимый эффект. Над ершистым полковником опять собрались тучи, но Сталин вновь принял его доводы.
До конца войны Старинова по-прежнему ценили, но не жаловали. За это время через его руки прошло около пяти тысяч партизан-диверсантов. И не только наших сограждан. Илья Григорьевич готовил специалистов для освободительных армий Югославии, Польши, Венгрии, Чехословакии, Китая… Он был заместителем начальника штаба в польском партизанском движении, затем начальником штаба советской военной миссии в Югославии. Когда же война покатилась дальше на запад и в подготовке партизан-диверсантов отпала необходимость, Старинов был направлен во Львов – восстанавливать и разминировать железные дороги. А заодно и бороться с бандеровской нечистью. И, как всегда, с порученными ему заданиями Илья Григорьевич справился наилучшим образом.

НАГРАДА ГЕРОЯ

В 1956 году полковник Старинов официально вышел в отставку. Но это вовсе не значило, что он отошел от дел. Дальше его ждало преподавание, в том числе в специальной школе – равно легендарной и неизвестной – КУОС КГБ (Курсы усовершенствования офицерского состава Комитета государственной безопас­ности). Под этой неброской вывеской скрывалось одно из самых засекреченных подразделений Советского Союза. Ведущая диверсионная школа, по сей день не имеющая аналогов во всем мире. Старинов преподавал в ней 20 лет! Через его руки прошли поколения офицеров таких спецподразделений, как «Вымпел», «Каскад», «Зенит», «Альфа»…
Даже на склоне дней, сильно за 90 лет, во время первой чеченской войны он разрабатывал и предлагал руководству страны планы по уничтожению одиозных главарей банд­формирований. Но его старательно не слышали. Война приносила высокие дивиденды. В 1998 году Ельцин проигнорировал обращение ветеранов Антитеррора о присвоении отцу российского спецназа звания Героя России. В 2000 году, когда полковнику Старинову исполнилось сто лет, ветераны спецслужб, когда-то начинавшие службу под его началом, учившиеся у него и по его сек­ретным учебным пособиям, снова вышли с инициативой о присвоении Илье Григорьевичу неоднократно заслуженного звания Героя. На этот раз ответ последовал, и величайший диверсант XX столетия был награжден… орденом Мужества. Впрочем, он никогда не заботился о преумножении собственных наград. Преуспевающая страна, по которой из конца в конец спокойно ездят поезда, была для него высочайшей наградой.